постоянно, вкус ее губ ничем не перебить. Кожа, волосы, голос – все это так ярко маячит в сознании, что недолго и свихнуться, потерять рассудок.
Я правда к этому близок как никогда.
В прошлый раз я оставался на плаву потому, что меня топило ненавистью, а сейчас… любовь выжигает.
– Что ж… я и правда пойду и набью ему морду.
– Ты серьезно, Макс?
– Я еще никогда не был таким серьезным. К черту все.
– У тебя проблемы будут.
– Одной больше, одной меньше…
Кривлю лицо, когда чувствую вибрацию из заднего кармана. На экране имя знакомого, который работает в частной больнице.
Не вовремя он звонит, конечно. Настрой сбивает.
Но под ложечкой начинает противно сосать, а к желудку подкатывает изжога. Скверное предчувствие.
– Слушаю, Альберт.
Он говорит быстро, но четко. А у меня земля уплывает из-под ног. Мышцы слабеют и только успеваю, что присесть.
Горло разрывает сдерживаемый мною вой.
В глазах чернота, и верить в случившееся отказываюсь. Истошно хватаюсь за какие-то здравые ниточки, ведь сказанное не может быть правдой.
– Скинь мне адрес. Я сейчас приеду.
_______________________________
*** История Милы и Глеба в двух частях: «Просто друзья» и «Статус – все сложно»
глава 31
Оля.
За несколько часов до…
Оскар опаздывает, а это ему несвойственно. Я измеряю огромный зал в его квартире шагами, скрестив руки.
Заготовленная речь в голове кажется ужасной, да и сама я чувствую себя не лучше.
Постоянно думаю о Максе, не могу не думать. Как он? Что делает? Что чувствует? Невыносимо. Изнутри каждый раз кто-то острым лезвием полосует, стоит вспомнить его глаза, когда сказала, что ухожу. Снова.
Находясь в своих раздумьях, даже и не услышала, как повернулся ключ в замке. Только по напряженной спине поняла, что кто-то смотрит на меня, не отрываясь. Проникает под кожу.
В ногах тут же появляется слабость, и повернуться боюсь. В носу столько чужого запаха, что можно задохнуться. Когда-то он мне нравился, а сейчас лишь тошнота одолевает.
Господи, я не представляю, на что иду. До этой минуты казалось, будет легче. Мне же нравился Оскар, я думала, что любила его. А сейчас… Я и правда готова выйти за него замуж? Даже ради нашего ребенка?
– Ты уже пришла? – безразлично отвечает Брандт.
А у меня по внутренностям разливается мерзкое чувство какой-то неправильности и искусственности. Постановка, в которой вынуждена принимать участие.
Оскар, чуть пошатываясь, идет на меня, и я против воли отступаю. Его энергия всегда казалась мне тяжелой, даже подавляющей, а сейчас все эти ощущения ускоряются и увеличиваются.
Его мускусный одеколон заползает через ноздри, не давая дышать.
Хватаюсь за спинку дивана, чтобы почувствовать хоть какую-то опору.
– С тобой все в порядке? – Оскар обдает меня алкогольными парами.
Он пил. Немного, но одной рюмки достаточно, чтобы я по-настоящему запаниковала.
Еще и тошнить стало в разы сильнее. Словно я сама выпила этот алкоголь и организм, не приняв дозу, начинает выталкивать из желудка жгучую жидкость.
– Ты пил.
– Прости. Немного расслабился. Последние дни выдались на редкость гадкими, – он отходит от меня и снимает с себя пиджак, закинув тот на диван. Прежде Оскар никогда так не делал. Он на редкость щепетилен в вопросах аккуратности и порядка.
Что-то произошло с ним. Или происходит. Это заставляет чувствовать себя в еще более тесной ловушке.
– Ты хотела поговорить, – кричит, поднимаясь на второй этаж.
Я, медленно переставляя ноги, иду за ним. Мне не хочется оказаться с Оскаром в спальне, но он туда направляется, а снова ждать его внизу… не выдержу. Правда так давит на меня, что невольно к земле склоняюсь.
Поднимаясь, слышу, как падает одежда, как включается вода в душе и громкий хлопок двери.
Это, надо сказать, бьет по самолюбию.
Вместо того чтобы выслушать меня, Оскар практически игнорирует. Снова некстати думаю о будущем, которое я все же расписала. Готова ли я мириться с таким поведением? Даже ради ребенка?
А каким бы был Макс отцом?
От последнего вопроса самой себе прижимаюсь к стене и закрываю рот рукой. Нужно эти мысли вырвать с корнем, чтобы они и не думали возвращаться. Ведь это как снова и снова раскрывать рваную рану и тянуть ее концы в разные стороны. Больно, мучительно, до слез.
Вода за стенкой не стихает, а я так и остаюсь ждать его за дверью спальни.
Я ни в коем случае не могу сказать, что Оскар был со мной когда-то груб или не ласков. Даже наоборот, в моменты близости он всегда отличался от того Оскара, который просыпался со мной в постели по утрам.
Поэтому в голове у меня полная неразбериха из того, каким я его помню, и того, каким вижу его сейчас. Закрытым, отстраненным, холодным. Он чужой мужчина. Но под сердцем у меня его ребенок. Возможно, сын. Я так чувствую.
Но все же я уверена, что из Брандта выйдет неплохой отец.
– Ты так и не зашла? – пугает.
Я неловко дергаюсь, и это не остается незамеченным. Между нами царит такое напряжение, что и слово боюсь сказать, чтобы здесь не взорвалось все. И спокойствие Брандта тоже напускное.
Его спина сплошь в забитых мышцах, а движения резкие. Как выброс змеи в момент атаки.
– Мне сложно, – решаю сознаться.
– Отчего же? – смехотворные нотки в его голосе как тысячи пулек, врезающихся в мое горло. Спирает дыхание и становится страшно. И рядом с ним стоять, и в глаза смотреть.
Не проходит ощущение какой-то игры. Или больше… Оскар о чем-то знает, может, догадывается.
Эту мысль даже допустить боюсь. Я поступила нечестно по отношению к Оскару,