К утру бой закончился. Восход осветил разоренный город, казавшийся одним огромным, растерзанным трупом. Дикари занялись грабежом, оставшиеся в живых люди тайком выбирались за городские ворота, спасаясь бегством. Каморра со своей свитой победителем проехал по улицам Келанги к дворцовым воротам и потребовал открыть их. Стражники отправились к Госсару, оставив завоевателя на площади.
– Какого аспида, Госсар! – зарычал Каморра, когда тот подошел и ворота наконец открыли. – Из-за тебя я торчу перед воротами собственного дворца, как нищий!
– Ночь была трудной, я только что прилег отдохнуть, – пояснил Госсар. – Я пришел сразу же, как мне доложили о вас.
– Тебе нужно было предупредить стражников, чтобы встретили меня как должно, а не выставляли на смех перед моими людьми, – проворчал маг.
– Верность моих людей и без того подверглась испытанию при виде этой резни, – сухо ответил Госсар. – Неужели нельзя было придержать своих уттаков?
– Ты дерзок, Госсар, – нахмурился Каморра. – Здесь нет твоих людей, здесь есть только мои люди. Советую тебе помнить, кто ты и кто я.
– Я ни на миг не забываю этого.
– Ладно. – Маг истолковал ответ главы рода Лотварна в свою пользу.
– И впредь не учи меня, как распоряжаться уттаками.
– Если вы собираетесь править в городе, вам следовало пощадить его жителей. Ведь не хотите же вы быть правителем без подданных?
– Когда уттаки заняты грабежом, их тупые головы делаются недоступными для моей магии, – признался маг. – Что делать, дикари есть дикари.
Госсар принял к сведению, что, оказывается, и Каморра не имеет полной власти над уттаками, но вслух ничего не сказал. Опыт придворной жизни точно указывал ему, в каких случаях лучше промолчать.
– Где Берсерен? – спросил его Каморра.
– Он мертв.
– Как мертв?! – вскипел маг. – Он должен был стать моим пленником.
Старикашка дешево отделался, и это по твоему недосмотру, Госсар!
– Я не знал, что он нужен вам живым.
– Лжешь! Я говорил тебе это!
– Ночью у меня было немало дел поважнее. Обратите внимание, здесь уцелел каждый кустик, каждая скамейка. – Госсар обвел рукой вокруг. – Где сейчас в Келанге найдется еще одно такое место?! Думаете, нам было легко всю ночь сдерживать уттаков?
Маг по-хозяйски оглядел дворцовый парк.
– Вижу. – В голосе Каморры прозвучало торжество. – Я доволен тобой, Госсар.
XI
Путь по Иммарунскому лесу был спокойным пожалуй, даже приятным.
Тревинер безошибочно выбирал направление и отыскивал ручьи для привалов, издали замечал дичь или съедобную травку, заботясь о своих менее привычных к лесу спутниках с естественным добродушием хлебосольного хозяина, принимающего у себя гостей. Витри использовал каждый удобный случай, чтобы поучиться у охотника искусству стрельбы из лука, и через два дня усиленной практики количество попаданий у него сравнялось с количеством промахов.
– Завтра выберем цель на десять шагов дальше, чем сегодня, – сказал Тревинер, довольный успехами ученика. – Конечно, ствол дуба не дикая утка, но у тебя все впереди, парень! И я когда-то мазал по козлиной шкуре, которую нам с Вальборном вывешивал на заборе Лаункар. Зато теперь… Витри, помни, что мастерство в своем деле – это свобода! Я и сыт, и одет, и никто мне не указ. До чего ж люблю такую жизнь!
– Разве ты не на службе у правителя Бетлинка? – спросил Витри. – Я думал, это он приказывает, что ты должен делать.
– Может, кому-то и кажется, что он распоряжается мной, – весело прищурился охотник, – но мой правитель никогда не прикажет мне того, что я не захочу выполнить. Я сам себе хозяин, Витри, и надеюсь, что всю жизнь проживу именно так.
