Читать интересную книгу Власть над властью - Юрий Мухин

И ведь речь идет не о второсортном товаре. В середине 80-х годов американцы провели исследования по определе­нию лучших для жизни городов. Города оценивались по де­сяти параметрам: наличие товаров в магазинах, быстрота пе­редвижения по городу, комфортабельность жилищ, наличие в них канализации, горячей воды и прочего, чистота возду­ха и т.д. Все три обследованных советских города: Москва, Ленинград, Киев — вошли в десятку самых комфортабель­ных городов мира, причем Киев уступил два первых места двум новым, малоизвестным японским городам. Всем столи­цам мира было далеко до наших городов. Эти факты были бы более известны, не будь у нашей «интеллигенции» обы­чая поливать грязью все, что сделано своим народом, и за­хлебываться от восторга по поводу успехов Запада.

Явно заниженным был курс рубля и по отношению к стоимости промышленного оборудования. Скажем, в СССР изготовление одной печи для нашего завода стоило около 3 млн. рублей, а когда после развала СССР нам пришлось покупать их на Западе, то даже в удешевленном варианте, даже после конкурса нескольких фирм-производителей ку­пить печь дешевле, чем за 14 млн. долларов, нам не уда­лось, то есть в этом случае доллар можно оценить пример­но в 20 копеек.

По категории товаров элементарной комфортности курс доллара, равный 62 копейкам, в какой-то мере соответство­вал ценам, но по предметам роскоши доллар стоил дороже. Серенькой (для всех) роскоши на доллар можно было ку­пить больше, чем на 62 копейки. Но это и понятно: прибыль с продажи предметов роскоши в СССР компенсировала низ­кие цены жизненно необходимых товаров.

Все эти дешевые товары предназначались только для со­ветских людей, иностранцев этими товарами никто обеспе­чивать не собирался. Эти цены были нашим собственным, внутренним делом. Представим себе семью, в которой при себестоимости хлеба 1 рубль его цена 1 копейка. Кому до этого дело? Если в целом у этой семьи доходы превышают расходы (а у СССР во внешней торговле долгов было мень­ше, чем должников), то кому какое дело до цен внутри этой семьи? Посторонний по этим ценам хлеб купить не может, потому что не имеет таких денег — рублей. Рубль — это за­щита семьи от посторонних, желающих поживиться ее де­шевым хлебом. И при таком положении с ценами внутри семьи она не должна допустить, чтобы ее рубли менялись на другую валюту.

Отсутствие конвертации рубля было еще одним препят­ствием для утечки денег за рубеж. Цены на сырье внутри СССР практически не включали стоимость сырья от Бога, а только трудовые затраты на извлечение этого сырья из недр, поскольку все равно все наше. Поэтому здесь курс доллара был чрезвычайно завышен, и иностранцам цены на сырье внутри страны всегда казались бросовыми. Скажем, хром со­ветскому потребителю обходился в 200 рублей за тонну, а в нашем балтийском порту иностранцу— 1500 долларов.

Предположим, движение товаров в СССР обеспечивало один миллиард рублей. Но если в цену этих товаров вклю­чить стоимость природного сырья, потребовалось бы уже 3 млрд. рублей. Мы уже говорили, что в СССР в системе то­вар — деньги — товар денег было даже несколько с избыт­ком, но если бы цены включали стоимость сырья, денег пе­рестало бы хватать.

И вот мы, экономические консультанты западных фирм (надеюсь, что читатели не забыли об этой своей роли), на­блюдаем за тем, что происходило в СССР. А там из управле­ния страны и республик исчезли государственные деятели, и пришли какие-то академики, профессора, партийные бос­сы, музыканты «с лицом Ростроповича», шахматные гросс­мейстеры и прочие «чикагские» мальчики. Эти люди впол­не серьезно решили конвертировать рубль, более того, они поручили устанавливать курс рубля — курс основы того, что обеспечивает работу собственной экономики, не госу­дарству, а биржевым спекулянтам валютой. И на этом фоне ликвидировать планирование и устранить государственный контроль над ценами.

Обратим внимание на валютную биржу. Зададим себе во­прос: а кому она была нужна в СССР? Кому в СССР нуж­ны были доллары, если экономика сама себя обеспечивала сырьем и на своем рынке продавала готовую продукцию? С начала разговоров о конвертации рубля и необходимо­сти организации валютной биржи утверждалось, что это очень нужно для закупки оборудования передовой техно­логии, чтобы иностранцы могли построить в СССР пере­довые производства (инвестировать средства в экономику СССР), а затем прибыль, полученную от этих производств в рублях, конвертировать в доллары.

