Читать интересную книгу Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников

Рядом с могилой Петрилы Сбыслава предала земле головы сына и мужа, ибо священник сказал ей, что любую часть неживой человеческой плоти надлежит погребать согласно христианскому обряду.

Вволю наплакавшись за день, Мирошка, придя домой, лег и уснул как убитый.

Васса, наоборот, не спала до полуночи, все стояла на коленях перед иконой Богородицы в одной исподней рубахе с распущенными по плечам волосами и шепотом молилась о спасении Рязани и своих близких.

Пребрана на похоронах Петрилы крепилась изо всех сил, видя, что Фетинья и Варвара переносят свое горе без слез. А дома, в постели, воля Пребраны вдруг ослабела, и она залилась слезами, поскольку ее обуял страх неизбежной и скорой смерти. Страстные моления матери лишь добавили Пребране уверенности в том, что Рязани уже никто не поможет, кроме высших Божественных сил.

Пребрана не заметила, как заснула.

Пробудилась она от тяжелых раскатов колокола на звоннице Успенского собора.

По дому метался Мирошка, полуодетый, с заспанным лицом. Если бы не Васса, помогавшая мужу одеться потеплее, опоясаться мечом, надеть кольчугу и сапоги, то сборы Кукольника растянулись бы на целый час.

Вот хлопнула дверь. Это Мирошка убежал к месту сбора своей сотни.

Васса заглянула в светелку к дочери. Увидев, что Пребрана не спит, Васса сказала ей:

– Одевайся, милая. Надо быть готовыми ко всему. Ежели мунгалы ворвутся в город, ты сразу беги к женскому монастырю. До детинца бежать далече, до княжеских теремов тоже, а монастырь к нашему дому ближе всего, и стена вокруг него высокая. Хоть и ветхая уже эта стена, но все равно какая-никакая, а защита.

– А как же ты, матушка? – спросила Пребрана, торопливо заплетая в косу свои длинные волосы. – Я без тебя не побегу.

– Мне отца твоего выручать придется, доченька, – со вздохом ответила Васса. – Сама видишь, какой из него воин. Он же ни убежать, ни защититься не сможет. Ты обо мне не беспокойся, дочка. Я из всякой беды путь к спасению отыщу.

Аникей сражался на южной стене бок о бок с Кутушем. Рязанцы впятером-вшестером поднимали тяжелые бревна и сбрасывали их сверху на карабкающихся по лестницам татар. Лестницы ломались одна за другой, но враги подтаскивали новые и продолжали упорно взбираться по ним на высокую бревенчатую стену Рязани. Многочисленность татар позволяла им не ослаблять свой натиск, несмотря на любые потери. Постепенно то в одном месте, то в другом татарам удавалось заскочить на стену. Темный поток из многих тысяч степняков грозил вот-вот перелиться через вершину рязанской стены и заполнить городские улицы.

Рукопашные схватки на верхнем забороле стены были полны ярости и ожесточения. Рязанцы грудью напирали на татар, поднимая их на копья и сбрасывая со стены в ров.

Аникей от страха с такой силой рубанул топором бросившегося на него татарина, что вдребезги разнес тому голову. От вида крови и разлетевшихся человеческих мозгов в очах у Аникея потемнело. Он едва не лишился чувств. Содержимое его желудка вдруг хлынуло наружу, залив Аникею и кольчугу, и порты.

Когда татары отступили, то ратники из сотни Данилы Олексича не упустили возможности подтрунить над Аникеем, который, по их словам, зарубил всего-то одного мунгала, а площадку на стене загадил так, будто целый десяток мунгалов истребил.

Данила Олексич, видя, что у Аникея никак не проходит дрожь в руках, а с лица не сходит бледность, сжалился над ним и отпустил домой, велев ему поздно вечером заступить в дозор.

Аникей был зол на самого себя и на своих язвительных соратников. Он шагал по узким улицам, не глядя по сторонам, продолжая счищать с одежды остатки рвоты и окровавленных мозгов. При этом Аникей ругался сквозь зубы.

Звонкий девичий голосок заставил Аникея невольно вздрогнуть.

Подняв голову, Аникей увидел перед собой Пребрану и Фетинью.

Девушки забросали Аникея вопросами: отбит ли вражеский штурм? Жив ли супруг Фетиньи? Видел ли Аникей отца Пребраны?..

– Татары убрались восвояси, – молвил в ответ Аникей тоном бывалого воина. – Крепко посекли мы нехристей! Ивора Бокшича и Мирона Фомича я не видел. Сотник домой меня отправил, отоспаться мне надо перед ночным караулом.

– В чем это у тебя порты, Аникей? – спросила Фетинья.

– Да это… Мунгала я топором зарубил, так из него гадость всякая во все стороны так и брызнула! – ответил Аникей, стараясь скрыть свое смущение.

– Ты зарубил мунгала?! – в один голос воскликнули подруги. – А Устинья говорит, будто тебе и муху убить страшно.