– Всю жизнь? – удивился Витри. – Здесь, в лесу?
– Здесь же замечательно! – Тревинер слегка взмахнул кистью руки, как бы охватывая и солнечную поляну, и вздрагивающие под слабым ветром верхушки деревьев, и кусочек голубого неба. – Когда я в лесу, мне нечего больше желать.
Мой лук, Чиана и я – отличная компания!
Витри проникся бесшабашным настроением Тревинера.
– А как же жена, детки? – спросил он, втайне надеясь, что охотник рассеет и эти затруднения.
– Слово-то какое – жена… – приоткрыл глаз охотник. – Когда я выхожу из леса и вижу красавицу – для меня это праздник. А жена? Тесная вонючая изба и она в ней – день и ночь, в любом виде, в любом настроении, с нечесаной головой, с немытой мордой. Что и говорить, праздничек! Поглядел я в свое время и на родителей, и на соседей… Детки визжат, дерутся, то у них понос, то сопли. Конечно, не все так думают, но не все и живут, как я. Их право.
– Ну а как же… – В памяти Витри возникло круглое личико Лайи, капризное и хорошенькое, ее вздернутый носик и светлые кудряшки. – Бывает же, что двое полюбят друг друга и поженятся, чтобы никогда не разлучаться…
– Наверное, бывает, – согласился Тревинер. – Но я не из тех чудаков, для которых свет сходится клином на одной паре глазок. Мир большой, красавиц в нем много. Всегда найдутся и те, которые окажут благосклонность бродяге-охотнику.
– Да, но… – Витри сделал жест руками, будто бы противопоставляя их друг другу. – А если, допустим, тебе хотелось бы благосклонности какой-нибудь красавицы, а она тебя не замечает. Замечает другого, а не тебя.
Тогда что?
– Пожелаю ей счастья и посмотрю, нет ли у нее хорошенькой подружки или соседки, – подмигнул ему охотник. – Я в таких делах не жадничаю. Вон наш приятель Альмарен – боится, как бы я не приударил за этой маленькой колючкой, с которой он сам не сводит глаз. Объяснил бы я ему, да эти чудаки такие обидчивые! Да и девчонка не в моем вкусе. Красавица должна быть большой, пышной мягкой, и пусть сколько угодно притворяется умной, лишь бы не была. – Взгляд Тревинера вдруг сделался грустным и сочувствующим. – Я и подхожу-то к ней только посмотреть, правильно ли она птичку щиплет к ужину, а он на меня аспидом глядит. Чудак!
«И я был таким же чудаком», – подумал Витри, вспомнив, как боялся, что его невеста выйдет замуж за Шемму. Тревинер тихим свистом подозвал кобылу, пасшуюся здесь же, и они с Витри вернулись на дневную стоянку, где маги изучали книгу.
Вечером Витри подсел поближе к охотнику, догадываясь, что неистощимый оптимизм Тревинера вплотную связан с его жизненными взглядами. Куча вопросов вертелась на языке у лоанца, он с нетерпением дожидался, пока охотник управится с миской обжигающей каши. Когда ужин был съеден, Витри спросил охотника:
– Послушай, Тревинер, а ты помнишь своих родных, близких? Ты скучаешь по ним?
– Помнить – помню, – отозвался тот, наблюдая, как магиня укладывает миски и кружки в котелок из-под каши, чтобы идти их мыть на ручей. – Но скучать? Мы – разные люди, у нас разные интересы. Я ушел из дома мальчишкой и никогда не жалел об этом. Если я по кому-то и скучаю, то по Вальборну, и уверен, что и мой правитель меня не забывает. – Тревинер пошевелил палкой головешки костра. – Но еще больше я скучаю по Бетлинку. Мне некуда вернуться, я не могу въехать в его ворота, взбежать по лестнице… Проклятые уттаки!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});