Читать интересную книгу Последняя мировая. История одного снайпера - Константин Якименко-Сегедский

— Да, я бы не отказался, — кивнул я.

— Я мигом, — сказала она и быстрым шагом устремилась вдоль коридора.

Я проследил за ней взглядом, милуясь её изящной походкой.

Как хотелось бы мне, чтобы она осталась жива и жила ещё долго и счастливо. Вывести её отсюда, из этого смертельного капкана — это всё, что я хотел теперь сделать и надеялся, что сил у меня хватит. Если я смогу это сделать, то большего и желать не буду.

Постепенно вокруг меня начали собираться люди. В руках они держали кто сумки, а кто и по старинке — узелки из одеял или простыней.

Глядя на них, я невольно осознал, что всё, что осталось теперь у меня, было не оружие, что я держал в руках, а то тёплое чувство, которое единственное грело мою душу всё это время и заставляло выживать в самых ужасных условиях — это любовь к моей Юле.

Вскоре вернулась и она, держа в одной руке сумочку, а в другой — чашку воды.

— Вот, держи, — протянула она её мне.

— Спасибо, — взял я её, тотчас же начав жадно глотать воду, которую уже давно не пил, обходясь одним лишь снегом, после того, как ещё вчера у нас закончилась взятая с собой во флягах вода.

— Всё, теперь в путь, — поднялся я на ноги, протянув кружку Юле.

Я осмотрел бомбоубежище: многие уже собрались и с вещами на выход ожидали остальных, которые, спешно складывая свои пожитки, сходились сюда, непременно проходя мимо склада, где им выдавали оставшийся провиант. Раненных же на носилках подносили к выходу.

— Еду, вещи взяли? — громко обратился я к собравшимся.

— Да, — кто кивнул, кто сказал, ответили мне из толпы.

— Нам с вами предстоит не близкий путь. Будем идти осторожно, цепочкой строго по моим следам. Никому не отходить, если пригибаюсь я — пригибаетесь и вы. Если я ползу — то ползёте и вы. Если я скажу «лежать,» то все без исключений падают лицом в снег и отползают под ближайшее укрытие! — громко говорил я, пытаясь перекрикивать общий гул собравшихся людей. — Прошу внимания! В городе работают снайперы, а с воздуха местность прочёсывают вертолёты! Будьте крайне внимательны, так как они представляют собой смертельную опасность. О любых подозрительных объектах незамедлительно докладывайте мне, даже если это всего лишь блик разбитого стекла. И избегайте открытых мест, держитесь вблизи укрытия. Так же не обгоняйте друг друга. Если кто-то отстал — помогите ему. Лишь сплотившись все вместе, мы сможем преодолеть трудности на нашем пути.

К этому моменту у выхода собрались практически все обитатели бомбоубежища. Сзади показались мужчины, нёсшие оставшийся провиант. Ко мне подошёл Сергей:

— Мы готовы, — сказал он.

— Хорошо, двигайтесь за мной, я выведу вас отсюда! — объявил я. — Все, выступаем!

Я повесил РПГ за спину, винтовку на плечо и, взяв Юлю за руку, направился к выходу. Толпа позади зашевелилась, следуя за мной, зашумела, переговариваясь друг с другом десятками голосов.

— Да и ещё одно, — вспомнил я, остановившись и требовательно добавив. — Старайтесь не шуметь и вообще лучше не говорите без крайней необходимости! И приготовьтесь — на улице довольно холодно. А теперь в путь! Помните, что я вам сказал, и беспрекословно исполняйте мои приказы — это спасёт вам жизни!

С этими словами я развернулся, устремившись наверх. Юля молча держалась позади меня.

На улице уже было совсем темно, даже луна, скрытая тучами, не освещала путь. Мороз крепчал. Этой ночью температура воздуха могла упасть до существенных минус десять — пятнадцать градусов по Цельсию, а то и ниже.

Где-то вдали кружили над городом вертолёты, шум двигателей которых едва доносился до этих мест.

«Это хорошо, — подумал я. — По крайней мере, одной проблемой пока что меньше.»

Я внимательно огляделся по сторонам. Вроде всё спокойно.

Растянувшись метров на пятьдесят, колонна медленно двинулась вперёд. Быть может, этот день станет последним нашего пребывания в этом городе. И мы больше никогда не вернёмся сюда. Наверное, для многих так оно и будет, если вообще не для всех.

Этой ночью нам предстояло пройти не малое расстояние. Однако приходилось делать скидку на пожилых людей, детей и раненных, которые замедляли скорость передвижения. Отчего в лучшем случае за ночь, мы могли лишь приблизиться к окраине города, но не более. Оставалось только надеяться, что такую большую группу, как наша, не заметят вражеские наблюдатели. Иначе противоставить противнику нам будет практически нечего.

