Рух закатил глаза. Это не ускользнуло от внимания мантикоры.
— В чем дело, мой друг из Суховея? Я сказал что-то не то?
— Ты несешь какую-то околесицу, — прямо заявил Рух. — Мало обладать тугим кошельком, чтобы кормить террористов. Нужно еще иметь с этого выгоду. Какой толк земной элите заниматься этим, если контакт с нами обогащает их еще сильней?
— А какой резон беднякам пачками отправляться на эшафот?
— Страх. Они боятся нас и потому ненавидят. Комитет коммуникаций как раз работает над этим.
— Да не уж-то, — в малахитовых глазах сверкнул вызов. — Разве ты боишься нас, Кирина?
Ферия опрокинула в себя еще порцию рома прежде, чем ответить:
— Нет.
— А если я подойду ближе? — Бастет снялся с места и подскочил к ней. Розовый влажный нос затрепетал у самого ее лица, и Кирина затаила дыхание. — Теперь тебе страшно? Настолько, чтобы пристрелить меня?
Кирина помотала головой, пытаясь отстраниться от мантикоры.
— Вот видишь. Мы пугаем землян не больше, чем друг друга, — проговорил маёлец, возвращаясь на свое место.
— Не все люди такие, как Кирина или Селена. Среди них не мало таких, как Мила.
— Надеюсь, это не так, — поморщился Бастет. — Иначе мы задохнемся от зловония.
— Ты оскорбляешь и запугиваешь ее, — Рух посмотрел на Бастета с явственной неприязнью.
— Отнюдь. Просто говорю о ней правду, — мантикора закинул ногу на ногу и покачал мыском. — Как могу сказать и о тебе. Ты пахнешь пресно, точно вываренная кость.
Фин издал возмущенный возглас, однако Рух остался невозмутим.
— Можешь говорить обо мне, что пожелаешь, — с достоинством произнес он. — Я не запуганная до одури девчонка. Мне нет дела до тебя и твоих слов. Но мне жаль, что Алконост связался с тобой вопреки предостережениям Совета Высоты. И мне жаль Гвен. Потому что я вижу тебя насквозь.
— И что же ты видишь? — прищурился Бастет.
— Я вижу трусливого эгоиста, который впервые в жизни высунул нос за пределы дворца, — отчеканил аёрнец, презрительно глядя на принца. — Не нужно иметь сверхтонкого нюха, чтобы заметить твой страх. Потому ты насмехаешься над теми, кто слабей. Потому ты дерзишь Капитану, прячась за спиной Мастера Лагерта. Потому не расстаешься с бутылкой. Ведь стоит тебе просохнуть и проветриться, как остальные мантикоры тут же учуют твой смрад.
— Что здесь происходит? — Алконост вошел в комнату, на ходу натягивая майку с принтом «Немезиды».
— Все в порядке, — отозвался Рух, поднимаясь на ноги. Финист встал вместе с ним. — Встретимся позже, Алк.
Гарпии вышли вон, и Алконост кинул вопросительный взгляд на Бастета.
— У Руха проблемы с восприятием критики, — пожал плечами принц.
— У Руха нет никаких проблем, — отрезал Метеор. — Он честен и прям.
Мантикора не стал спорить. Гвен робко погладила его по спине, желая утешить, но он передернул плечами, сбросив ее ладонь.
— Так значит, Совет Высоты предостерегал вас на мой счет? — усмехнулся маёлец, но ухмылка вышла кислой и тревожной.
— Не думаю, что для тебя это новость, — Алк уселся на диван. Кирина кинула взгляд в сторону спальни, но пришелец тут же ее осадил. — Селена спит. Не нужно ее тревожить.
— Чем же я не угодил Совету? — поинтересовался Бастет, возвращая внимание Алка себе.
— В Совете заседают Патроны, — проговорил аёрнец, наполняя тмиин. — Их первейший долг — блюсти интересы семьи и народа. И они видят, какими проблемами для Звездопада обернулась дружба Мастера Гамаюна с Императором Наафетом.
— Этот союз позволил моей семье приподняться с колен, — согласился принц, — и слегка ослабил тиски Сената, в которые зажат Маёл. Но помощь Звездопада отнюдь не бескорыстна.
