повалились на землю. Потом в драку вновь вступили те, кого мужчина убрал первыми. Он заломил руку одному и толкнул в другого, таким образом добившись, чтобы оба оказались на земле.
Отбившись от хулиганов, наемник хотел посмотреть, в каком состоянии находился знахарь, и застал его лежащим без сознания. Петр подбежал к неподвижному провидцу и стал его осматривать. Он был оглушен, и это уже хорошо. Шрам взял бездыханное тело за руки и потащил в сторону указанной Сидоровичем "Барахолки", но вдруг в глазах потемнело. Наемник с ужасом понял, что тоже получил удар по виску.
— Их было шестеро… — произнес он, падая на твердую асфальтовую дорогу.
Бандит, ударивший Шрама по голове округлым камнем, отбросил камень в сторону и подбежал к своим товарищам.
— Харе валяться, кровь-сопли вытерли, и встали.
Хулиганы, затыкая кровь из носа и держась за животы, поднялись с земли.
— Ты вообще умный такой, — причитал Гвоздь. — С другой стороны зашел, и крякнул его камнем по башке! А нам в открытую идти надо.
— Не ной, — отвечал Поэт. — Вон, на Требуху зырь. На нем живого места нет!
— Чтоб вы сдохли, умники… — буркнул избитый хулиган.
— Главное, что этих не жмурами взяли, — заключил один из незнакомых бандитов.
— Правду молотишь, Дрон. Потащили…
Самые сильные бандиты взяли Шрама и Мультитула за руки и за ноги. Поэт был главарем этой банды, поэтому ему по рангу не положено было тащить полумертвых сталкеров. Требуха шел рядом с бездельником Поэтом и вытирал кулаком кровь из носа, который задел, ударив в глаз, наемник.
Пройдя мимо трости знахаря, Поэт нагнулся и забрал её себе.
— Ишь ты, ещё и с позолотой…
Ранее в месте, которое сейчас называют Свалкой, функционировал вокзал. С него отходили грузовые и пассажирские поезда эконом-класса.
Сейчас, когда все пригороды Чернобыля и Припяти сожрала Зона, в этом большом здании обосновалась бандитская группировка, держащая под собой всю Свалку, и, по легенде, концлагерь для захваченных в плен новичков.
Заправлял всем этим человек, к которому никогда не обращались по имени. Чужие его ни разу не видели, а свои придумали прозвище — Йога.
Это был страшный во всех смыслах человек. Его боялись все мелкие хулиганские шайки. Он был поражен куриной слепотой на правый глаз, но для устрашения не носил повязки. Он всегда был одет в длинный брезентовый плащ с капюшоном, и это нагоняло мрак таинственности, чего главарь и добивался.
В этот день Йога, как и всегда, отсиживался у себя в вагончике и нервно постукивал по еле-еле засунутому сюда письменному столу. Дело в том, что вчера он послал своих подчиненных раздобыть оружия для новой шайки. Это дело он отдал лучшим: Поэту, Гвоздю и Требухе — умелым уголовникам-рецидивистам. Но, по их словам, товар у них украли, хотя они потратили на него весь общак. Тогда, в порыве гнева, Йога послал их еще с несколькими бандитами найти тех, кто отобрал у них оружие, и привести сюда, желательно живыми, чтобы отомстить.
Железные ворота со скрипом открылись. Йога подскочил и выбежал из вагончика. В ворота заносили двух долговязых людей.
— Это они? — Йога ткнул пальцем между парами бандитов, несущих Шрама и Мультитула.
— Они, твари! — злобно ответил Поэт.
— Это чье? — спросил патрон, указав на трость.
— Вон того, в черном.
— В клетку их! — крикнул наконец барон и направился в свой вагончик. — Как оба очнутся — меня позовете. До этого запрещаю с ними что-либо делать!
Хулиганы кивнули и потащили тела в другой конец здания, куда раньше уходили поезда.
Глава II.
Шрам открыл глаза, и не понял, где он находится. Маленькая комната, примерно три на три метра. Высокий потолок. По стене стекал теплый, дневной свет из щели.
Наемник повернулся: рядом лежал Мультитул. Он все еще был без сознания.
— Вставай, некромант, вставай… — тряс его за плечо Петр. В голове промелькнула мысль о том, что знахарь мертв. Тогда он встал, поднял провидца над землей и стал трясти, как котенка. — Вставай, черт тебя дери!
Мультитул сильно испугался, заметив себя висящим в воздухе. Шрам прислонил его к стене.
— Где моя трость? — спросил знахарь.
— Черт его знает… Где мы вообще?
— Ну, здесь мои способности не нужны, чтоб догадаться, что мы в плену.
— Как, в плену? У кого?
— У тех, кто на нас нападал. Скорее всего, нам хотят отомстить за отобранный товар…
— Вот же нарвались, блин… И оружие отобрали, собаки…
— Не все… — провидец хитро улыбнулся, расстегнул поясную сумку и достал из неё пистолет, из которого отстреливался на болотах. — Слава Богу, что мы его тогда не продали…
Мультитул несколько минут посидел молча, потом придвинулся к решетчатой двери и сказал:
— Но он нам не понадобится…
— Как мы тогда отсюда выберемся?
— Мы не будем выбираться. Нас ждет серьезный разговор с главарем бандитов…
Наемник хотел узнать причину, по которой с ними хотят поговорить, но тут за решетчатой дверью кто-то замаячил.
— Идут! — знахарь стал быстро отталкиваться от двери.
Петр тоже сел, но прислонился к соседней стене. Бандит подошел к двери, посмотрел на них сквозь решетки и крикнул своим:
— Оклемались! Че, харэ их тут чалить? Пусть к патрону чапают?
— Пусть! Открывай!
Бандит открыл дверь и гневно сказал:
— Выходите, крысы!
Шрам поднялся и помог встать провидцу. Незнакомый бандит не видел реального роста наемника, поэтому, когда они оба вышли, провожал их взглядом снизу вверх.
За дверью оказался странный коридор. Подобных камер здесь было ещё четыре штуки, но, судя по тишине, они пустовали.
В коридорчике за бочкой пировали бандиты. Завидев пленных, двое из них отошли, зарядили ружья и встали по бокам — сопровождать "опасных" людей.
Из этой комнаты был выход в большее помещение. Когда напарников вывели, Петр убедился, что это депо. Высокие потолки, асфальтовые перроны, а на рельсах по центру стоит не отправившийся когда-то поезд. К самому дальнему вагончику поезда, по всей видимости, их и вели.
Дойдя до последнего вагона, Шрам почувствовал, что его кто-то толкнул в спину. Это был один из сопровождающих.
— Давай-давай! У барона время не резиновое!
Наемник поднялся по узким ступенькам, затянул за собой провидца и посмотрел в левую от входа сторону вагона. Там стоял маленький стол, который только мог поместиться в этом пространстве, оставив место для прохода. На столе не было ничего особенного: ручка и стопка листов, верхние из которых были исписаны непонятным почерком. Видимо, "барон" поставил его сюда для солидности. Также в углу стояла керосиновая лампа.
За столом, откинувшись со стулом на стену, сидел, скрестив пальцы рук, мрачный