Читать интересную книгу Новый порядок - Артур Крижановский

– На чем основывается твое мнение относительно сроков начала войны? – озабоченно спросил Ураев.

– На голых фактах. В первую очередь я исходил из наличия у мафии соответствующих ресурсов. По сути, война может начаться в любой момент.

– Теперь понятен скрытый смысл этой акции, – Ураев принялся загибать пальцы: – Первое. Применив оборонительную тактику, они завлекли в засаду и перемололи наиболее боеспособные части МВД и армии. Второе. Они стремятся получить максимум сведений о Корпорации и с помощью все тех же МВД, спецслужб и армии нанести организации непоправимый урон. Третье. Попытаться обнаружить мозговой центр Корпорации и при случае уничтожить его. И четвертое – спровоцировать ООН и НАТО на ввод в Россию оккупационных сил и тем самым заполучить в союзники большую часть населения страны.

– И пятое, – добавил Романцев. – Скрыть истинные причины кризиса и замаскировать собственные приготовления к войне.

– Не все из намеченного им удалось, – заметил Ураев. – До Корпорации они не смогут добраться, я в этом уверен. Зато Романов и его люди будут иметь полную информацию о планах Морока и мафии. Как ты думаешь, что в этой ситуации предпримет Романов?

– Будет готовиться к войне, – жестко ответил Романцев. – Корпорация всеми силами стремилась избежать кровопролития, но из этого ничего не вышло. До настоящей поры Корпорация занималась накоплением средств и ресурсов. Настала пора пустить их в дело. Но если брать чисто военную сторону, то Романов и Корпорация несколько запаздывают с развертыванием сил. Мафия их значительно опережает в этом направлении.

– Ты прикидывал соотношение сил?

– Это наиболее трудный вопрос, – после небольшой паузы ответил Романцев. – Я полагаю, что соотношение примерно один к трем. Это означает, что Морок может привлечь к началу войны значительно большие людские и материальные ресурсы, чем Корпорация. Но я уже говорил, это будет небывалая война, и количество ракет, танков и самолетов будет играть в ней второстепенную роль.

– Почему ты не спрашиваешь меня о своей семье? – внезапно поинтересовался Ураев.

Романцев заметно побледнел и резким движением затушил сигарету о край пепельницы.

– Я боюсь, Феликс. Все это время я боялся задать тебе этот вопрос. Моя семья – это единственное, чем Стоун может давить на меня.

Он развернулся всем телом к Ураеву, и в его воспалившихся от бессонницы и долгого чтения глазах читался немой вопрос.

– Я хотел бы дать тебе стопроцентную гарантию, что они в полной безопасности…

Заметив, как потемнели от боли глаза Романцева, Ураев поспешил с объяснением:

– Стоп, Алексей. Не паникуй раньше времени. Я не думаю, что им грозит опасность. Твоя семья сейчас в Германии.

– Где именно? – понадобилось усилие, чтобы задать этот вопрос.

– В Пуллахе. За ними приглядывают парни из БНД и люди Стоуна. Стерегут так, как не стерегут даже коронованных особ. Я сам доставил их в Пуллах, так что имею представление. Я мог бы изменить маршрут следования и доставить твою семью в безопасное место, но ты сам понимаешь, какие это могло бы иметь последствия. Крастиньш, глава службы безопасности Корпорации, лично пообещал мне, что они вытащат твоих близких из Пуллаха и укроют их в надежном месте. Он так и сказал: «Девяносто девять из ста, что мы их сможем вытащить». Они внимательно следят за развитием ситуации и планируют умыкнуть твоих в самый последний момент, когда станет горячо. Скорее всего, они уже на свободе.

Ураев запнулся и с сожалением посмотрел на друга:

– Но ты сам понимаешь, стопроцентной гарантии не существует. Извини, я должен был сразу тебе об этом сказать.

Романцев прикурил новую сигарету и скользнул взглядом по экранам мониторов.

– А что будет с нами? – спросил он. – Корпорация думает как-то вытаскивать нас из этого погреба? Впрочем, глупый вопрос. Мы обречены.

– Если не выберемся за пределы бункера, то да.

– А если выберемся? – вяло поинтересовался Романцев.

– В особой зоне есть несколько мобильных групп, почти целиком состоящих из моих парней. Они будут держаться поблизости от бункера и, если понадобится, прикроют нас от людей Стоуна.

– Даже при таком раскладе наши шансы на спасение носят весьма призрачный характер, – тускло заметил Романцев.

– Меня об этом предупреждали. Сам понимаешь, твоим мнением поинтересоваться не было возможности. Извини. Я вижу, тебе не хочется умирать.

– Нет, Феликс, дело не в этом, – Романцев побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь. – Я устал жить и не боюсь смерти. Так я думал совсем недавно. А сейчас во мне проснулась жажда жизни. Я чертовски любопытен, Феликс, и хотел бы знать, чем все это закончится. Я хотел бы поучаствовать в этой войне подольше.

