Читать интересную книгу Старик Хоттабыч (1958, илл. Ротова) - Лазарь Лагин

– Ничего не значит, что не поймут. Это даже, может быть, хуже, что не поймут.

– Почему, о юные мои друзья, вас не поймут? – обиделся Хоттабыч. – Раз я с вами, то и вас поймут и вы будете понимать язык здешних мест, как понимаю его я.

– Тем более надо держать ухо востро! – снова подчеркнул Волька.

Хоттабыч хотел сразу пуститься в поиски Омара Юсуфа, но мальчики уговорили его пойти с ними посмотреть город. По красивой широкой дороге, тянувшейся вдоль берега, только изредка с тихим шелестом проносились машины да, мягко ступая копытцами, брели тяжело нагруженные ослики.

Вскоре показался большой пляж. Кроме нескольких американских офицеров и солдат, на нём никого не было.

Наши путешественники, не останавливаясь, прошли дальше и спустя некоторое время вошли в город.

Высокие, многоэтажные старинные дома перемежались с не менее древними одноэтажными лачугами. Было жарко и душно. По узким и грязным улицам ходило множество людей, бедно одетых, измождённых, но весёлых. Они что-то горячо обсуждали, оживлённо размахивали руками, пели песни, останавливались у раскрытых окон и, опершись о подоконник, о чём-то с жаром рассказывали высовывавшимся из окон жильцам.

– Очевидно, сегодня у них выходной день, – сообразил Волька и обратился к мальчику, сидевшему на щербатом пороге у распахнутых дверей мрачного и сырого трёхэтажного дома и мастерившему из старой-престарой сигарной коробки пароход.

– Скажи-ка, мальчик, у вас сегодня выходной день?

Юный генуэзец недоуменно посмотрел на Вольку и его спутников:

– Как ты сказал? Выходной день? Что это такое – выходной день?

– У вас сегодня воскресенье? – поправился Волька.

– Будто ты сам не знаешь, что сегодня пятница! – насмешливо ответил мальчик.

– Тогда сегодня, вероятно, какой-то праздник? – продолжал свои расспросы Волька.

– С чего это ты решил? – удивился мальчик. – Был бы праздник, звонили бы в колокола.

– Почему же, в таком случае, так много людей бродит по улицам в рабочее время?

– Ты, наверно, нездешний, – сурово ответил мальчик. – Одно из двух: или ты нездешний, или ты ненормальный.

– Я нездешний, – быстро проговорил Волька. – Я вполне нормальный, но я нездешний. Я из… я из Неаполя.

– А разве у вас в Неаполе рабочие не бастуют против правительства и американских крыс? – рассердился юный генуэзец. – Знаешь что, иди-ка ты подобру-поздорову! У нас в Генуе мальчики не любят, когда к ним пристают с глупыми вопросами!.. Постой, постой! А может быть, тебе нравятся наши правители и их американские хозяева? – крикнул он вдогонку уходившему Вольке – Ты говори прямо! Нравятся?..

– Что ты! – возмутился Волька. – Как тебе не стыдно так оскорблять незнакомых мальчиков! Да я их попросту ненавижу!

– И я их тоже ненавижу, – сказал Женя. – Мы, если хочешь знать, только что удивлялись, как это вы их терпите…

– Кто это – мы? Генуэзцы?

– Нет, итальянцы! Такой прекрасный, боевой народ…

– То есть, как это – итальянцы?! А ты кто – вавилонянин, что ли?.. Ребята-а-а! – закричал вдруг свирепо юный генуэзец, обращаясь к соседским мальчикам. – Ребята, сюда-а-а-а!..

– Пусть мы поскорее исчезнем, Хоттабыч! – быстро прошептал Волька. – Скорее же!..

Они исчезли, к величайшему изумлению юного генуэзца, который из-за этого непредвиденного и никак не объяснимого обстоятельства оказался в чрезвычайно неудобном положении перед созванными им друзьями…

– Я говорил тебе: держи язык за зубами! – с досадой выговаривал Волька Жене, который чувствовал себя виноватым и не знал, куда деваться от стыда. – Чёрт знает что может наделать человек, который брякает первое, что ему подвернётся на язык!.. Вот теперь из-за тебя так и не осмотрели город! И какой город: Геную!..

– Я льщу себя надеждой, о рассудительнейший из учащихся двести сорок пятой школы (это был увесистый камень в Женин огород), что мы ещё будем иметь возможность осмотреть все его улицы, площади и дома, – успокоительно заметил Хоттабыч. – А если тебя смущает возможность встретиться с тем строптивым мальчиком, который вас так напугал, то тебе стоит только сказать слово, и я его перенесу куда-нибудь подальше от здешних мест.

– Только попробуй! – вспыхнул Волька. – Это совершенно замечательный мальчик! Я бы на его месте поступил точно так же.

