Читать интересную книгу Меч Роланда - Тим Северин

– Откуда эти люди? – спросил в ответ я.

– Местные. Я собрал в Марке всех мужчин и лошадей. Королевским маршалам для похода в Испанию нужна конница, а не пехота. – Он повернулся к рекрутам, выстроившимся перед инструктором, готовым атаковать строй соломенных чучел. – Будем надеяться, последний набор способен быстро учиться. У нас фуража для стольких коней хватит лишь на несколько недель.

– Если хочешь, чтобы я к ним присоединился, мне нужно одолжить у тебя доспехи и меч тоже, – сказал я.

– А что случилось с мечом, который я выбрал для тебя в королевской оружейной в Ахене? – спросил он, и его лицо сделалось серьезным.

– Оставил его в Сарагосе своему слуге Озрику. Он теперь свободный человек. Я также отдал ему своего коня.

Граф лишился речи. А потом сердито выпалил:

– Ты болван. Этот меч особенный. Ты забыл, что такое оружие запрещено передавать кому-то за пределами Франкии?

Его вспышка была такой неожиданной, что я не сразу нашелся, что ответить.

– Когда мы будем в Сарагосе, попрошу Озрика вернуть его, – сказал я.

Граф нахмурился.

– Если Озрик еще там и не продал его.

– Я уверен, что он сохранит меч до моего возвращения.

Хроудланд резко выдохнул в явном раздражении.

– Я бы скорее разбил клинок моего Дюрандаля, чем дал ему попасть не в те руки. – Он повернулся ко мне лицом и, вдруг сменив настроение, примирительно улыбнулся. – Извини, Одноглазый, не хотел грубить. Конечно, тебе было неудобно везти его с собой. Баскские моряки перерезали бы тебе горло за него. – Он махнул рукой в сторону своей резиденции на холме. – Выбери себе щит и шлем в моей оружейной и подбери кольчугу впору.

* * *

Собираясь отправляться на войну в Испанию, я сделал, как предложил Хроудланд. Всю свою энергию посвятил тому, чтобы стать искусным конным воином. У меня не было времени думать о чем-либо другом. Я отогнал мысли о том, чтобы связаться с Бертой, так как все еще опасался дворцовых интриг в Ахене. Кроме того, я подозревал, что она давно нашла других любовников. Я теперь служил маркграфу и отвечал перед ним, а это означало, что должен следовать за ним беспрекословно, куда бы он ни направился. После шести недель практики с копьем и одолженным мечом я годился для маркграфской конницы, которая должна была присоединиться к основным силам вторжения. Мы снялись с лагеря через две недели после равноденствия, и это было внушительное зрелище – под бледным весенним солнцем конная колонна перешла брод у края учебного поля. Во главе ехал сам Хроудланд, лихая фигура в алом кавалерийском плаще, отороченном куньим мехом, с непокрытой головой, с рассыпавшимися по плечам длинными светлыми волосами. Сразу за ним ехал знаменосец, держа знамя с бычьей головой. Потом следовало остальное окружение – домашняя прислуга в красно-белых ливреях, конюх с чалым боевым жеребцом в поводу, советники и наперсники, и я в том числе.

Наш обоз ехал впереди, и мы направлялись легкими переходами на юг, двигаясь по красивой лесистой местности, на деревьях распускались почки, а подлесок был полон маленьких порхающих и копошащихся существ и птичьего пения. В воздухе чувствовался богатый глинистый запах новой поросли, и, если не считать нескольких сильных дождей в первую неделю, погода оказалась к нам благосклонна. День за днем солнце выглядывало из-за пышных белых облачков. Они проплывали в вышине, гонимые западным ветром, и их тени пересекали нам путь, а потом убегали по земле.

Часто Хроудланд приглашал меня ехать рядом с ним на виду у всех, оправдывая мою репутацию его близкого друга.

– Мне не жаль покидать бретонские земли, – признался он на четвертый день пути.

Дорога шла через березовую рощу на краю пустоши. Серовато-белая кора деревьев напоминала о моем пребывании в Сарагосе, она была того же цвета, что и незнакомый материал для письма, найденный в гостевой комнате Хусейна.

– Тебя угнетает зимняя погода? – спросил я.

– Погода и люди. Они скрывают свои чувства. Я бы хотел их верности, а не просто понурого повиновения. Никогда не знаешь, что у них на уме. – Он кивнул на рощу вокруг. – Березы, например. Для меня, как франка, они полны буйной жизни, надежды на будущее. А для бретонцев береза – дерево, растущее на земле мертвых.

