— Да, — прошептал Вайль. — Но… Все равно. Я вовсе не хочу сказать, что кто-то из этих трех… Уважаемые люди!
— Предоставьте это нам, — сказал Беркович. — Позвольте, я вас отвезу домой. Вы нам очень помогли, спасибо.
* * *
Штыпель, Габриэли и Динур. Уважаемые люди, да. Но только кто-то из них мог подменить книгу Вайкена. Кого-то из них не было дома в ту ночь. И у кого-то из них теперь был раритет, который он ни за что не станет демонстрировать полиции.
— Если бы Морган не начал писать это слово, я бы, скорее всего, не нашел убийцу, — сказал Беркович своему другу эксперту Хану вечером следующего дня, после того, как провел первый допрос и получил признание в совершении преступления.
— Если бы Вайль не указал тебе на книгу, ты бы так и не понял, что хотел сказать Морган, — заметил Хан.
— Ты прав, — согласился Беркович.
— Так кто же убил?
— Динур. Я попросил всех троих принести свои экземпляры Вайкена, двое отнеслись к этому спокойно, а Динур запаниковал. Не могу, мол, найти, куда-то запропастилась книга… И алиби — в ту ночь он вернулся домой только в три часа, и домашние понятия не имеют, где он был. В общем, книгу мы при обыске нашли. Ту самую, с сосисками.
— Рецепты хоть хорошие? — поинтересовался Хан.
— Ты о сосисках? Нет, там только свиные. Некошерная книга!
И ЧУТЬ-ЧУТЬ КОНЬЯКА
С утра у Арончика была температура, и по дороге на работу Беркович отвез жену с сыном в поликлинику, а потом каждые полчаса звонил Наташе на мобильный, чтобы узнать, как дела. Телефон был отключен, старший инспектор нервничал, и только около полудня Наташа, наконец, отозвалась:
— Все в порядке, — сказала она усталым голосом. — Мы только что вернулись домой, не беспокойся. У Арончика ухо воспалилось, прописали антибиотик, в сад я его, конечно, не повела, на работу не поехала, побудем дома. А у тебя что нового?
— Ничего особенного, — бодро сказал Беркович. — Все как обычно.
Он, конечно, лукавил. С утра все шло не так, как всегда. Начать с того, что комиссар Бендецкий отменил ежедневное совещание, потому что с виллы миллионера Гиндеса поступило сообщение о внезапной смерти старого Абрама, главы рода. Казалось бы, что странного? Человеку недавно исполнилось семьдесят восемь, болезней у него был целый букет, но врач “скорой помощи” заподозрил, а полицейский эксперт подтвердил, что старику помогли отправиться в мир иной. На тумбочке, стоявшей возле кровати, были обнаружены: тарелочка с шоколадными вафлями (Абрам непременно съедал две-три, прежде чем принять лекарство), рюмка с лекарством против болезни печени, пустая рюмка (в ней, по словам домашних, был коньяк, которым Абрам непременно запивал горькое лекарство), а рядом лежала коробочка с порошком — это было снотворное, которое Абрам обычно принимал на ночь. Осмотр показал: в рюмке из-под коньяка вместе с замечательным напитком содержался сильнодействующий растительный яд, не имевший вкуса, но обладавший специфическим запахом. Старик запаха не чувствовал, поскольку с обонянием у него уже давно были проблемы, и выпил вместе с коньяком более чем достаточно яда, чтобы отправиться на тот свет — во сне, естественно, поскольку он принял и снотворное.
Когда Беркович приехал на виллу, патрульный Соломон уже успел выяснить, что убийцей мог быть только кто-нибудь из ближайших родственников Абрама Гиндеса: либо сын Алекс, либо Ринат, жена Алекса, либо, наконец, сестра Алекса Наоми, разведенная и бездетная женщина, долгое время жившая с отцом. В ту ночь на вилле были — кроме самого Абрама, естественно, — только эти три человека, и подозревать кого-то из них в убийстве старика было, на взгляд старшего инспектора, колоссальной глупостью.
Сейчас все они молча сидели в салоне второго этажа, выглядели изможденными и подавленными. Беркович представился и пробежал взглядом текст протокола, составленного сержантом Соломоном. Алекс Гиндес, 52 года, вице-директор рекламной компании, постоянно проживает в Герцлии, отца посещал ежедневно, советовался по проблемам бизнеса, нынешнюю ночь провел на вилле. Ринат Гиндес, жена Алекса, 43 года, не работает. Ночевала с мужем в спальне на первом этаже. Наоми Гиндес, 46 лет, незамужняя, проживала с отцом и выполняла функции его секретаря и сиделки. Именно она приносила отцу на ночь его любимые вафли, рюмку коньяка и лекарства, так же поступила и вчера. Утверждает, что, как обычно, накапала в рюмку лекарство от печени и залила водой из чайника. Пятьдесят граммов коньяка налила из бутылки, стоявшей в баре там же, у отца в спальне. Никакого постороннего запаха не почувствовала.
Из задумчивости Берковича вывел ввалившийся в салон адвокат семьи Гиндес Гирш Арбель. Это был мужчина пятидесяти лет, больше похожий на пивной бочонок.
— Старший инспектор! — воскликнул Арбель, опуская на стол тяжелый кейс. — Рад вас видеть, Борис, вы мне очень симпатичны. Хорошо, что здесь вы, а не этот… как его… забыл фамилию. Неважно. Но неужели вы, молодой человек, подозреваете бедную Наоми только из-за того, что она обычно приносила Абраму лекарство?
— Я не подозреваю Наоми, — вздохнул Беркович. — Точнее, подозреваю не только ее. Правда, на рюмках отпечатки пальцев только Абрама и Наоми, но… Яд могли подсыпать, не прикасаясь к рюмке, после того, как Наоми вышла из комнаты отца. Мы ведь не знаем, заходил ли к нему кто-нибудь после этого.
— Я заходил, — подал голос Алекс. — Пожелал отцу спокойной ночи.
— Я тоже заходила, — тихо произнесла Ринат. — Не знаю, была ли я у свекра до мужа или после… Мы минут пять поговорили о внуках, и я ушла. Это было примерно в половине одиннадцатого.
— Значит, до меня, — быстро сказал Алекс. — Я заходил к отцу в одиннадцать — как раз пробили часы на стене.
— Да какая разница кто когда заходил, — с досадой сказал адвокат. — Все члены семьи были заинтересованы в том, чтобы Абрам прожил до ста двадцати!
— Я как раз хотел спросить, — Беркович повернулся к адвокату. — У покойного было завещание?
— Конечно! Завещание и две доверенности на имя Алекса и Наоми. В завещании сказано, что после смерти Абрама все его состояние должно быть потрачено на создание фондов для развития израильской культуры. С другой стороны, в обеих доверенностях Абрам передавал сыну и дочери право пользоваться до его смерти всеми его счетами при условии правильного ведения дел всех предприятий.
— Но позвольте, — удивился Беркович, — получается, что и для Алекса, и для Наоми смерть отца — просто катастрофа!
— Именно так, — сухо сказал Арбель. — Надеюсь, вы понимаете теперь, что подозревать в убийстве можно кого угодно, только не их? Ну и, разумеется, Ринат тоже вне подозрений, поскольку материально полностью зависит от своего мужа Алекса. Никто из членов семьи не мог отравить Абрама — это очевидно так же, как то, что солнце заходит в Средиземное море.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});