– И я тоже, – сказал Женя, виновато глядя в сторону. – Давай, Волька, мириться, а? Я виноват, но больше не буду. Ладно?

– Ладно, – великодушно ответил Волька и пожал робко протянутую руку Жени Богорада. – Мир так мир!..

– Пойдёмте же на берег моря, – нетерпеливо предложил Хоттабыч, – дабы я смог без промедления приступить к поискам моего несчастного брата.

Этот разговор происходил на шоссе, по которому они ещё несколько минут назад, полные туристских планов, шагали в Геную. Теперь они пошли в обратном направлении, выискивая укромное местечко подальше от дороги и строений.

XLVII. Потерянный и возвращённый Хоттабыч

– Пожелайте мне скорой удачи! – воскликнул Хоттабыч, превратился в рыбу и нырнул в воду.

Вода была прозрачная, совсем не то, что у дельты Нила, и было хорошо видно, как, быстро работая плавниками, старик устремился в открытое море.

В ожидании его возвращения наши друзья раз десять выкупались, вдоволь нанырялись, до одурения нажарились на солнце и наконец, сильно проголодавшись, начали беспокоиться. Хоттабыч подозрительно долго не возвращался, хотя обещал больше часа не задерживаться.

Уже давно село солнце, озарив горизонт и тихое море красками поразительной красоты, уже вдали замерцали тысячи городских огней, а старика всё ещё не было.

– Неужели пропал? – хмуро промолвил Женя.

– Не может он пропасть, – отозвался Волька. – Такие старики, брат, не пропадают.

– Его могла проглотить акула.

– В этих местах акулы не водятся, – возразил Волька, хотя твёрдо он в своих словах убеждён не был.

– А мне что-то есть захотелось, – чистосердечно признался Женя после короткого молчания.

В это время неподалёку с тихим плеском причалила лодка. Из неё вылезли трое рыбаков. Один из них принялся раскладывать из сухих сучьев костер, а остальные стали отбирать рыбешку помельче, чистить её и кидать в котелок с водой.

– Пойдём попросим у них чего-нибудь покушать, – предложил Женя. – Свои ведь люди – трудящиеся. Они не откажут.

Волька согласился.

– Добрый вечер, синьоры! – вежливо поклонился Женя, обращаясь к рыбакам.

– Подумать только, как много развелось в нашей бедной Италии бездомных детей! – произнёс простуженным голосом один из рыбаков, седой и тощий. – Джованни, дай-ка им чего-нибудь покушать.

– Хлеба в обрез, но луковиц хватит, а соли имеется даже больше чем надо! – весело откликнулся курчавый коренастый парень лет девятнадцати, чистивший рыбу для ужина. – Присаживайтесь, ребята, скоро будет готова вкуснейшая из похлёбок, когда-либо сваренных в Генуе и её окрестностях.

То ли весёлый Джованни действительно был поваром-самородком, то ли очень уж ребята проголодались, но им показалось, что они сроду не пробовали более вкусного блюда. Они ели с таким аппетитом, то и дело причмокивая от удовольствия языком, что рыбаки, наблюдая за ними, только посмеивались.

– Если хотите ещё, – сказал, потягиваясь, Джованни, – варите сами – наука нехитрая. А мы пока приляжем отдохнуть. Только крупную рыбу не берите. Крупная пойдёт утром на продажу, чтобы нам было чем уплатить налоги синьору министру финансов. Вы, наверно, слыхали про этого синьора: он всё время заботится, чтобы у нас в кошельке не завалялись лишние денежки, а то у синьора военного министра не будет на что покупать американское оружие…

Женя тотчас же начал хлопотать у костра, а Волька, засучив штаны, пробрался по воде к лодке, заваленной уснувшей рыбой.

Набрав сколько надо, он хотел уже возвращаться на берег, когда взор его случайно упал на сложенные возле мачты рыболовные сети. Одинокая рыбка билась в них, то замирая, то с новой силой возобновляя свои бесплодные попытки освободиться.

«Пригодится для ухи», – подумал Волька и извлёк её из ячейки сетей. Но в его руках она вновь забилась с такой силой, что Вольке вдруг стало её очень жалко, и он, оглянувшись, как бы не заметили рыбаки, бросил рыбку за борт.

Рыбка еле слышно шлёпнулась о тёмную воду бухты и превратилась в сияющего Хоттабыча.

– Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алёши! – растроганно провозгласил он, стоя по пояс в воде. – Ты снова спас мне жизнь. Ещё несколько мгновений – и я задохся бы в сетях, в которые столь беспечно попал в поисках моего несчастного брата.

– Хоттабыч, дорогой, ну какой ты молодец, что оказался живой! – сказал счастливый Волька. – Мы тут так за тебя волновались!