черт возьми, эта чертова штука весит целую тонну.
Ухмылка дергается на губах Остина, прежде чем он смотрит на двух других.
— С ним все будет в порядке. Давайте сначала попробуем воспользоваться воздушными подушками. Если они не сработают, попросим Маркса принести челюсти.
Небольшие сдутые мешки подкладываются под холодильник, после чего они раздуваются, поднимая тяжелое устройство настолько, что Фрэнк оказывается на носилках и выбирается из-под них.
Несмотря на то, что ранее он говорил, что не чувствует ног, он стонет, и этот болезненный звук заставляет меня вздрогнуть.
Остин нажимает на микрофон на своей куртке.
— Кэп, они у нас. Мы скоро выйдем, пусть медики ждут.
— Принято.
Остин помогает мне подняться на ноги, пока двое других поднимают носилки. Джейк отступает за разрушения, оставляя Кэма во главе их. Когда они идут к импровизированному входу, я вдруг чувствую, что мои ноги уходят из-под ног, и удивленный вздох вырывается из моих губ.
— Спокойно, малышка Зоуи. Я держу тебя. — Остин успокаивающе шепчет мне на ухо, его сильные руки прижимают меня к его широкой груди.
— Я могу идти, — уверяю я его. Как бы мне ни нравилось быть в его объятиях, я не хочу усложнять ему жизнь.
— Да, я знаю, но сейчас мне нужно чувствовать твое дыхание рядом со мной.
Я снова вглядываюсь в его перепачканное грязью лицо, и любовь наполняет мое сердце, как никогда раньше.
Маска сползает с моего лица, и он наклоняется к моим губам. Я жду с затаенным дыханием, желая почувствовать эту связь как никогда раньше.
— Зоуи, где ты? — Фрэнк пытается крикнуть из своего лежачего положения впереди нас, прерывая наше воссоединение. — Ты там в порядке?
— Прямо за тобой, Фрэнк, — отвечаю я, смущенно улыбаясь Остину.
— Хорошо, потому что нам нужно поговорить о том, какая у тебя страховка за это место.
Засмеявшись, я кладу голову на плечо Остина, пока он несет меня в безопасное место, и благодарю Бога за то, что мы спаслись, и Фрэнк не потерял чувство юмора.
Глава 25
Остин
В конференц-зале царит напряженная обстановка, Рубин сидит перед капитаном и мной, когда мы задаем вопросы о том, где он был в ночь пожара на складе, в результате которого погиб Деклан.
Все, что я могу сделать — это сохранять спокойствие и профессионализм, потому что сейчас профессионализм — это последнее, что я чувствую. Взрыв произошел два дня назад. Два дня назад я чуть не потерял женщину, которую люблю, и все из-за того, что у какого-то чертова пиромана есть свои планы. Пришло время получить ответы, и я намерен их получить, начиная с нашего главного подозреваемого.
— Я уже говорил вам, ребята. В тот вечер у меня был семейный ужин.
Непрекращающаяся ярость продолжает нарастать во мне, когда он снова откровенно лжет нам прямо в лицо.
— Видишь ли, Рубин, вот в чем проблема. — Кэп начинает спокойно. — Кэм видел твоего брата в спортзале, и он сказал, что семейного ужина не было.
Его фасад рушится. Он тяжело сглатывает и садится в кресло, понимая, что его раскусили.
— Где ты был, Маркс? — спрашиваю я, не скрывая своего подозрения.
— Я кое о чем заботился, понятно? Это личное дело. — От его легкомысленного ответа мой гнев вырывается на поверхность.
Я хлопаю руками по столу перед ним, заставляя его подпрыгнуть.
— Ты переходишь тонкую чертову грань. Сейчас не время для загадочных ответов. Деклан мертв после той смены, а мою девочку чуть не убили два дня назад, как раз тогда, когда ты опоздал на смену. На твоем месте я бы начал говорить, причем очень быстро.
— Погодите-ка, — говорит он, поднимая руку. — Вы, ребята, думаете, что это я разжигаю пожары?
— Нам просто нужны некоторые разъяснения, — объясняет Кэп. — Ты не был честен с нами по поводу смены, которой ты поменялся с Декланом. Кроме того, ты опаздывал слишком много раз, чтобы это можно было сосчитать, и, как уже говорил Остин, по случайному совпадению пожар начался вчера в твое отсутствие.
— Я этого не делал. Клянусь!
— Тогда скажи нам, где ты был в ночь, когда погиб Деклан, — говорю я, снова вклиниваясь в разговор. — Мы готовы поверить тебе, Маркс, но дай нам хоть что-то, на что мы можем опираться. Хоть что-нибудь.
Я держусь за ту малую толику надежды, которая у меня остается, молясь, чтобы у него было какое-то объяснение всему этому. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы он был виноват, но сейчас у него слишком много вопросов без ответов.
— Я не могу, — бормочет он. — Мне жаль.
Я сжимаю руки в кулаки, сдерживая себя, чтобы не выбить из него правду.
— Тогда ты не оставляешь мне выбора, — с сожалением говорит Кэп. — В сложившихся обстоятельствах я вынужден отстранить тебя от работы до дальнейшего уведомления, пока не будет проведено полное расследование.
Он вскакивает на ноги, опрокидывая в спешке стул.
— Это полная чушь. Я никогда никому не причиню вреда, особенно Деклану. Он был моим лучшим другом!
— Отставить, Маркс, — приказывает Кэп, прежде чем я успеваю это сделать. — Ты сделал свой выбор, теперь я сделаю свой. Иди и наведи порядок в своем шкафчике.
Он пинает опрокинутый стул и выбегает из кабинета.
Кэм и Джейк заходят вслед за ним. Кэм тихонько присвистывает, глядя на опрокинутый стул.
— Полагаю, все прошло не очень хорошо.
— Нет, — мрачно отвечаю я. — Он снова солгал о том, где находился, и отказался рассказать нам правду.
— Мне пришлось отстранить его от работы, — добавляет Кэп, и в его голосе слышится чувство вины.
— Ты поступил правильно, Кэп, — уверяет его Кэм.
Он кивает, но видно, как тяжело далось ему это решение.
— Я все еще думаю, что мы должны быть готовы к тому, что это может быть не он, — говорит Джейк. — После вчерашнего пожара можно с уверенностью сказать, что это более чем личное.
— Согласен, — говорю я, чувствуя, как знание сжигает мой разум и сердце. — Это не просто какой-то мудак, сеющий хаос в нашем городе. Он нацелился именно на эту станцию, и Зоуи попала под перекрестный огонь. — От одного этого слова ярость снова и снова закипает в моих жилах. — Если это не Рубин, то мы должны выяснить, кто, и как можно скорее, иначе неизвестно, кто будет следующим.
Кэп устало вздыхает, проводит рукой по усталому лицу.
— Я поговорю с отделом по борьбе с поджогами. А пока, ребята, будьте бдительны. Каждый вызов всегда выполняется с осторожностью, а сейчас тем более. Понятно?
— Да, сэр.
После прощания мы покидаем его кабинет,