– Напустил ты тумана, Воронов, – сказал капитан, доставая из сейфа тонкую папку и перебирая в ней страницы. – А мне за это жопу дерут!
– Какого тумана? Вы спрашивали, я отвечал…
– Вот какого. – Опер нашел нужный лист. – Ты говорил, что потерпевший опасался отца, тот угрожал ему убийством… Так?
– Нет, не так! Про убийство вообще речи не было. Ссорились, ругались, дядя Архип его поколачивал, это было. От колотушек я его у себя в комнате и спрятал.
– А чего ты тогда это подписывал? – раздраженно сказал опер, тыча ему в лицо листок со своими каракулями.
– Вы же сказали, что больше некому. Сказали, что ножи с кухни изъяли, а экспертиза следы пальцев покажет да пятна крови. Вот я и подписал… А оказалось, ничего экспертиза не нашла!
– Подожди, а ты откуда знаешь про экспертизу? – вскинулся опер.
– Да все знают. И соседи болтают, и родственники Архипа, и дворовая шпана… Так что я никакого тумана не наводил.
– Умные все! – Капитан стал писать новое объяснение.
Но Ворон уже завелся.
– И закололи Коляшку профессионально – точно, одним ударом! Дядя Архип так бы не сумел. И замок бы он выломал, а его кто-то открыл аккуратненько…
Тонков оторвался от бумаги и вскинул голову, обжигая собеседника взглядом в упор.
– Слушай, Воронов, ты меньше детективов читай! А то ты здесь на заговор мафии наговоришь! И так придется все переигрывать! Вначале шло хорошо, и вдруг прокуратура запросила материал, и оказалось, что в нем вообще ничего нет! Прокурор сказал, что я с этим мужиком местами поменяюсь! – Опер в сердцах махнул рукой.
– Это как? – поинтересовался свидетель. – Как местами поменяетесь?
– Как, как… Я – в изолятор, а этот Архип… Не знаю, на моё место, может, посадят, или куда повыше…
Ворон пропустил сарказм капитана мимо ушей и представил дядю Архипа опером районного угрозыска. А что, поднатаскался бы и работал не хуже других… Во всяком случае, не хуже этого Тонкова…
Капитан снова уткнулся в объяснение, буркнув напоследок:
– Так что ты масла в огонь не подливай! Что спрашиваю – на то отвечай, а лишнего не болтай!
Капитан закончил дополнительное объяснение, Ворон подписался. Про угрозу убийством теперь не упоминалось: вроде при первом опросе свидетель, находясь в шоковом состоянии, сгустил краски.
– А что будет с дядей Архипом? – спросил Ворон.
Тонков вздохнул.
– Да что… Придётся выпускать гада! – Он вложил объяснение в папку и спрятал в сейф, на глазах превращаясь из бесчувственного следственного механизма в обычного молодого парня.
– Слышь, а ты правда на зоне родился? – с любопытством спросил он.
– Правда! – кивнул Ворон.
– Да, дела… Чего только в жизни не бывает. – Капитан покрутил головой. – Ну ладно, свободен, больше, думаю, не встретимся.
Ворон только пожал плечами и ушёл, избежав рукопожатия, хотя опер напоследок ему руку протянул. Это был знак особого расположения, или обычная оперская хитрость.
* * *
Днем в офис позвонил Коряга.
– Когда ты вернешься? У нас накопилась уйма проблем!
– Думаешь, тут их меньше? – огрызнулся Ворон. – И мне приходится все разгребать. А в Карне я тебя оставил за главного! Или не справляешься?
– Крокодила с чужой головой никто не боится…
– О! Где ты научился таким философским штучкам? Не у Мадьяра, случайно?
– Ты что?! При чем тут Мадьяр?
– Да нет, это я так, к слову, – благодушно сказал Ворон. Никогда не нужно предупреждать врага о грозящей опасности. Наоборот, его следует успокоить. И хотя Морпех регулярно сообщал ему о делах на рынке и о косяках Коряги, виду он не подавал и закончил разговор мирно:
– Я тобой доволен, Коряга! И высоко ценю твою работу!
Коряга довольно засопел. Он тоже многократно смотрел «Крестного отца», но хуже понимал его суть. В его сознании экшен фильма вытеснял мудрость содержания.
