Его радость омрачала лишь Майя.
— Ну вы поймите, — в который раз пыталась она достучаться до профессора, — енотик ведь не так просто пришёл именно ко мне! Он почувствовал, что я могу его поддержать, позаботиться о нём. А я что сделала? На опыты его сдала? Пожалуйста, Сергей Вячеславович, разрешите? Я же чувствую, как ему плохо одному!
— Не положено, — с глубоким вздохом отвечал профессор. — У меня тоже начальство. Делаю, что могу, но не требуйте от меня невозможного!
Так прошла ещё неделя. Наши с Майей отношения, можно сказать, топтались на месте. Как-то негласно мы приняли, что пока находимся в учебке, торопиться не то что не стоит, а просто негде. Мы всё время на виду, а отношения всё же вещь интимная.
Правда, Майя повадилась после холодного душа прибегать ко мне под одеяло греться. Это было неожиданно, очень мило и бодрило донельзя. Она ждала, пока в казарме прекратится возня, убегала в уборную, и через три-четыре минуты прибегала обратно, с замотанной в полотенце головой. Как можно отказать такой красотке? Конечно, никак. А чтобы она быстрее согрелась, я под одеялом, лёжа на боку, разминал её тело одной рукой. Бёдра, спина, попа. Она млела, переворачивалась на спинку и мы целовались, а моя рука гуляла по всему её телу, не встречая сопротивления.
Сам же я пытался разобраться, что я чувствую к ней. Конечно, я хотел её, особенно в те минуты, когда она была так близко. Да и днём, вспоминая эти ощущения, я нередко отвлекался от лекций. Влюблённость? Да, наверное. Майя примирила меня с моим новым положением. Попасть в параллельный мир и оказаться одному — полный отстой. Но в компании такой прелестницы — совсем другое дело! Мне импонировала её целеустремлённость, внутренняя сила. Как и я, Майя не умела сдаваться. Уж если что-то решила, обязательно доведёт дело до конца.
Так что можно ли сказать, что я понемногу влюблялся в неё? Да, и с каждым днём всё больше. И не глупой юношеской влюблённостью, когда мозгов ещё нет, зато гормоны из ушей плещут, а сознательной влюблённостью человека, который отдаётся чувствам со знанием дела и по доброй воле.
Вот закончим учебку — и разберёмся, кто кому зачем нужен. И как сделать так, чтобы взаимная симпатия не мешала делу, а помогала.
Вечер следующего после забега по зданию понедельника принёс неожиданный сюрприз. Я говорил, что не люблю сюрпризы? Так вот, приятные сюрпризы я тоже недолюбливаю. Потому что вечно в них какой-нибудь подвох имеется.
— Ну что, дорогие мои? — встретил нас радостный профессор. — Этот день настал! Вот вам бумага, ручка, садитесь, пишите заявление.
— Какое? — мы с Майей переглянулись.
— Ну не в ЗАГС же! — пошутил Завельев, отчего у меня как-то вдруг глаз задёргался. — Енота забирать будете?
— Сергей Вячеславович! Это правда?! — Майка только что на месте не запрыгала. — Вы не шутите?
— Какие уж тут шутки, — профессор присел, по своему обыкновению, на край стола. — У меня приказ относительно вашего зверька. Первую часть эксперимента мы закончили. Вторая часть эксперимента — это передача зверька вам.
— Серьёзно? — удивился я. — С чего вдруг такое доверие?
— Да не знаю я! — профессор устало покачал головой. — Говорю же, эксперимент. Возможно, из-за того, что енот до сих пор ждёт именно вас, он вполне доступно для понимания даёт это понять. В общем, руководство решило провести эксперимент по социализации разумного животного. И практическая часть доверена вам двоим. Разумеется, вы можете отказаться…
— Нет-нет, мы согласны! Ой, — Майя взглянула на меня и осеклась. — Простите, профессор, я хотела сказать, что я согласна. Лёша? Ну пожалуйста!
— Вот жопой чую здесь какой-то подвох! — я задумался на минуту. А в принципе, что я теряю? — Ладно, при условии, что это не нарушит наших планов.
Майя вопросительно посмотрела на профессора. Тот пожал плечами.
— Не знаю, какие у вас планы, но выполнение ответственного задания Партии и Правительства обычно любым планам только способствует.
У Майи глаза распахнулись, каждый стал размером с блюдце.
— Так это всё так серьёзно? Я думала просто питомец… ну как котёнка взять…
— Я вам всё расскажу, но сперва вы должны написать заявление с просьбой передать енота. Обязуетесь заботиться, кормить, обеспечивать всем необходимым, обучать и способствовать социализации в человеческом обществе.
— А если это задание, то зачем такое заявление? — прищурился я.
— Заявление — задним числом, — вздохнул Завельев, — той датой, когда вы его мне принесли. Я взял на себя ответственность, и заверил комиссию в наличии у вас желания енотом заниматься. Комиссия согласилась пойти навстречу, только сказали надо бы в письменном виде устные просьбы закрепить.
— Лёша, это обычное дело, я тебе потом объясню, — шикнула на меня Майя.
— Да я не первый день на свете живу, — улыбнулся я, — всё понятно. Профессору надо подтвердить, что это не его выдумка. А ещё если мы накосячим или передумаем, нам скажут: простите, дорогие мальчики и девочки, но вы же сами этого хотели! Теперь не нойте!
— Всё верно, — подтвердил Завельев без тени улыбки. — А вторая бумага — подписка о неразглашении сути, порядка и результатов эксперимента. Он идёт под грифом «совершенно секретно».
— Ещё бы! — нисколько не удивился даже я, а Майи и вовсе даже бровью не повела.
— Ну, раз вы всё понимаете, пишите, — профессор кивнул на бумагу. — Заявление совместное, подписку о неразглашении — каждый свою.
Оформление документов заняло примерно полчаса. Пока писали заявление, я поинтересовался у Майи, как она думает, где енот будет жить.
— Нууу… придумаем что-нибудь! Много ли ему места надо? На тумбочке что-нибудь постелем!
— А после учебки? — я сделал максимально серьёзное выражение лица. — У тебя, у меня или у нас?
Майя, как она это умеет, залилась краской от кончиков ушей, лицо, шея — всё стало цвета спелой помидорки.
— Мы что-нибудь придумаем, правда? — с надеждой в голосе спросила она.
— Конечно придумаем, — подмигнул я её, ещё больше вгоняя в краску. — И вообще, давай решать проблемы по мере их поступления.
Вскоре мы закончили писанину, и профессор, забрав бумаги, ушёл. Вернулся через пару минут с переноской, в каких кошек переносят, и поставил её перед нами на стол.
Волнуясь, Майя с трудом справилась с защёлкой и открыла дверку. После чего подняла на профессора гневный взгляд.
— Сергей Вячеславович! Что это? Вы что с ним сделали?
У енота, высунувшего из переноски мордочку, на голове, между ушей, виднелась металлическая пластинка.
Глава 17
Началось
— Сергей Вячеславович! Что это? Вы что с ним сделали?
У енота, высунувшего из переноски мордочку,