– Отец однажды рассказывал мне, что береза – символ нового начала, очищения от прошлого. Может быть, это и есть то, что тебе нужно, – сказал я.

Хроудланд вдруг стал очень серьезным.

– Одноглазый, очень даже может быть, что теперешний наш поход действительно даст мне возможность начать все заново.

Я украдкой взглянул на графа. Его лицо было мрачно.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Вспомни нашу поездку в Бросельяндский лес, чтобы разобраться с историей про Ивэйна и родник. Чем она закончилась?

– Золотой кубок оказался сделанным из бронзы. Недавно я видел его среди прочей посуды в твоем главном зале.

– А если бы мы в самом деле нашли золотой кубок?

– Насколько я помню, ты бы его расплавил и положил в свою сокровищницу.

– А если предположить, что кубок имел такую особую ценность, что никто и помыслить не мог, что его можно уничтожить?

– Теперь ты говоришь загадками, – сказал я ему.

– Эти бретонские барды вечно поют о чем-то под названием Грааль, о какой-то чаше или блюде. Для их короля Артура это была величайшая ценность.

– И что случилось с Граалем?

Хроудланд прямо не ответил на мой вопрос.

– Многие из лучших рыцарей Артура отправлялись на его поиски. И лишь паре из них довелось увидеть этот таинственный предмет.

– Не понимаю, при чем тут наш поход в Испанию, – сказал я.

Мне начинало казаться, что мой друг проводил слишком много вечеров в попойках с друзьями, хвастая своими прошлыми и будущими подвигами.

Он повернул ко мне голову, и я увидел, что он совершенно серьезен.

– Бретонские барды говорят, что этот таинственный Грааль хранится в укрепленном замке, куда трудно попасть, так как он со всех сторон окружен горами. Из их рассказов можно сделать вывод, что он находится где-то на юге.

Я усмехнулся.

– Если ты думаешь, что Грааль окажется где-то в горах по пути в Испанию, позволь тебе сказать, что в тех краях мало лесов. Это унылые пустынные места, где кто-то чуть не размозжил мне голову камнем из пращи.

Хроудланда было не сбить.

– Небольшая опасность не удержит меня от поисков там Грааля, как не удержала меня от поездки в Бросельяндский лес.

Я вздохнул.

– И что ты будешь делать с Граалем, если завладеешь им? Он может оказаться еще одним маленьким бронзовым кубком, который можно за грош купить на базаре.

Граф бросил на меня торжествующий взгляд.

– Как ты не понимаешь, Одноглазый! Это не важно, из золота сделан Грааль или из меди. Да хоть из дерева! Представь, как бретонцы будут уважать человека, вернувшего им это сокровище!

Я еле удержался, чтобы не покачать безнадежно головой. Если Хроудландом овладела какая-то мысль, отговорить его было невозможно.

– А если Грааль – выдумка?

Почувствовав мои опасения, приятель рассмеялся.

– В таком случае военный поход все равно дает мне шанс начать новую жизнь. Как я уже говорил, буду служить королю с такой отвагой, что когда мы победим сарацин, мой дядя Карл сделает меня маркграфом его новой Испанской Марки. – Он наклонился в седле и похлопал меня по щеке. – И тогда, Одноглазый, ты станешь моим ближайшим советником и будешь наслаждаться испанским солнцем вместо бретонской мороси.

Он пришпорил коня и пустил в легкий галоп, из-под копыт полетели комья земли.

* * *

Через неделю мы оказались в какой-то опустошенной долине. Здесь как будто пронесся ураган разрушения. Кусты и мелкая поросль были растрепаны в клочья. Молодые побеги на полях растоптаны и погублены. Земля была вся истерзана и засорена. Ни дерева, ни деревца не осталось в рощах, лишь пни со свежими следами топора. Это было поистине тягостное зрелище, и я удивился, когда Беренгер издал радостный возглас.

Когда мы бок о бок стали спускаться с холма, приближаясь к сцене разорения, он начал напевать себе под нос.

– Что здесь случилось? – спросил я.

– Тут побывало войско, – ответил он, осклабившись. – Земля скоро оживет. Посмотри сам.

И в самом деле, там и сям виднелись кучи навоза и безобразные горы мусора – обрывки мешковины, следы костров, куриные перья, обглоданные кости, глиняные черепки. Я заметил выброшенную кем-то дырявую туфлю. Направив коня в сторону, я наехал на кучу, очевидно, человеческих испражнений и не сразу осознал, что вся эта мерзость широкой полосой тянется по дну долины.

Хроудланд ехал чуть впереди. Он повернулся в седле и позвал:

– За мной! Они, наверное, только что перевалили через гребень.