– Нашли кого слушать! – насупился Аникей и показал девушкам свой окровавленный топор. – А это видали?.. Я так вдарил по мунгалу, что рассек его чуть ли не надвое. Это многие ратники видели.

– Мы верим тебе, Аникеша, – сказала Фетинья.

– Ну то-то! – усмехнулся Аникей, засунув топор обратно за пояс.

– Какие они, мунгалы? – поинтересовалась Пребрана. – Расскажи, Аникей. Ты же близко их видел.

– Конечно, видел, вот как вас, – промолвил Аникей, сбивая свою шапку чуть набекрень. – Рожи у мунгалов жуткие, глаза узкие, как щелочки, рот большой, зубы кривые, нос плоский, скулы широкие, усы редкие, волосы черные или рыжеватые, в косицы заплетены, как у женщин. Росту мунгалы невысокого, но широки в плечах. Ноги у них кривые. Разговаривают мунгалы, будто гавкают. Одно слово – нехристи!

– Говорят, за Черной речкой в становище мунгалов тьма-тьмущая! – сказала Пребрана, не скрывая своего страха. – Так ли это?

– Поначалу-то у татар был один стан – за Черной речкой, – промолвил Аникей, – но со вчерашнего дня мунгалов под Рязанью заметно прибавилось. Нехристи разбили другой стан близ Ольховки и еще третий – за Окой-рекой. Судя по дымам, в том заокском стане и находятся главные силы татар. Поговаривают, за Окой Батыга и его братья шатры разбили.

Пребрана и Фетинья взирали на Аникея, и во взглядах у обеих было что-то похожее на смесь уважения и восхищения. Перед ними стоял не просто брат их подруги, которого они прежде считали недотепой, теперь это был воин, доказавший свою мужественность в сече с врагом.

Такое внимание девушек было приятно Аникею.

– А вы куда спешите, пострелицы? – приосанившись, спросил Аникей.

– Я забежала за Фетиньей, чтобы вместе с нею переждать приступ татарский за монастырской стеной, – ответила Пребрана. – Скажи, Аникей, смогут ли татары в Рязань ворваться?

– Не смогут! – уверенно и без колебаний заявил Аникей, поскольку сам в душе страстно уповал на это.

Такой ответ Аникея подействовал на подруг ободряюще.

Девушки решили зайти в гости к Устинье, с которой они не виделись уже два дня.

Придя домой, Аникей переоделся во все чистое и, угощаясь сытным обедом, принялся одновременно рассказывать подробности недавней сечи с татарами на южной стене Рязани. Аникею внимали, кроме Пребраны и Фетиньи, его мать и сестра, а также половчанка Аннушка. Аникеева отца дома не было, он стоял в дозоре на северной стене Рязани.

Аникей не успел толком насытиться, как колокольный сполох возвестил об очередном приступе татар. Дабы соблюсти перед матерью, сестрой и ее подругами облик мужественного защитника Рязани, Аникей вновь облачился в воинский наряд, схватил меч и топор и побежал к южной стене, где находилась его сотня.

Пребрана пребывала в смятении. Половчанка тоже не могла скрыть свой страх. Фетинья предложила подругам укрыться за монастырской стеной.

– Не за стенами надо прятаться, дорогие мои, а обучаться владению оружием, – решительно заявила Устинья. – Мыслю я, скоро и слабые женские руки понадобятся для защиты Рязани.

Когда Аникей добрался до южной стены, там все уже было готово к отражению очередного вражеского штурма. На железных треногах стояли большие котлы с кипящей смолой. Эти почерневшие от копоти котлы дымились приторно-едким паром. В котлах булькала и пузырилась желто-коричневая масса, пышущая жаром. На стене тут и там возвышались груды камней. Лучники готовили к стрельбе луки и стрелы.

Данила Олексич удивился, увидев Аникея:

– Ты чего пришел? Я же велел тебе в ночную стражу заступать.

– Я же не отрок сопливый! – нахмурился Аникей. – Даже раненые на защиту стен идут, а я чем хуже?

Сотник одобрительно похлопал Аникея по плечу:

– Будь по-твоему, младень. У нас и впрямь каждый ратник на счету!

Время шло. Однако толпы спешенных татар, собравшиеся на равнине перед городом, явно не торопились начинать штурм.

Эту заминку врагов рязанцы восприняли по-своему.

– Робеют нехристи, отведав кипящей-то смолки!

– Еще бы! Смерти и мунгалы страшатся.

– Призадумались черти узкоглазые, стоит ли совать голову в петлю! – переговаривались между собой ратники, радуясь, что нагнали страху на полчища Батыя.

Лишь немногие из русичей обратили внимание на какие-то странные передвижные частоколы на больших колесах без спиц. Эти частоколы многие сотни татар выкатывали из леса и устанавливали позади своих пеших отрядов, образуя некую передвижную стену из свежеоструганных тонких бревен. Никто из рязанцев не обеспокоился появлением этих необычных заграждений. На первый взгляд могло показаться, что эти сооружения установлены татарами как защита от русских стрел.