— Слышишь, Нида, — шептал в спину шаманке сдавленным шёпотом вождь, — я бы мог тебя пощадить, но ты сама так решила. Я хотел тебя простить, если бы ты попросила меня об этом…
Женщина резко остановилась, повернулась к вождю и громко, чтобы слышали все, сказала:
— Муто, я знаю, чем я должна была бы заплатить тебе за своё спасение! Так вот, мой косоглазый вождь, смерть меня страшит меньше.
Мы с Виркой шли за ними и мой верный гладиатор вдруг сказал по-русски, чтобы не поняли идущие за нами охранники:
— Я понял, почему тебе нравятся такие женщины.
Я и сам этого не знаю, просто нравятся и всё, поэтому вопросительно посмотрел в точёное лицо вируса и спросил:
— И почему же?
— Потому что они не могут не нравится, — выдал Вирка со знанием дела. — Даже меня она поразила, хотя я ничего не понимаю в этих ваших странных человеческих отношениях. Но, чёрт возьми, до чего она хороша!
— Скоро, дружище, ты и сам научишься чувствовать, — обнадёжил его я. — Если верить всем эти шаманским штучкам, то душа есть у всего, думается мне, что и у вирусов тоже.
Резкий удар плети заставил меня замолчать. Мы шли к тому самому холму, возле которого на нас напали таинственные полёвки. Я хорошо запомнил, что в этом месте лучше помолчать. Не знаю, что тогда за нами погналось, но встречаться ещё раз с этим неопознанным явлением у меня желания не было. Вспомнились почему-то круги на полях и прочая аномальная муть, которой меня пичкала Надюха, увлекающаяся всяческой чертовщиной — даже в этом они с шаманкой оказались похожи.
Возле здоровенного обломка скалы нас ждали десять бородатых парней гренадёрского роста с такими мрачными лицами, что это придавало дополнительный драматизм всей и без того не радостной ситуации. От волнения я сглотнул слюну и с трудом унял дрожь в ногах. Мне стало страшно. Казалось бы, ведь я не верю во всё это шаманское мракобесие, но почему же тогда сердце готово вырваться из груди и бежать прочь от этого места?
На камне я обнаружил незнакомые знаки, возможно, это и есть та самая табличка "Не шуметь", хотя, скорее всего — это какие-то магические заклинания.
Большие ребята, с трудом сдерживая кряхтение и пыхтение, чтобы не прогневить духов, еле-еле сдвинули камень, открыв узкий проход в непроглядную темноту. Пещера находилась в теле холма, но была до поры до времени скрыта камнем. Наверное, именно поэтому здесь нельзя произносить ни звука…
— Желаю вам приятного времяпрепровождения, — ехидно процедил сквозь зубы Муто и втолкнул в узкий проём Ниду, за ней уже добровольно последовали мы.
Камень вернулся на место и мы оказались в кромешной темноте.
ГЛАВА 13
Полёвки
— Ну, и в чём подвох? — Спросил я у Ниды. — Предполагается, что мы здесь умрём от голода? Пещера, как пещера. Правда, темень, но это поправимо.
Как опытный эксплуататор ВВВ, я быстренько представил себе карманный фонарик и тут же почувствовал под рукой гладкую пластмассу. Пятно света, похожее на яичный желток, заплясало по стенам пещеры. Ну, и где обещанный кошмар? Где этот ужас, летящий на крыльях ночи. Полёвки-то где? И всё же, что-то в этой пещере было не так, но что именно я никак не мог понять. Вновь и вновь я высвечивал лучом фонаря стены и потолок пещеры и чувство неправильности во мне крепло.
— Вирка, обратился я к вирусу на своём родном языке, — здесь что-то не так, но не могу пока понять что именно.
— Здесь всё неправильно, — мигом отозвался мой друг, — абсолютно всё!
— Но что-то особенно неправильное, — упорствовал я.
— Хорошо, — несчастным голосом согласился он, — пусть будет так. Но нас это не касается. Нам надо немного подождать и сваливать с этой гнусной планетки. Мы здесь слишком задержались.
— Сказано, бацилла она и есть бацилла! — Возмутился я. — Как можно быть таким нелюбопытным?
— Легко, — ответил он устало, — а вот твоё любопытство нам слишком дорого обходится. Если бы ты поверил мне на слово и сделал всё, как я говорил, то мы бы уже давно были бы далеко от этой проклятой Литаки.
Наш разговор прервала Нида.
— Если я, всё-таки, выберусь отсюда живой, — сказала она не очень уверенно, — я убью эту скотину Муто! Я сдеру с него шкуру и постелю у входа в мой дом, чтобы об неё вытирали ноги! Я сделаю из его черепа плевательницу, ночную вазу для нечистот!
Ну, вот, уже прогресс! Она поняла, что ноги при входе в дом надо вытирать, так, глядишь, и мыться со временем научится. Но в слух я этого, конечно, не сказал — зачем расстраивать девушку. Дурное дело — не хитрое. Она ведь и немытая чертовски хороша!
— Не понимаю, на что он рассчитывал, предлагая мне это?! Он думал, что я соглашусь стать его женой? И это после того, как я ему уже однажды отказала!
По-моему, она сама не верила тому, что сказала, а Вирка многозначительно изрёк:
— Видишь ли, Нида, у людей иногда так бывает — от ненависти до любви один шаг и наоборот. Видимо, он рассчитывал, что твоё мнение о нём могло за эти годы измениться. А, что, порой узнаешь человека получше и уже его недостатки не кажутся такими уж страшными, они перекрываются каким-то другими достоинствами, о которых ты раньше даже не подозревала. Вот Лёлик, к примеру, знаешь, как он меня раздражал?! Я бы его ненавидел, если бы мне было доступно это чувство, за беспросветную тупость и отсутствие логики. А теперь привык и временами нахожу его поведение забавным. Его непроходимый идиотизм меня больше не возмущает. Возможно, когда-нибудь он станет меня даже умилять, а потом даже восхищать…
Он говорил обо мне так, как будто я находился где-то в другом месте, но это признание немного меня приободрило. Куда он денется, научится уважать меня рано или поздно, нам друг без друга теперь никак — скованные одной цепью, связанные одной целью!
— Муто изменился с тех пор, — грустно призналась Нида, — но изменился в худшую сторону. Теперь, даже если в нём и есть какие-то достоинства, они похоронены под грудой всевозможных пороков.
И вдруг…
— Я понял, что мне не даёт покоя! — Заорал я так, что Нида вздрогнула от неожиданности, а Вирка многозначительно покрутил пальцем у виска.
— Эта пещера искусственная! — Выдохнул я. — Посмотрите, какие здесь гладкие и ровные стены и потолки!
Теперь уже все принялись рассматривать странную пещеру.
— Я же говорил, что он не безнадёжен, — с гордостью заявил вирус, словно говорил о своём ребёнке-вундеркинде. — Из него ещё будет толк.
Вот мой фонарик выхватил из темноты ещё что-то. Это был коридор, длинный, тёмный, пугающий. Если полёвки и явятся к нам, то только оттуда, больше неоткуда. Не соображая, что делаю, я поднялся и направился в сторону этого жуткого тоннеля, ведущего в неизвестность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});