И суть даже не в том, что каждый четвертый ученый мира работал в СССР, и уже поэтому тезис о внедрении за­рубежных высоких технологий звучит маловразумительно и пользуется популярностью только у профанов, не имеющих понятия ни о технике, ни о технологии. Мы отмечали, что по отношению к категории таких товаров, как промышлен­ное оборудование, курс рубля к доллару был сильно зани­жен. Такое положение само по себе не является чем-то не­обычайным. Государство устанавливает заниженный курс своей валюты, если хочет воспрепятствовать импорту то­варов из-за рубежа на свой рынок и способствовать экс­порту своих товаров за рубеж. Примером может служить Япония, где длительное время курс йены по отношению к доллару держался заниженным, а японцы, философски вос­принимая град упреков со стороны США, успешно торго­вали благодаря такому курсу на рынке США, не давая по­следним торговать у себя.

Оборудование в СССР, даже с учетом затрат на разработ­ку самого передового, стоило настолько дешевле западного, что даже при курсе доллара в 62 копейки западное купить было невозможно. Тем людям в СССР, а потом СНГ, кото­рые хотели бы закупить какие-либо производства за рубе­жом, низкий курс рубля не давал это сделать. По этой при­чине им была не нужна биржа с ее долларами и явными тенденциями к дальнейшему обесцениванию собственной валюты. Западные экономические эксперты это понимали и были обязаны предсказать, кто придет на биржу и что он на этой бирже сделает с рублем. Такие люди в СССР появи­лись. Это, конечно, в первую очередь были те, кто и раньше занимался торговлей валюты на «черном» рынке, используя ее для покупки за рубежом тех предметов, для которых курс рубля обеспечивал достаточную прибыль.

Но «ударной силой» стали новые коммерсанты, люди, ко­торым правительство СССР уже дало легально наворовать огромные суммы. В их число входили различные посредни­ки, которые после частичной отмены госзаказа немедлен­но встали между производителями и покупателями товара и стали брать деньги ни за что, за работу, которую рядом с ними Госснаб и Госплан делали бесплатно. Скажем, завод А поставлял заводу В по плану 100 000 тонн стали по 200 рублей. Перестройщики объявили, что 5% из плана исключаются. Посредник без труда берет 1 500 000 рублей креди­та в банке, покупает у завода А разрешенные 5% (5000 тонн) по 300 рублей за тонну. Заводу А вроде бы выгодно, и он за­ключает договор. Посредник продает купленный товар за­воду Б, но уже по 500 рублей за тонну, поскольку заводу Б в противном случае пришлось бы снижать объем производ­ства на 5%, так как больше купить не у кого, кроме того, по­средник и на заводе Б сидит и просит продать продукцию по «повышенной цене». Есть чем компенсировать потери. Сделка состоялась. Ничего не изменилось: вагоны с товаром как шли, так и идут по старым адресам, а посредник, дав немного взя­ток и вернув кредит, кладет в карман 1 000 000 рублей, факти­чески не стукнув пальцем об палец. Точно так же, но на про­даже денег Госбанка, стали богатеть новоявленные рокфел­леры и ротшильды.

«Гении» внешней торговли типа пресловутого Артема Тарасова тоже богатели без особых трудов. Например, банк давал кредит 100 000 рублей, и с этими деньгами такой «ге­ний» обращался, скажем, к директору леспромхоза, который экспортировал лес, с просьбой продать 1000 кубометров леса по обычной цене 100 рублей, а ему, директору, по отдельно­му трудовому соглашению выплачивалась кругленькая сум­ма (по понятиям директора) — 1000 рублей за дополнитель­ный труд. Затем с договором о продаже «коммерсант» обра­щался во внешнеэкономическую организацию, торгующую лесом, с просьбой продать лес за границу и тем же обеща­нием заплатить 1000 рублей по отдельному трудовому со­глашению... Потом он направлялся во внешнеэкономиче­скую организацию, закупающую компьютеры, с просьбой закупить за вырученную от продажи леса валюту 100 ком­пьютеров и обещанием заплатить по отдельному трудово­му соглашению... А потом в газете печаталось объявление: «Продаются персональные компьютеры по 100 000 рублей», заключались договора с покупателями компьютеров и в лес­промхоз переводилось 100 000 рублей за лес. Тот сам гру­зит на экспорт лес, закупаются компьютеры и рассылаются по договорам покупателям. На счет коммерсанта поступа­ют деньги, он возвращает кредит, раздает взятки и получает почти 10 млн. рублей. В стране дураков очень просто де­лать деньги из воздуха.