– Ты считаешь, мы здесь баклуши бьем? – вспылил Ураев. – По-твоему, это детский утренник, где добрые взрослые дяди разыгрывают перед детьми кукольное представление? Нет, друг, здесь в роли кукловодов выступают плохие парни, и дергают они за веревочки не марионеток, а живых людей. Говоришь, тебе захотелось поучаствовать в войне? А мы, по-твоему, где? На флоридском пляже с девочками загораем? Мы и есть на войне. А на войне, как известно, убивают. Кто-то же должен первым выбраться из окопа?

– Не заводись, Феликс, я все понимаю, – на губах Романцева блуждала грустная улыбка. – Никогда не слышал, чтобы ты говорил высоким штилем. Взгляни лучше на экраны.

Ураев с тревогой посмотрел на мониторы. Повсюду была одна и та же картина: на голубом фоне красным высвечивались названия связных групп. Ни один канал на прием не работал.

– Черт! – выругался Ураев. – Почему они все сразу замолчали? Когда прошло последнее сообщение?

– Десять минут назад по каналу С-2. Информация от Интерпола. Обнаружить тайные лаборатории по изготовлению ПР до сих пор не удалось.

– Не нравится мне это затишье, – сказал Ураев и нервно поправил наушник, укрепленный на мочке уха. – Я надеялся, что сваренной нами кашки Стоуну хватит надолго. Слишком быстро они раскусили нашу игру. Что происходит?

– Сам видишь, – нахмурился Романцев. – Стоун отрыгнул нашу кашку, она пришлась ему не по вкусу. Не забывай, в своих расчетах мы не учитывали, кто стоит за его спиной. Давай, Феликс, быстро двигай к своему пульту. Скоро у нас начнутся неприятности. А я тем временем постараюсь закончить свою работу.

Он мельком взглянул на связной терминал С-5 и процедил сквозь зубы:

– Ну что же ты, Стоун? Позволишь этому чудовищу взять верх? Я помогу тебе. Мы будем вместе бороться – ты и я.

Но лучше бы тебе застрелиться.

14

Оперативное время – девятнадцать часов пятьдесят девять минут.

– Седьмому и восьмому заступить на дежурство. Четвертый и пятый – резерв. Шестой…

Антипов сделал небольшую паузу и устало выдохнул:

– Шестой – резерв.

Начиная с полудня Антипов изменил порядок дежурства, и теперь охранники сменялись каждые два часа. Сейчас он уже подумывал над тем, чтобы сократить время дежурства до одного часа.

За долгие годы своей профессиональной карьеры ему еще не приходилось сталкиваться со столь необычным заданием. На первый взгляд дело казалось рутинным, но царившее в особой зоне затишье никоим образом не повлияло на боеспособность группы. Антипов знал цену этому затишью и не очень удивился, когда обнаружил, что оно как-то незаметно испарилось. Этому трудно было найти рациональное объяснение – боевики по-прежнему не рисковали приблизиться к зоне, – но интуиция недвусмысленно подсказывала Антипову, что дело близится к развязке.

Седьмой и восьмой номера приступили к осмотру здания, хотя осматривать здесь было особо нечего: четыре комнаты, два коридора, санузел и небольшой агрегатный зал. Здание было одноэтажным с плоской крышей, окна, двери и чердачное помещение отсутствовали, единственный вход надежно заблокирован.

– Седьмой – безопасно.

– Восьмой – безопасно.

И хотя Антипов давно уже нуждался в отдыхе, он и на этот раз не рискнул покинуть рабочее место за пультом, оставив своего сменщика – шестой номер – в резерве.

После девятнадцати часов напряжение во внешней зоне стало резко возрастать. В начале восьмого в зону ввели подкрепление – отдельный батальон ВДВ и две роты армейского спецназа. Произошли молниеносные перемещения: подразделение «М» сняли с охраны ближних подступов к бункеру, а их место заняли мобильные группы сил безопасности. Еще три группы, почти целиком состоявшие из сотрудников Бюро, переместили на внешний периметр зоны, подальше от объекта.

Нельзя сказать, чтобы эта рокировка пришлась по душе Антипову: в его голове уже давно звучал сигнал тревоги – но на его действиях это никак не отразилось. По ходу дела он информировал обитателей бункера об основных событиях, происходивших в особой зоне. На миг у Антипова промелькнула мысль об Ураеве, но он тут же прогнал ее прочь. Свои мысли охранникам рекомендовалось держать при себе, а еще лучше – о подобных вещах не задумываться. Посторонние разговоры в пределах здания строжайше запрещены. Антипов, так же, как и любой другой член группы, знал ровно столько, сколько ему положено знать, и обязан был во всем строго следовать инструкциям.