Стараются залезть в каждую сумку, посидеть на всей одежде, прикоснуться к каждой вещи – так кошки собирают налипших за день лярв.
Лесные духи тоже поглощают эти сущности, потому-то люди и советуют друг другу чаще гулять в лесу, считая, что он очищает. Так и есть.
Значит, сейчас на толстовке Демьяна шебуршилась еда Цветы. Ее настоящая еда.
Кошка-с-бесом спрыгнула с постели и перебралась на стул. Она свернулась на толстовке и радостно замурчала, предоставив внутренней кошке выйти на охоту.
– Извини, – сказала Бесена в сердечном домике хозяйке, – но я составлю тебе конкуренцию.
Огромная внутренняя кошка, яркая, как тигрица, лишь фыркнула:
– Делим пополам, все равно без меня ты не сможешь их поймать.
Бесена благодарно кивнула.
Она достала из кармана припасенный светящийся клубок – вот и пригодился! – и быстро сплела из него авоську, то и дело облизываясь и вздыхая, но держа себя в руках. Когда у Бесены будет настоящее человеческое тело, она сможет вдоволь насытиться едой, а не душами. Не то чтобы ей не нравилось щипать души, но это уже приелось, как наскучившая работа.
Тем временем внутренняя кошка уже несла в пасти прозрачную, как целлофановый пакет, лярву, похожую на инфузорию-туфельку.
– Вот спасибо! – обрадовалась Бесена.
В кошачьем сердечном домике она без труда видела эти одноклеточные чувства. Сущность, которую принесла кошка, состояла из тоски, сожаления и даже капельки зависти. Эта лярва досталась от Ночки. Бесена застыла, держа в руках мерцающий комок, и снова мысли ее устремились к другу Демьяна. Но она решительно тряхнула головой: не время, об этом можно подумать потом. А сейчас надо запастись едой для подменыша, пока есть возможность.
Скоро у Бесены набралась полная авоська шевелящихся лярв. Они вытягивали в ячейки сетки жгутики и щупальца, возились и мяли друг друга. Бесена надеялась, что древляница тоже разглядит одноклеточные чувства. Если все получится, она накормит Цвету и продлит ее жизнь.
* * *
Едва Бесена влетела в комнату, Глафира сразу открыла глаза и приподнялась на локте.
– Ну ты и ябедник, – укоризненно заметила подселенка родичу, который уже кружил под потолком.
Знахарка испуганно заозиралась, потом внимательно, прищурившись, посмотрела прямо на Бесену и выдохнула:
– Ах, это ты!
– А ты кого ждала? Смерть с косой? – фыркнула Бесена.
– Не смешно, – сухо заметила Глафира.
Она спустила ноги с кровати, прикрыла худые острые колени подолом ситцевой ночнушки и пристально вгляделась в беса.
– Что это ты такое притащила?
– Ты видишь их? – удивилась Бесена. – Неужели ты тоже дух?
– Я вижу авоську, – уточнила Глафира, машинально приглаживая растрепанные после сна волосы. – Но думаю, что она не пустая.
Подселенка кинула взгляд на сетчатую сумку.
– Правильно думаешь. Это апельсинчики для больной, только мы с тобой их не видим. Надеюсь, Цвета не настолько очеловечилась, чтобы не разглядеть собственную еду.
Она повернулась к диванчику Цветы и невольно вздрогнула:
– Ой! Я многое повидала, но такое!.. Как ты с ней рядом находишься? И даже спишь в одной комнате! Кошмары не снятся?
– Еще скажи, что бес испугался, – угрюмо заметила знахарка.
Но выглядела Цвета и правда устрашающе. Теперь Бесена поняла, почему Глафира не рассказала Вере, что внучка у нее. Цвета больше не походила на человека. Она напоминала теперь вырезанного из ствола идола. Волосы превратились в сизые ниточки мха, тонкие веточки и сухой папоротник. Голова и шея поросли грибами-трутовиками. Только глаза еще казались живыми, но они утонули в глазницах и походили на камушки на дне грязного озера.