— Не забывай, что каждый из восемнадцати краев Аёрны проводит свою политику и торгует сам по себе, — напомнил Алк. — Сенат оказывает на Патрона Глориона нешуточное давление. Если бы не Мастер Гамаюн — Звездопаду пришлось бы не сладко. Как только он или твой дед отойдут от дел, все соглашения между Звездопадом и Маёлом потеряют силу. Думаю, в этом причина твоего путешествия на Землю, не так ли? Император совсем стар и желает, чтобы ты заручился поддержкой Аёрны прежде, чем взойдешь на престол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Если ваши Патроны столь проницательны, отчего ты ослушался их наказа? — осведомился принц.
Алконост откинулся на подушки.
— А разве я что-то тебе обещал? — равнодушно проговорил он. — Я лишь изредка ем с тобой за одним столом и прикидываю, какую пользу ты можешь принести Солинари.
Прямота Алконоста ошеломила Бастета, но он постарался не подать виду.
— Ты такой милашка с тех пор, как Селена взялась за тебя, — хохотнул он, хлопнув себя по колену. — Я и забыл, что сердце твое сковано из той же стали, что и перья.
— Жаль разочаровывать тебя, — по тону гарпии было ясно, что ему вовсе не жаль, — но Аёрна превыше всего. Если я решу, что пользы от Маёла будет больше, чем вреда, мы с тобой подумаем о деталях союза. Однако сейчас об этом еще рано говорить. Ни один из нас пока не стал правителем.
Бастет окинул Алконоста долгим взглядом.
— Мой час наступит прежде твоего, — тихо произнес он, оставив свои ужимки. — Деду пятьдесят два абсолютных года, для мантикор это глубокая старость. Должно быть, он чувствует приближение конца, иначе ни за что не стал бы мной так рисковать. Он продержал меня взаперти все мои шестнадцать лет, храня от любых опасностей, подлинных и мнимых. Все эти годы я усердно учился, чтобы стать достойным Императором. Я назубок знаю историю Союза и метрополий, разбираюсь в политике и экономике, имею глубокие познания о хозяйстве Маёла. Мне казалось, я готов к тому, чтобы занять трон, — голос принца дрогнул. — Но сев в звездолет и увидев в иллюминатор ледяной шар посреди черного космоса, я понял, что не знаю о нем ничего. Вот тут-то мне и сделалось страшно, чертовски страшно. Но я трясусь не о своей шкуре, как думает Суховей. Я боюсь того часа, когда мне в руки рухнет целая планета. Я не имею понятия, как управиться с этой махиной. И я боюсь остаться с ней один на один.
— Сочувствую тебе, — повторил Алконост. — Но это твои тревоги, не мои.
Кирина украдкой поглядела на Гвен и Лернэ, чтобы удостовериться, что им столь же неуютно, как и ей. Никто из них не знал, как себя вести, когда в твоем присутствии решается судьба целой планеты. Кирине думалось, что такие вопросы обсуждают в закрытых кабинетах, поправляя тугие воротники мундиров и сверяясь с кипами отчетов. Глядя на босые ступни гарпии и стакан в руке мантикоры, она вдруг вспомнила слова Линды о дверях, за которые ей не стоит заглядывать.
— Ты знаешь, с чего началось мое затворничество? — вдруг спросил Бастет. Алконост склонил голову на бок и сощурил глаза. — Дед посадил меня под замок после исчезновения предыдущего принца, его сына и моего отца. Звездолет, на борту которого находились он и моя мать, пропал без вести, не долетев до Бетельгейзе. Рассказать тебе, куда они держали путь?
Аёрнец не проронил ни слова.
— Они летели на Аёрну, — тихо произнес принц. — Да-да, ты не ослышался, они летели на Аёрну, с официальным визитом в Звездопад, к новоявленному Патрону Глориону и Совету Высоты. Принц Тамзет и его супруга должны были стать первыми инопланетянами, ступившими на поверхность Аёрны. Аудиенцию устроил Мастер Гамаюн. Их путь лежал через Бетельгейзе, — шепот маёльца перешел в шипение, — там их должен был встретить аёрнский фантом. Но в назначенный срок имперский звездолет не опустился на космодром. Не прибыл он ни через день, ни через два. Последний раз корабль выходил на связь в сутках пути от Бетельгейзе, а затем просто исчез, растворился в открытом космосе. Дед выслал спасательную экспедицию, но разведчикам не удалось найти даже обломков звездолета. Император Наафет никогда не был дураком, он понял предупреждение и запрятал последнего наследника подальше от посторонних глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Повисла тишина. Птичьи глаза безучастно глядели на принца.
«Никакой он нам не Алк, — подумалось Кирине. — Алконост из Метеор, вот его имя».