если руки связаны?
Лесник будто догадался, что я рядом, будто хотел показать мне, где его искать.
Я пришел. Но не мог пока сказать об этом.
Я не планировал никакой боевой акции, да и любое планирование вряд ли имело смысл. Надо было все сделать как можно скорее, пока обстоятельства мне благоприятствовали. Солдат, который принес горшок, расстегнул кирасу и достал из-за пазухи стопку неглубоких плошек. Его товарищи захлопотали, видимо, стараясь разрешить проблему, как накормить пленников, не развязывая.
Наконец придумали: из темноты выволокли двоих — лесника и Кривого. Руки у них были связаны за спиной. Двое стражников навели на них копья, один — тот, что с топором, — зашел сзади, ещё один развязал им руки. При этом солдаты покрикивали на пленных, толкая их, всячески выказывали свою власть и силу, что исходило скорее от неуверенности в ней и от привычки самим подчиняться толчкам и окрикам.
Лесник с трудом вытащил из-за спины затекшие руки и поднял кисти кверху, шевеля пальцами, чтобы разогнать кровь. Момент был удобным — как раз разливали по мискам. Я был совершенно спокоен, — может, очень устал и какая-то часть мозга продолжала упорствовать, полагая, что все происходящее не более как сон. А раз так, то со мной ничего не может случиться.
— Ироды железные, фашисты, — негромко ворчал лесник. — Вас бы сюда засадить. Доберусь я еще до ваших господ…
Солдат прикрикнул на него, толкнул острием копья в спину.
— Сам поторопись, — ответил лесник. Разговаривал он с ними только по-русски. Будто ему было безразлично, поймут ли его.
— Ну вот, — продолжал он, поднимая с пола плошку, — даже ложку не придумали. Что я, как собака, лакать должен?
Вопрос остался без ответа. Солдаты смотрели на него с опаской, как на экзотического зверя.
— Нет, такой мерзости я еще не пробовал, — сказал лесник. — Так бы и дал тебе…
И я понял эти слова как сигнал.
— Давай! — крикнул я. Мой голос отразился от внутренних стенок шлема и показался мне оглушительным.
Лесник услышал. Реакция у него была отменной. Он не потерял ни доли секунды. И лишь когда плошка с похлебкой полетела в незащищенное лицо нагнувшегося к нему солдата, а вторая плошка вылетела из рук Кривого, я понял, что они это сделали бы и без меня. Не надеялись они на мою помощь — Кривой понимал по-русски, и последние слова лесника относились к нему.
В следующую минуту было вот что: почему-то я не стрелял — как-то в голову не пришло. Я бросился на стражников сзади, размахивая ружьем как дубинкой, и эта атака была совершенно неожиданной как для стражников, так и для лесника с Кривым — я-то забыл, что вместо лнца у меня железное муравьиное рыло. Ложе ружья грохнуло о шлем солдата, шлем погнулся, солдат отлетел к стене, сбил с ног другого стражника, а мной овладело желание немедленно заполучить двойной топор, которым размахивал солдат, правда, угрожая более своим, чем чужим. Я вцепился в древко топора и рванул его к себе — ружье мне мешало, но солдат с перепугу отпустил топор, и я, оказавшись обладателем двух видов оружия, выключился из битвы за перевооруженностью. Но психологический эффект поднятой мной суматохи был значительным. Пока стражники силились понять, что за гроза обрушилась на них с тыла. Кривой свалил ближайшего к нему противника, еще с одним справился лесник и отнял у него копье. Остальные сочли за лучшее обратиться в бегство.
Я с ружьем и топором бросился к леснику, и мои возгласы, заглушаемые шлемом, испугали Кривого, который встретил меня выставленным навстречу копьем. Но Сергей соображал быстрее. Я полагаю, что он узнал свое ружье, а потом и страшилище в муравьином шлеме и разорванных джинсах.
— Спрячь пику! — крикнул он Кривому. — Это моя интеллигенция. Братишка мой!
— Это я…
— Давай ружье, — сказал Сергей Иванович. — Что пули берег?
— Какие пули? — не понял я.
Кривой уже в камере, резал веревки на руках пленников.
— Сейчас они вернутся. — сообщил я леснику. Я не ждал, что он согласно правилам игры бросится мне на шею с криком: «Ты мой спаситель!», но уж очень он был деловит и сух.
— Знаю, — сказал он. — Ружье в порядке? В реке не купал?
— В порядке.
— Ну где там люди? — крикнул лесник в темноту камеры.
В конце коридора зародились крики и топот.
— Ты никого не прихлопнул? — спросил лесник, срывая со стены факел и придавливая сапогом. Сразу стало темнее.
— Нет.
— И не должен был. Не в характере, — сказал лесник. — Шлем случайно подобрал?
— Почти.
Как будто я был мальчишкой, обязанным отчитываться перед дядей. Неясно было, одобряет ли он мое миролюбие или нет.
Кривой выгонял остальных из камеры. Делал он это бесцеремонно, не у всех даже были развязаны руки, он на ходу пилил путы, покрикивал на шатающиеся тени. Он даже бил их. Мне не хотелось, чтобы Кривой бил своих товарищей, хотя, наверно, для него такой этической проблемы не возникало.
— Пойдешь за ними, Николай. У тебя топор, прикроешь. Да и защищенный ты больше чем другие. Я задержусь.
— Я с вами.
— Хватит, неслух, — сказал лесник. — Ведь случайность, что ты нам помог. Скорее всего должен был и сам погибнуть и нам не помочь. Ясно? Хоть теперь слушайся.
И я пошел за узниками, которые трусили к выходу из горы. Они успели разобрать оружие, брошенное солдатами.
Кривой обогнал толпу и бежал впереди, вырывая из стены редкие факелы и топча их. Я оглянулся. Маленький силуэт лесника, затянутый дымом, виднелся у стены.
Вдруг гулко раскатился выстрел. Ему ответил далекий крик. Силуэт лесника сдвинулся с места — он бежал к нам.
…Я не сразу догадался, что мы вышли на склон — ночь стала темной, луна зашла, и только по внезапной волне свежего воздуха я понял, что мы покидаем гору.
Я остановился. Мимо пробегали остальные. Поглядел на небо и подумал, что верно никогда больше не увижу этих звезд.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
14.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Мы шли очень медленно. Мне хотелось припуститься вперед — ведь впереди была еще река, потом открытая пустошь. А приходилось идти сзади плетущихся пленников — ничего иного не оставалось.
Мне казалось, что я давно, много дней, месяцев, иду по этому миру — и в сущности, какая разница, параллельный он или фридмановскнй, заключенный в электрон. В нем живут, мучают и даже убивают. И я в нем живу. И лесник.
В кустах