она, шагнув к окну напротив омута, поставила посудину с шевелящейся плесенью на подоконник.
– Не порчу я никому жизнь, – обидчиво ответила подселенка. – Я занимаюсь своей! Понятно? Устраиваю жизнь себе!
Цвета снова присела на диванчик и фыркнула:
– С человеком, что ли? С тем смазливым блондинчиком, чью внешность ты украла?
– Вообще-то, – возмущенно заметила Бесена, – я хотя бы в прошлой жизни была человеком. В отличие от тебя. Прощай! Некогда мне с тобой возиться!
– Подожди! – крикнула Цвета. – Я не хотела тебя обидеть!
Но подселенка уже выскочила из сердечного домика, демонстративно хлопнув дверью. Она нырнула в омут и тут же очутилась в квартирке Глафиры.
– Как она? – сразу спросила знахарка.
– Язвит, шутит и не хочет себя спасать, – пробурчала Бесена.
– Вы поссорились? – догадалась Глафира.
Но Бесена не ответила. Она стояла перед диваном и смотрела на деревянную девушку.
– Мы чего-то ждем? – осторожно спросила Глафира через минуту.
Бесена поджала губы.
– Я думаю.
Прошло еще немного времени, и подселенка раздраженно фыркнула:
– Не съела! Надо увести ее отсюда. Нечего ей на диванах разлеживаться! Тут на диване, там на диване, а действовать-то когда!
Знахарка печально вздохнула.
– Я понимаю. Ее пограничное состояние требует пограничного места. Да?
Бесена кивнула:
– Она должна научиться собирать лярв. И есть их.
– Ты знаешь, куда ее отвести?
Бесена снова кивнула.
– Да, знаю одну заброшку. Там и сущностей должно быть много. В таких местах они мутируют, становятся более злобными, но зато замедляются и плотнеют. Духам сущности не страшны, а у людей они вызывают тревогу, расширяют омут, поэтому люди обычно сторонятся таких мест, если, конечно, не хотят пощекотать нервишки. Нам это только на руку.
– Когда ты ее поведешь? – спросила Глафира.
– Сейчас.
* * *
Глафира аккуратно собрала Цветины волосы – сухие травинки, ниточки мха, гибкие веточки – и спрятала под капюшоном куртки, который натянула внучке чуть ли не на глаза. Нижнюю часть лица деревянной девушки скрывал платок.
– Мы готовы, – Глафира помогла Цвете подняться.
Тут запищала ее старенькая «Нокиа».
– Вера подъехала.
Знахарка взяла банку с родичем, а Бесена, сгустив воздух, подхватила под локти Цвету.
Они вышли в темноту промозглой осени. Чуть дальше, у поворота, светила во дворе фарами «пятнашка» Веры.
Сама Вера выскочила из машины и напряженно всматривалась в приближающиеся темные силуэты. Сначала она собиралась накричать на Глафиру, увидев рядом с ней дочь. Но Цвета двигалась тяжело и неестественно, и Вера тревожно ждала объяснений.
– Открой заднюю дверь, – приказала Глафира.
– Что происходит? Что с ней? – глухо спросила Вера.
Она уже начала сомневаться, Цвета ли это: одежда была ее, а тело, кажется, нет. Но, как бы то ни было, тут явно требовалась помощь – девушка еле передвигалась, рывками, почти не отрывая ног от земли, заваливаясь набок и болтая головой.
Глафира молча передала дочери банку с грибом и стала устраивать внучку на сиденье. Вера растерянно вглядывалась в полоску лица девушки между платком и капюшоном. Потом перевела взгляд на ее скрюченные коричневые пальцы и в ужасе посмотрела на мать.
– Что за?..
Глафира резко вытянула вперед руку и хлопнула дочь по лбу. Вслед за этим движением к Вере метнулся родич и коснулся хвостом того же места, что и пальцы знахарки, оставив еле заметное красное пятнышко.
– Едем, – сказала Глафира.
