Читать интересную книгу Заложник особого ранга - Сергей Зверев

Карташов уже был готов обратиться к гнилому Западу — глаза в глаза. Тщеславие не позволяло ему отказаться от еще одной возможности позировать перед камерой.

— Надо снять вас так, чтобы отблески пожара полыхали на вашем лице, — суетилась Белкина, указывая на догорающую декорацию ворот Спасской башни. — Но не сам огонь должен оказаться в кадре, а намек на него, как предвестник мирового пожара. Отблески — вот символ. Вы же об этом будете говорить?

— И об этом тоже, — заявил Карташов.

— Не увлекайтесь, — посоветовал Глебаня, — речь нужна короткая и яркая, на одном дыхании. Согласно исследованиям, зритель теряет интерес к происходящему на экране через пятнадцать секунд.

— Декорации догорают, — вставил оператор, — поторопились бы.

Белкина благодарно взглянула на него и поправила наушник, через который слышала подсказки режиссера и оператора во время съемок.

— Начинаем, — она взяла в руки микрофон и отошла поближе к розовым кустам, росшим на склоне Васильевского спуска, от них к кремлевской стене поднимался откос. — С этой точки мы захватим и куранты на башне — самый узнаваемый на Западе символ России.

Виталик, глядя в окуляр камеры, видел, что куранты ну никак не попадают в кадр, однако благоразумно молчал об этом. Карташов подошел к Тамаре вплотную, она поднесла микрофон к его лицу.

— Начали, — оператор включил камеру, особо не заботясь о картинке.

Карташов только успел состроить «страшное лицо», бесновато блеснул глазами и открыл рот, как низкие розовые кусты за его спиной разошлись. Мелькнула тень, на голову партийному вождю опустилось что-то тяжелое, но достаточно мягкое, чтобы не повредить череп, и обмякший Артур с хрустом исчез в благоухающих зарослях. Белкина с микрофоном в руке бросилась следом, взвизгнула и исчезла, словно провалилась под землю.

И только тогда среагировал Глеб Чернявский:

— Вытащить их! — закричал он, пожирая глазами низкорослые кусты, в которых мог спрятаться разве что гном из сказки. Однако сам политтехнолог приближаться к ним справедливо опасался. Дюжие омоновцы бросились к откосу. Все, что они обнаружили за кустами, это наглухо задраенный стальной люк, на котором рельефно проступала надпись «ТЕПЛОСЕТЬ». Сколько его ни пытались подковырнуть прутом арматуры, он даже не шелохнулся.

— Резак, резак тащите!

А под крышкой тем временем послышался странный удаляющийся гул. Но найти сварочный аппарат посреди ночи на Красной площади не так уж легко….

* * *

Белкина, продолжая сжимать микрофон, висела в объятиях Клима в узкой шахте подземного колодца. Свободной рукой он уже задвинул тяжелый стальной засов под люком. Теперь сверху слышались ругательства, в щели люка беспорядочно тыкали чем-то металлическим. Люк не поддавался, а потому ругательства стали забористыми.

Тамара часто дышала от страха, ей нелегко далось решение сигануть из розовых кустов в черное жерло люка.

— Нечего тут ждать. Цепляйся за скобы и — вниз, — Бондарев заставил телеведущую взяться за осклизлые ржавые скобы, торчавшие из кирпичной стены колодца.

Снизу тянуло сыростью, гнилью, где-то недалеко чуть слышно плескалась вода. Тамара перебирала холодные скобы. Внезапно наушник в ухе отозвался голосом оператора:

— Томка, с тобой все в порядке?

— Еще не знаю…

— Хорошо, что ты жива.

Бондарев, спускавшийся первым, вскинул голову и остановился. Тамара чуть не отдавила ему высоким каблуком пальцы.

— Ты это с кем говоришь?

— Наушник… Там Виталик интересуется…

— Я уже думал, ты с ума сошла, — с облегчением произнес Клим и подхватил Белкину на руки.

Они стояли на чем-то очень ненадежном, покачивающемся. Тамара нашла в себе силы глянуть вниз.

— Лодка… резиновая…

— Садись, — Клим усадил ее на узкую деревянную лавочку. — Кстати, можешь отложить микрофон. Съемки окончены.

В носу надувной лодки лежал неподвижный Артур Карташов.

— Ты его убил? — Белкина инстинктивно подалась назад.

— Зачем убивать? — пожал плечами Клим. — Просто дал по голове, — он продемонстрировал туго наполненный песком мужской носок. — Очень эффективно. Если выйдешь замуж, бей супруга только носком с песком — ни следов не остается, ни костей не поломаешь.