Мы вышли из двора, пересекли улицу и дальше направились по той же дороге, по которой я, вместе со своими погибшими товарищами, пришёл сюда. Эту дорогу я запомнил хорошо, знал, где находятся опасные участки и как лучше обойти их.

Кто мог предположить, что обратно по этой дороге суждено пройти лишь одному мне? Возможно, кто-то всё-таки думал, что может не выбраться из города, но то, что выберется лишь один, наверное, не предполагал никто. Хотя и мне ещё рано было говорить об этом. Необходимо было сначала преодолеть это расстояние.

Осторожно пробираясь по слежавшемуся снегу, я прислушивался и вглядывался вдаль, находясь на пике возможностей слуха и зрения. Ведь теперь на мне одном лежала ответственность за жизни этих людей, которые надеялись на меня и я не мог их подвести. Но если нас всё-таки засекут, я уже ничем не смогу им помочь. И это беспокоило меня больше всего.

За целый час мы прошли всего около километра, лишь немного удалившись от бомбоубежища. Это никак не входило в мои планы.

— Мы идём слишком медленно, — обратился я к Сергею, отойдя вместе с ним в сторону, чтобы нас никто не услышал. — С такими темпами я не могу гарантировать, что мы выберемся из города незаметно. Когда начнётся рассвет, мы будем лишь подходить к окраине, но за ней ещё несколько километров нужно пройти по открытой местности, прежде чем можно будет где-то укрыться.

— И что же ты предлагаешь? Двигаться быстрее? — усмехнулся тот. — С нами слишком много раненных, а ещё старики и дети. Каким образом они смогут двигаться быстрее, я не представляю.

— Если мы не поторопимся, то ни у кого из нас уже не будет шанса уйти незаметно, и все мы будем обречены на неминуемую смерть! — возразил я, едва не превысив тон.

— Что же нам теперь, оставить раненных и стариков? Бросить посреди дороги? — посмотрел он мне в глаза. — Это бесчеловечно даже в такой ситуации, в которой мы находимся! Я не могу сказать этого людям.

Я вздохнул, оглянувшись на едва различимых в темноте людей, следующих за нами. А ведь все они, может быть, наивно верили, что их выведут отсюда в безопасное место, вовсе не догадываясь, об опасности, которой они подвергались.

Конечно, холодная логика стояла на том, чтобы оставить тех, кто замедляет движение, здесь, но в то же время я понимал, что это было бы тем же самым, как если бы мы расстреляли их здесь же, на месте. Что приравняло бы нас к врагам, и получилось, что все те, кто пожертвовали жизнями ради этих людей, сделали бы это напрасно.

Нет, мы должны были спасти всех, всех кого только можно. И не важно, сколь опасно бы это ни было, мы должны были идти до последнего, не смотря ни на что. И ничего уже здесь не поделаешь. Придётся принять это как должное и, уже исходя из этого, искать выходы из положения.

— Да, мы не можем так поступить, — посмотрел я на него. — Вы правы.

Больше мы не говорили, сосредоточившись на выборе наиболее безопасного пути для нашей колонны. Первое время шли по таким местам, где опасность обнаружения группы была минимальна. Но уже через несколько километров местность изменилась: жилые районы с разветвлёнными дворами остались позади, а впереди начали появляться промышленные кварталы, окружённые полуразрушенными одно- и двухэтажными жилыми постройками, через которые не так-то легко было пробраться. Приходилось обходить их, постоянно находясь под угрозой снайперского огня, ведь позиций для снайперов на крышах старых заводов здесь было предостаточно.

Но нам везло: я не замечал ничего подозрительного, а звуки кружащих над городом вертолётов оставались позади. Я уже почти уверовал в то, что нам всё-таки удастся выбраться незамеченными, как внезапно услышал звук приближающегося вертолёта. Мы находились как раз посреди дороги, отделявшей жилые кварталы от завода, который нам следовало обойти.

Впереди был лишь голый забор, протянувшийся более чем на сотню метров в обе стороны, позади — полуразрушенные строения жилой одноэтажной застройки. Быстро прикинув, где больше шансов укрыться, я громко скомандовал:

— Назад! Быстро назад!

Насколько это было возможно, люди быстро поспешили обратно. Но было уже поздно: вертолёт приближался слишком быстро, а мы, никак не успевали добежать до укрытий.

Лопасти вертолёта подняли вокруг нас настоящую пургу, после чего он промчался дальше. Но сомнений в том, что он засёк нас, у меня не было.