Читать интересную книгу История под знаком вопроса - Евгений Габович

Многочисленные скандалы с разоблачением мошенничества связываются с медицинской наукой. В течение десятилетий печатаются сообщения о сенсационных успехах в борьбе с раком, а воз и ныне там. Ди Трочхио видит одну из причин такого положения в том, что современная наука требует от исследователей демонстрации успехов, а обильно представленные в ней посредственности в состоянии придумывать успехи, но не добиваться их. Вот они и идут по пути мошенничества в надежде на то, что никто не будет перепроверять их «успешных» якобы опытов.

Конечно, и конкуренция за исследовательские средства тоже побуждает ученых сочинять фантастические результаты, чтобы получить финансирование на дальнейшее содержание штата сотрудников. Да и простое честолюбие толкает ученых часто на этот вроде бы более легкий путь, чем кропотливая исследовательская работа.

Часто в основе обмана лежит шутка. Некто хочет разоблачить невежество и легковерие своих коллег и подбрасывает им высохший труп на край ледника. Но ученые с такой звериной серьезностью набрасываются на приманку, так массивно начинают ее прославлять как сенсацию в науке, что у автора розыгрыша не хватает мужества публично признаться в своем первоначальном замысле.

Разоблачители подлогов в науке нередко используют свое знание материи для того, чтобы обманывать научный мир еще более изощренными подделками. Вот и книга современного американского историка эпохи Возрождения Энтони Грэфтона на тему о фальсификации истории носит весьма широко звучащий заголовок «Фальсификаторы и критики. Обман в науке». Его основной тезис сводится к тому, что мошенничество в науке во все времена было тесно связано с критикой научного обмана и фальсификаций. Вроде бы в науке происходит постоянная борьба между критиками и фальсификаторами. На самом деле же борьба идет за право быть нераскрытым автором подделок. Критики пытаются найти признаки, по которым подделки раскрываются, часто не для того, чтобы восторжествовала истина, а для того, чтобы научиться избегать провалов в собственных акциях по фальсификации. И чтобы завоевать признание как авторитеты в вопросе о том, что верно, а что фальшиво, которых все боятся и с которыми никто не решается тягаться на данную тему.

Да и куда деваться историкам? Что им делать, как не придумывать виртуальное прошлое? Где нет никакой достоверной информации, там есть только один путь: выдумывать ее. И историки шли по этому пути столетиями, пока не сфабриковали необычайно запутанного монстра, который и выдается ими по сей день за модель нашего прошлого. Монстра, повивальными бабками которого были фальсификация, ее критика и успешное ее преодоление путем замалчивания большей части критики.

Литература

[Анвандер] Anwander Gerhard. Wibald von Stablo — Hans Konstantin FauBner: Mutiger Forscher enlarvt genialen Falscher, Zeitenspriinge, 3/2003.

[Бонгард — Левин] Бонгард — Левин Г. М., Бухарин М. Д., Витасин А. А. Индия и античный мир. М.: Восточная литература, 2002.

[Ганзен1] Hansen J., Zauberwahn, Inquisition und Hexenprozess im Mittelalter und die Entstehung der groBen Hexenverfolgung. Mii./Lpz., 1990.

[Ганзен2] Hansen J., Quellen und Untersuchungen zur Geschichte des Hexenwahns und der Hexenverfolgung im Mittelalter. Bonn, 1901.

[Гене] Гене Бернара. История и историческая культура средневекового Запада. Языки славянской культуры. М., 2002.

[Гуревич] Гуревич А. Я. Ведьма в деревне и перед судом (народная и ученая традиция в понимании магии), в сб. «Языки, культуры и проблемы переводимости». М.: Наука, 1987, стр. 12–46.

[Зольдан] Soldan — Heppe, Geschichte der Hexenprotzesse, 3. Aufl. von M. Bauer. Mii, 1911. Bd. 1–2.

[Кон] Cohn N. Europe's Inner Demons. London, 1975. P. 164.

[Риттер] Ritter Moritz. Studien iiber die Entwicklung der Geschicht — swissenschaft. HZ. Bd. 107, 1911.

[Ди Трочхио] Di Trocchio Ferderico. Der groBe Schwindel. Betrug und Falschung in der Wissenschaft, Rohwolt, Hamburg, 1999 (Le bugie scienza, Perche e come gli scienziati imbrogliano, Arnoldo Mondadori. Milano, 1993.)

[Фаусснер1] Faussner, Hans Constantin: Die Konigsurkundenfalschungen Ottos von Freising aus rechtshistorischer Sicht., Sigmaringen. Thorbecke, 1993.

[Фаусснер2] Faussner, Hans Constantin: Konigsurkundenfalschungen Wibalds von Stablo im bayerisch — osterreichischen Rechtsgebiet. Sigmaringen. Thorbecke, 1997.