Заурчал маломощный двигатель, и лодка медленно поплыла под кирпичными сводами. Свет фонарика скользил по обросшим плесенью стенам.

— Где мы?

— Река Неглинка, — неохотно ответил Бондарев, — в двадцатые годы ее забрали в коллектор.

На узком бордюре у самой воды показалась жирная крыса, но прежде чем Тамара успела завизжать, Бондарев ловко ударил веслом — серая пискнула и исчезла в темноте.

— Лучше по сторонам не смотри.

Белкина глянула на колени и тут же одернула юбку.

— Из-за тебя колготки порвала.

— И колено сбила, — в тон ответил Клим, — как девчонка. Приплывем, йодом помажу или зеленкой.

Плыли недолго. Вскоре показались какие-то ступени, ведущие к стальной двери. Клим причалил лодку и веслом трижды постучал в стальное кольцо. Дверь бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях, блеснул фонарик, прошелся по лицам, замер на Карташове.

— Принимайте подарок.

— Надежно вырублен? — прозвучало из-за слепящего света.

Клим без всяких эмоций несильно ударил партийного лидера туго набитым носком по голове. Две пары сильных рук подхватили Артура за руки и ноги. Бесцеремонно поволокли его вверх по лестнице.

Бондарев по-хозяйски привязал лодку и помог выбраться на ступеньки Белкиной.

— Пока тебе придется побыть со мной, — пропустил он телеведущую вперед.

— Я и не стремлюсь оставаться одна.

Процессия вскоре оказалась в ярко освещенном помещении без окон. Двое мрачных субъектов, притащивших сюда Карташова, положили его на бетонный пол. Белкина, глядя на них, прижалась к Бондареву. Выражения лиц тут же вызвало в памяти слова: «застенки», «пыточных дел мастера», «черный ворон»…

— Клим Владимирович, — хрипло обратился один из них к Бондареву, — я думаю, ей лучше не смотреть.

— Побудь в соседней комнате, — Бондарев проводил Белкину за дверь и усадил на топчан, обтянутый потрескавшейся от времени кожей, на которой темнели подозрительно бурые пятна.

За неплотно прикрытой дверью послышался плеск выливаемой воды и неясные крики. Клим поморщился, а Тамара плотно зажала уши.

Не прошло и пяти минут, как неулыбчивый гигант заглянул в дверь.

— Клим Владимирович, он во всем сознался и назвал основных заговорщиков. Так что можем действовать. Но где прячут президента, ему неизвестно.

— Может, мне его разговорить?

— Нет, точно не знает. От страха он… — гигант посмотрел на Белкину, — все, что знал — выложил. И даже больше.

Бондарев вышел в соседнюю комнату. Карташов, мокрый от вылитого на него ведра воды, сидел на бетонном полу. Теперь он мало походил на лидера грозной партии, способной поставить на уши всю страну.

— К Подобедову мы не подберемся, — тихо сказал Бондарев гиганту. — А вот взять генерала нам по силам.

Глава 13

Особняк, возведенный из кремлевского кирпича, темнел на фоне ночного леса. Высокий забор, окаймлявший участок по периметру, украшала спираль колючей проволоки. На единственном подъезде со стороны шоссе расположилось несколько легковых машин с военными и эфэсбэшными номерами. Тентованные грузовики прятались в лесу. Среди молодых сосен угадывались молчаливые тени часовых с автоматами.

Охрана состояла одновременно из военных и людей, присланных генералом Подобедовым. Так что, с одной стороны, Муравьева охраняли, с другой — стерегли.

Сам генерал после выпитой с вечера бутылки вискаря похрапывал в постели, уткнувшись лицом в подушку, под которой покоился именной пистолет. Жена наглоталась снотворного и теперь спала, отодвинувшись от супруга на самый край огромной, как летное поле военной авиабазы, двуспальной кровати. Серебристая луна, похожая на надкушенную таблетку аспирина, заглядывала в окно. В приоткрытую фрамугу ветер волнами гнал запах заболоченного луга и свежесть близкой реки.

Муравьев умудрялся одновременно похрапывать и негромко материться во сне. Разгоряченный подготовкой к государственному перевороту генеральский мозг не хотел выключаться для отдыха даже с помощью лошадиной дозы спиртного.

Негромко тявкнула овчарка во дворе, но тут же смолкла. Бесшумно выпущенный из арбалета дротик с ампулой впился ей в шею и мгновенно парализовал. Стрелок, взобравшийся на забор по веревке, профессионально перекусил колючую проволоку, кусок спирали свис к земле. Раскаталась веревочная лестница. По ней еще двое в облегающем темном трико спустились во двор и тут же прижались спинами к холодному кирпичу.