Вера послушно развернулась и села на водительское место.
– Так-то лучше, – выдохнула Бесена, прошла сквозь закрытую дверь машины и устроилась рядышком со знахаркой и Цветой.
«Пятнашка» вскоре выехала на окружную дорогу. За весь путь никто не проронил ни слова, даже радио не играло.
– Здесь остановить, – скомандовала Бесена, и Глафира передала ее слова Вере. Та послушно затормозила.
Знахарка выволокла внучку из салона, и дальше поддерживать оцепеневшее тело снова помогала Бесена. Родич парил над ними. Глафира огляделась, соображая, куда их занесла нечистая сила.
Перед небольшим пустырем темнело строение, за которым шумел сосновый бор. Глафира узнала недостроенный отель – одно время его живо обсуждали соседки на лавочке. Строил его один местный бизнесмен, пока не погиб при странных обстоятельствах. Новых желающих продолжить начатое не нашлось, и фешенебельный отель из места отдыха от городской суеты превратился в заброшку с дурной репутацией.
– Жди меня тут, – приказала Глафира дочери.
Вера безучастно кивнула.
– Полезная у тебя сила, – хмыкнула Бесена. – Тренировалась на соседках?
– Толкай уже, – проворчала Глафира, она запыхалась – деревянная Цвета оказалась жутко тяжелой. Вот тебе и Дюймовочка, девочка-цветочек.
Пара, а на самом деле процессия, включавшая еще двух невидимых бесов, пересекла пустырь перед заброшкой. Сухая спутанная трава цеплялась за ноги Цветы.
Проем двери был прикрыт профильным железным листом. Но кто-то его уже отогнул. Глафира втащила внучку внутрь здания. Родич предупредительно засветился и закружил над знахаркой. Та огляделась и увидела лестницу на второй этаж. Перил не было, но сами ступени казались еще вполне годными.
Бесена тоже смотрела наверх.
– Давай ее туда поднимем. На всякий случай. Я не чувствую здесь свежих человеческих следов, но мало ли.
– Хорошо, – пропыхтела Глафира, вытирая пот со лба беретом, ее всклоченные, взмокшие волосы походили на иглы ежа. – Только получится ли?
– Поработай, что ли, – сказала Бесена родичу, кивнув на тело Цветы.
– Не указывай мне! – фыркнул тот. – Ты мне не родитель!
– Никогда не отщипну себе бесеныша! – проворчала подселенка. – Давай, ты у нас должен помогать знахарке, а то она шею свернет с такой ношей. Хотя этого ты, наверно, и добиваешься. Но еще не время.
– Ты отдала нити связи обратно духу, она выпила их с чайным квасом! – продолжал бунтовать родич. – А что у тебя в кармашке?
Бесена склонила голову и только сейчас поняла, что карман с клубком слабо мерцает.
– Неприкосновенный запас! – огрызнулась она и показала родичу язык.
– Подними, пожалуйста, Цвету на второй этаж, – вмешалась, отдышавшись, Глафира.
Родич не мог ее ослушаться и принялся выполнять задание, хотя его черные глазки злобно заблестели. Знахарка развела руки, и тело девушки воспарило над грязным полом, а потом поплыло вверх по лестнице. Глафира медленно двинулась следом по крошащимся ступеням. Она устроила внучку в нише второго этажа, прислонив к груде строительного мусора.
– Цвета не замерзнет тут? – спросила Глафира с сомнением, ища взглядом Бесену. – Ночи уже холодные.
– Не-а, она, считай, в анабиозе, – ответила подселенка, присев на верхнюю ступеньку лестницы и свесив ноги в пустоту.
– Мне можно будет ее навещать?
– Даже нужно. Но только днем. Пои ее и дальше чайным квасом, ведь телу необходимо чем-то питаться. А ночью ей придется охотиться. – Бесена повернулась к родичу: – Приглядишь за ней, если я не смогу прийти?
– После того как ты