[ФаусснерЗ] Faussner, Hans Constantin: Wibald von Stablo. Hildesheim, 1997. Erster Teil: Einfuhrung in die Problematik

[Фульд] Fuld, Werner, Das Lexikon der Falschungen. Falschungen, Liigen und Verschworungen aus Kunst, Historie, Wissenschaft und Literatur. Eichhorn.Frankfurt am Main, 1999.

[Фергусон] Ferguson Nial. Empire. How Britain Made the Modern World, Penguin. London, 2004.

[Шарый] Шарый А. После дождя. Югославские мифы старого и нового века. М.: НЛО, 2002.

[Эллингер] Ellinger G. Das Verhaltnis der offentlichen Meinung zur Wahrheit und Luge, 1884. S. 78f.

[Ювенал] Ювенал. Сатиры / Пер. Г. С. Недовича и Ф. А. Петровского. М. — Л., 1937.

ГЛАВА 5

ИСТОРИЯ — КУРТИЗАНКА ПОЛИТИКИ И ИДЕОЛОГИИ

Когда-то еще Э. Ренан отмечал, что геройское прошлое и слава предков играют первостепенное значение в построении национальной идеи.

Виктор Александрович Шнирельман о книге Ренана «Что такое нация» (Qu'est-ce que la nation), СПб., 1886.

В конце XVII века автор знаменитого в то время «Историко-критического словаря» Пьер Бейль (1647―1707) вынес суровый приговор истории. Он не находил в ней ничего, кроме личных интересов и партийности, перемешанных с большой порцией предрассудков. В своей «Диссертации о поносительных писаниях» он писал: «Некоторые говорят, что музы проституировали себя даже рабам; особенно это относится к музе истории» Об этом рассказывает Вайнштейн на стр. 461.

В разных языках существуют разные выразительные возможности. Когда я объявил доклад на тему, соответствующую заголовку настоящей главы, в Историческом салоне г. Карлсруэ, то мне пришлось выбирать между немецкими словами, которые могут сойти за синоним слова «куртизанка», и выражениями типа «служанка политики», «на службе у политики», «в услужении у политики», «домработница политики» и т. п.

Думал я и над вариантом «гувернантка политики», но в этом выражении содержится несколько иной ― тоже достойный анализа ― смысл, который помогает нам понять всю сложность симбиоза истории и политики, а также ― почему история столь презрительно относится к известной в течение столетий критике многих ее основных положений. Понахватавшиеся у истории квазикультурного лоска (квази, ибо настоящая культура не должна быть бездумна и не критична) политики не дадут в обиду свою бывшую гувернантку и верную служанку, поставщицу «умных» цитат, звонких имен и занимательных анекдотов.

Я остановился тогда на немецком слове «Hure», которое считается довольно грубым и переводится как «проститутка, продажная девка, уличная девка, потаскуха, распутница». В не нормативной русской лексике есть и еще более короткий перевод, который принято передавать ― по крайней мере в его междометийной форме ― невинно звучащим словом «блин». Но не могу же я называть главу книги «История ― проститутка политики» или «История ― продажная девка политики». Не говоря уже об «История ― блин! ― бля политики». Сожрут, убьют, разнесут в щепки, объявят сумасшедшим, отдадут под суд за развращение малолетних, отравят диоксином, объявят негром. Да мало ли до чего додумаются!

Мифы истории на службе политики

Нет уж, будем лучше говорить о куртизанке, которая хотя и продается, но не за гроши и только богатым и влиятельным. Которая хотя и связывается в нашем подсознании с выражением «Блеск и нищета», но все же больше склоняется к блеску, а нищету имеет преимущественно в области нематериальной: духовная нищета на фоне материального благополучия. Тем не менее меня будет интересовать именно отмеченный здесь аспект продажности, на коем я в этой главе и остановился. Без дальнейшего полемического задора и журналистского пафоса посмотрим, как история состояла на службе политики, идеологии, национализма, церкви и прочих изобретений человечества, полезных отдельным любящим власть над другими людьми особам.

История никогда не была чистой «наукой», а историкам крайне редко удавалось работать в тиши кабинета, не подвергаясь прессингу со стороны, оставаясь вне поля интересов различных идеологических и политических групп. Они всегда подвергались давлению и принуждению со стороны властей и чиновничества, финансовых групп и академической иерархии, общественности и толпы, средств массовой информации и системы народного образования (или, скорее, системы массового промывания юных мозгов).

Академическая среда лишь время от времени прикрывала свой идеологизированный квазиисторический стыд фиговым листком объективности и научной добропорядочности. Чаще же всего в самой академической среде делали карьеру и начинали диктовать свою волю более честным или более наивным ученым карьеристы от науки, с легкостью идущие на то, чтобы продать свою совесть тому, кто больше «платит», для кого превращение науки в послушную игрушку в руках извращенцев от политики является единственным возможным видом сотрудничества власти с наукой.