Эмма сжала ладони и задумалась.
– Все не так, как кажется на первый взгляд, – после небольшой паузы проговорила она. – Мы больше не общаемся. А если бы и общались, он не понял бы меня так, как…
– Ха! – воскликнул Ланкастер. – Справедливое заключение. Я рад, что вы не пострадали, и подумаю, что можно сделать. – Он указал на диванчик, обитый узорчатой парчой, и сел рядом. – Вы говорите так, словно у вас уже есть идея, которую вы хотели бы осуществить.
– Да.
Он снова улыбнулся, когда она налила ему чай.
– Вам нужна помощь. Но я очень сомневаюсь, что вы так уж беспомощны.
– Мм… – задумчиво протянула Эмма. – У меня есть маленький план. Мне нужно, чтобы этот человек держался подальше от меня и я смогла бы беспрепятственно уехать.
– Но куда вы уедете? Он снова найдет вас. Он может причинить вам вред.
– Я не хочу, чтобы пострадал он или его близкие. Они были так добры ко мне.
– Но вы готовы отказаться от жизни здесь, лишь бы сбежать от него?
Встретив его беспокойный взгляд, она решила сказать правду.
– Я никогда не намеревалась жить здесь, Ланкастер. И не могла бы позволить себе такое, даже если бы хотела. Я приехала для того, чтобы…
– Это ясно, зачем вы приехали, Эмма. Вы приехали, чтобы заработать деньги. – В его глазах светилась симпатия. Понимание.
Она отвернулась.
– Не то чтобы деньги…
– Я понимаю. Но вы имеете на это больше прав, чем я. Вы работаете для этого, я же просто хочу жениться.
Эмма рассмеялась:
– Кто-то сказал, что жизнь – это работа.
– Возможно. – Его ладонь накрыла ее руку. – Если бы у меня были свободные деньги, то я отдал бы их вам и отпустил бы вас на все четыре стороны. Или не отпустил.
Она покраснела и рассмеялась. Даже в своем бедственном положении она находила его очаровательным. И соблазнительным. Если бы она не была честной, она соблазнила бы его. Но она знала, что он должен найти себе жену, и чем скорее, тем лучше. Любую жену, которая принесет ему деньги.
И потом она не была его единственным увлечением, на что указывало состояние его рубашки.
Эмма открыто улыбнулась и встретила его взгляд.
– У меня есть план, но мне нужна ваша помощь. Я хотела бы, чтобы Мэтью арестовали. Чтобы его продержали под арестом пару недель, но не причинили вреда. Но вот беда, я не знаю, где найти нужного констебля, кого-то, кто польстился бы на взятку. Пусть не очень честного, но такого, кому можно доверять. – Она снова рассмеялась, хотя, конечно, это было не к месту.
Он усмехнулся:
– И вы подумали обо мне?
– Только потому, что считаю вас другом, Ланкастер. Не потому, что думаю, что вы прохвост.
– Как друг, я могу быть искренен с вами. Я не уверен, что знаю, где отыскать порядочного констебля, который пойдет на подкуп. Но сделаю все, что смогу.
– Спасибо. Мне никогда не расплатиться с вами.
– О, я думаю, вы могли бы, но тут вмешивается мое проклятое благородство.
– Это тяжелая ноша, я понимаю.
– В котором часу придет ваш назойливый поклонник?
– В три часа. Я воззвала к его чувству приличия. Если бы я не пообещала, он бы ни за что не ушел.
– Что ж, тогда я немедленно приступлю к делу. Постараюсь найти подходящего констебля и, когда все устроится, сообщу вам, а ваш преследователь будет смотреть на мир сквозь тюремную решетку.
Горло перехватило. Ее душили слезы стыда и облегчения. Она была так благодарна Ланкастеру за помощь и дружбу, хотя сама лгала ему на каждом слове. И когда она думала о том, что случится с Мэтью, ее угнетало чувство вины. Но как бы то ни было, она не могла позволить ему исковеркать себе жизнь. А Харт…
Она прерывисто вздохнула и сжала руку Ланкастера.
– Простите меня…
– Глупости. Я рад, что вы обратились за помощью ко мне.
Она кивнула, как бы извиняясь только за причиненное ему беспокойство, а не за злоупотребление его доверием, а также и всех тех, кого он знал.
Глава 14
Эмма склонилась над раковиной. Гладкий белый фарфор холодил руки. Ее пальцы дрожали. Капельки пота катились по виску и приземлялись на бледную ладонь. Когда тошнота прошла, Эмма снова села на кровать и вытерла лоб рукавом.
Она сделала это. Она отправила Мэтью за решетку. В маленькую камеру с каменными стенами и крохотным окошком, забранным стальной решеткой. Она посадила его. Констебль обещал, что ему обеспечат комфорт и безопасность. У него была одиночная камера, приличная еда и прочие специальные блага, которые не полагались заключенным. И все же Эмма переживала, чувствуя свою вину.
Если бы он не преследовал ее! Если бы он подождал еще несколько месяцев.
– Прекрати, – прошептала она, поднеся ладони ко лбу. – Прекрати, прекрати. – Его арестовали. Это сделано. И будет только хуже, если она не примется за осуществление своего плана немедленно.
Бесс тихонько приоткрыла дверь.
– Лорд Ланкастер ушел, мэм. Он попрощался и попросил, чтобы вы связались с ним завтра. Он был очень встревожен.
Она видела, что Бесс тоже встревожена, но держит язык за зубами. Ее отослали по поручению до трех часов, и она вернулась только сейчас.
Эмма подняла голову и распрямила плечи.
– Я хочу надеть красное платье, его надо погладить.
– Мэм?
– Я ухожу в девять.
– Но… мне казалось, мы начали собирать вещи?
– Да, но без излишней спешки. Мы уедем через несколько дней.
– Но эти неприятности…
– Все закончилось, Бесс. Нам больше ничто не угрожает. Красное платье, пожалуйста, – напомнила она.
Бесс отошла, не сказав ни слова, и только неуверенно оглянулась на Эмму, доставая платье из гардероба. Оно было вызывающе яркое. Чересчур роскошное. И оно было почти новым.
Даже если бы Мэтью просто позволили уйти, Ланкастер все равно обратил бы внимание на его обвинения в адрес Эммы. Он внимательно наблюдал за ней, когда Мэтью шумно доказывал, что она не леди Денмор, а племянница лорда Денмора. Он клялся, что Эмма лгунья, невинность, порочащая себя тем, что живет как вдова. Он кричал, что она принадлежит ему и обещала, что будет его женой.
Эмма, в ужасе слушая все это, не могла не заметить тени подозрения, промелькнувшей в глазах Ланкастера. Во время этого инцидента констебль держался спокойно, можно сказать, по-отечески, даже когда Мэтью изрекал свой любимый спич, тот, где Эмма, подобно Еве, соблазняла мужчин яблоком. А если не Ева, то Иезавель или Мария Магдалина.
При этих словах подозрения Ланкастера испарились, их заменило отвращение. Эмме удалось взять себя в руки. Когда обвинения иссякли, Ланкастер и старый констебль втолкнули Мэтью в полицейскую карету. Но когда Ланкастер вернулся и взял ее дрожащую руку, хладнокровие покинуло ее. Эмма повернулась и быстро побежала вверх по лестнице.