Бесена наклонилась и провела ладонью по щеке Цветы.
– Это какая-то обманка, – отозвалась Глафира. – Словно еще одна оболочка. Ведь она не может изменить тело?
– Не может, – согласилась Бесена и вздохнула, – ну, я пошла.
– Удачи, – машинально проговорила Глафира.
Бесена обернулась и растерянно улыбнулась знахарке.
Кажется, бесу впервые желали удачи.
* * *
Древляница в сердечном домике все еще выглядела как обыкновенная девушка, которую Бесена встретила неделю назад. Как будто внутренний облик духа и внешний облик тела поменялись местами.
Цвета сидела на диванчике и безучастно смотрела в окно, отражавшее взгляд тела. Бесена глянула в него и увидела Глафиру, которая склонилась над внучкой.
Но подселенке в первую очередь нужно было позаботиться о себе. Поэтому Бесена выглянула в окно, выходящее на омут. Охранницы – жуткого подобия Глафиры – нигде не было. Все-таки страж Цветы был вызван экзорцизмом и оказался временным. Это радовало.
Бесена выдохнула и посмотрела на подменыша.
– Как дела?
Нить, привязанная одним концом к руке древляницы, а другим – к люстре домика, потускнела и истончилась. Похоже, скоро порвется.
Цвета пожала плечами.
– Мне уже знакомо это состояние: вот мое тело, но я не могу к нему «прилипнуть», не могу им управлять. Сонный ступор, сонный паралич. Так и думала, что когда-нибудь не вернусь. Хорошо хоть, что глаза открыты и я что-то вижу. Бабушка заговаривает их, чтобы не пересыхали. Но я не могу подняться, даже шевельнуть головой не могу или разжать губы и сказать ей спасибо.
– Можешь сказать спасибо мне, – и Бесена вытряхнула на колени Цветы содержимое авоськи.
Та взвизгнула, мигом подскочив, и скинула «апельсинчики для больной» на пол.
– С ума сошла?! Что это?!
Лярвы принялись расползаться по полу. Бесена тряхнула авоськой, и та сразу распустилась. Подселенка быстро скатала нить связи в клубок, сунула его в карман толстовки и хмыкнула:
– Не поваляешь – не поешь? Вообще-то это твой ужин.
– Ты издеваешься? – возмутилась Цвета.
– Нет, я серьезно, давай ешь. В твоем домике я их вижу, а значит, была права!
Бесена сотворила в воздухе чашку, поймала пушистый шарик с ножками, плюхнула его в посудину и протянула Цвете.
– Ваш заказ. Безответная любовь. Ты же такое предпочитаешь?
– Оно же живое! – сморщилась Цвета. – А я вегетарианка! Забыла?
– Оно не живое, – возразила Бесена.
– Но оно шевелится!
– Тут, конечно, не поспоришь…
Подселенка вперилась глазами в лярву, которая больше походила на шарик плесени, чем на зверька.
– Ты все никак не выберешься из человеческой природы. Но ведь растения тоже шевелятся, поворачиваются вслед за солнцем, а некоторые грибы даже умеют передвигаться, – зловеще понизила Бесена голос, а потом снова серьезно добавила: – И вот это, – она ткнула в Цвету чашкой, – тебя спасет.
– Ты не обманываешь меня? – простодушно спросила Цвета.
– Знаешь, у меня есть дела поважнее, чем тебя разыгрывать, – не выдержала подселенка. – Бесишь!
Цвета вдруг захихикала, и Бесена тоже невольно улыбнулась.
– Ты умудряешься довести даже беса, – сказала она.
– Это нервное, – всхлипывая от смеха, сказала Цвета. – А какие у тебя дела? Еще кому-то жизнь портишь?
Улыбка на лице Бесены потухла, и