* * *
К концу дня Ворон вышел на улицу и из автомата позвонил Марине. Звонить из офиса в последнее время он опасался. И подруга принимала меры предосторожности: послушалась совета и взяла больничный, сидела дома, а вечером приехала к нему в сопровождении старшего лейтенанта милиции в полной повседневной форме и с кобурой на поясе. Старлей был женского пола, плотного телосложения, с короткими, обесцвеченными перекисью волосами, ярко накрашенными губами и простецким лицом. Как ни странно, в форме она казалась гораздо красивей…
– Здорово, Ворон! Еще летаешь?
– Здорово, Лена! – Если он и удивился, то виду не подал. Что странного, если у прокурора с чином юриста первого класса подруга является старшим лейтенантом милиции? И вполне нормально, что шутки у нее дурацкие – она грубей подруги – службы все-таки разные! И он уже начинает разбираться в этих отличиях…
– Летаю понемногу, пока никто не мешает! А чего ты с пистолетом?
– Да будем опять этих долбаных «кустовиков» искать…
– А-а-а-а… Ну, желаю удачи! – вполне серьезно пожелал Ворон. Старший лейтенант Лена приняла пожелание всерьез и кивнула.
– Ладно, Марья, я тебя завтра после смены заберу. – Не прощаясь, она развернулась и защелкнула за собой дверь.
– Как думаешь, найдут? – кивнул ей вслед Ворон.
– Пятьдесят на пятьдесят, – так же серьезно ответила Марина, разуваясь.
– Спасибо за дядю Архипа, – сказал Ворон.
– А кто это? – удивилась прокурор Головко. Она уже прошла в комнату, стянула через голову узкое голубое платье и накинула рубашку Ворона. Ей нравилось так ходить. И ему тоже.
– Мужик с Индустриальной, которого ни за что посадили.
– А-а-а… Уже выпустили. На него вообще ничего не было, а они с арестом выходили! Совсем раскрывать не хотят! – возмущенно сказала юрист первого класса, наклоняясь к холодильнику.
– Прокурор же его и посадил! Если бы ты не вмешалась, так бы и гнил всю жизнь! – буркнул Ворон, рассматривая упругие ягодицы, с забившейся между ними полоской стрингов. Желание обличать прокурорский беспредел незаметно испарилось.
– Не преувеличивай. Лет шесть. А реально – скорей четыре. – Она достала бутылку минеральной воды, ловко открыла, налила в высокий узкий стакан, жадно выпила. – В каждой работе есть ошибки. Главное – вовремя их исправлять!
– Кстати, там я встретил женщину, мать некой Алины Никитиной. Она разыскивает дочь, подозревает, что ее убили…
– Знаю, – кивнула Марина, садясь на кожаное кресло. – Она и в районке была и у нас, пыталась к самому Ивану Павловичу прорваться… Есть такие – всех на ноги поднимают, ходят везде, требуют, жалуются… Прошло только два дня, а она уже хочет, чтобы девчонку объявили в розыск. Хвалит ее, грамоты показывает, характеристики, кучу фотографий носит… Поднимает панику, говорит, что ее убили…
– А ты фотки видела?
– Больше мне делать нечего! А что?
– Ничего. Только ее и вправду убили.
Марина резко поставила бутылку на пол.
– Откуда ты знаешь?!
– Оттуда, что я посмотрел ее портрет.
– И он показывает, что ее убили? Может, видно и кто это сделал?
Ворон кивнул, сел на широкий подлокотник кресла, обнял Марину за плечи.
– Мы с тобой тогда, в лесу. Ты шмальнула в шею, я – в лоб.
– Что?!
Девушка попыталась вскочить, но он не пустил.
– Это правда?!
– Конечно. Ее напарников зовут Сергей и Валентин. По словам мамы – все замечательные ребята. Туристы, рыболовы… Алина учится в мединституте и вдобавок собирается на юридический…
– Бредовое сочетание! Скорей всего, нигде она не учится… Ножом, правда, владеет лихо… Ты знаешь, я убедила себя, что это сон…
– А патрон из чужой партии остался во сне? – Ворон не хотел, но издевка все же прозвучала в его голосе.
– Нет, конечно. – Марина взглянула ему прямо в глаза. – Я выполнила твою рекомендацию. Он в пистолете другого человека.
– Неужели главного прокурора товарища Жирова?
– Да. Мне ужасно стыдно.
– Из-за чего?! Ты же подменила его во время невинного служебного общения? Или дружеской беседы?