Боже мой, такой, казалось бы цивилизованный, такой сверхразумный вирус, а туда же! Ему бы в руки бубен, он, наверное, в срочном порядке организовал камлание. Я представил себе эту картинку и улыбнулся. Страха, как ни странно не было совершенно, только тихая злость на собственное бессилие. Конечно, можно поступить так, как советует Вирка, я знаю, он справится, но… Не знаю почему, но я был абсолютно уверен, что Нида откажется бежать с нами, а моё воспитание никак не позволяло мне бросить женщину в беде. Вышвырнуть за дверь, послать подальше, если сильно достанет — это запросто, но оставить на растерзание дикарям — никогда! На всякий случай я решил поинтересоваться у неё, как ей такое решение проблемы. Шаманка молча выслушала меня и категорично ответила:
— Нет, нельзя!
— Почему? — Искренне удивился я.
— Тогда духи покарают мой народ, — жалобно сказала она.
Я окинул взглядом этот «народ» и скорчил недовольную мину. Стоит ли рисковать своей жизнью ради этой грязной, безмозглой толпы, которая даже не пытается разобраться во всём, а просто тупо ищет козла отпущения, которого можно было бы обвинить во всех своих бедах? Что бы я сделал на её месте? Не знаю. Мне легко, ведь среди этих людей нет ни моих родных, ни друзей, для меня это всего лишь безликое сборище, но для Ниды все эти люди почти родные. Они вместе живут и выживают в непростых условиях, она в какой-то мере несёт за них ответственность…
— Мы остаёмся, — коротко сказал я Вирке.
— Сумасшедший! — Зло шепнул он мне на ухо. — Я никогда не смогу понять эти ваши бесполезные чувства! Безумие какое-то!
Он никогда не сможет понять, что значит любить и ненавидеть, ему не дано почувствовать радость победы и горечь поражения, он ведь всего лишь вирус! Умный, могущественный и слабый одновременно, потому что обязан подчиняться существу гораздо менее совершенному, чем он сам — мне. А я буду поступать так, как считаю нужным, даже если потом мне придётся пожалеть об этом тысячу и один раз! Всё очень просто: я — человек, не самое лучшее создание в этой Вселенной, но и не самое худшее.
Я почувствовал, что меня самого скоро стошнит от собственного пафоса, но мысли невозможно подчинить, они существуют независимо от нас.
— Так, когда же, а, шаманка? — Прервал этот бесконечный процесс восхищения самим собой, голос Муто. — Я, как и положено, подчинюсь. Что сказали тебе твои духи?
— На закате, — процедила сквозь зубы Нида. — Но запомни, вождь, если я всё-таки вернусь, то спрошу с тебя за всё!
— О, да, — с деланной покорностью согласился Муто, — вот тогда ты и спросишь, но не раньше.
Почему-то он был уверен, что из пещеры живым не выберется никто. И эта его уверенность вселила в мою душу беспокойство. Я понятия не имел, что там творится и совершенно не склонен был впадать во всё это мракобесие, но одно я понял ясно: из пещеры никто и никогда не возвращался живым! Есть от чего напрячься. И скользкий, бегающий взгляд вождя, как будто подтверждал все самые худшие мои опасения.
— Хочешь, — предложил вирус, — я убью этого урода?
Я хотел, я очень этого хотел, но потом. Наверное, кто-то назвал бы меня наивным, безмозглым оптимистом, не способным трезво оценить ситуацию, но откуда-то из глубины моего сознания поднялась спокойная и холодная, как льды Арктики, уверенность — я вернусь. Я обязательно вернусь!
Муто отдал своим приспешникам короткий приказ и нас отвели в дом Ниды — посадили под домашний арест. Хорошо, слоняться по посёлку в поисках очередных приключений мне не хотелось. Зато у шаманки нам теперь никто не станет мешать и у меня будет время до заката, чтобы всё у неё разузнать.
— Скажи, что у тебя было с этим косоглазым ублюдком? — Спросил я шаманку, когда мы, наконец, остались втроём у неё дома и сам удивился тому, как я это сказал. Не нужно было быть хорошим психологом, чтобы расслышать в этой короткой фразу ревность и подозрение. Я вёл себя, как муж-рогоносец.
— Когда-то, когда я ещё не была шаманкой, а он только что был избран вождём, Муто предложил мне стать его женой, — просто ответила мне Нида. — Но я высмеяла его и отказалась. Наверное, я поступила жестоко, но тогда я была ещё совсем девчонкой и многого не понимала. Скажи, вы — мужчины всегда так долго помните свои обиды?
Я растерялся. Помню ли я свои обиды? Не знаю. Меня ещё никто не обижал настолько сильно, чтобы это врезалось в память. В основном были какие-то мелочи, которыми не стоит забивать себе голову, что я и делал.
— Видишь ли, Нида, — ответил я ей пространно, — все люди разные. Нельзя по одному уроду судить обо всех.
Она тяжело вздохнула и призналась:
— Мне страшно, мне очень страшно!
Эх, это был такой хороший повод для того, чтобы немедленно заняться сексом и я его использовал! Я повёл себя до омерзения порядочно и благородно — я стал её успокаивать, не распуская при этом рук и даже не касаясь её тела! Как же много во Вселенной идиотов! И я — один из них!
Когда она взяла себя в руки, я решил задать свой вопрос:
— Нида, а что происходит с людьми в пещере?
— Я не знаю, — честно призналась она и тут же поспешила объяснить, — когда камень вновь отодвигают, то в пещере, как правило, уже все мертвы или никого нет. От чего люди умирают непонятно, ведь на их телах нет никаких повреждений, только лица… У них такие страшные лица!
"У них и при жизни лица не лучше, — подумал я, — один другого краше". Но произносить в слух я это не стал — зачем обижать девушку, она ведь другой жизни не знает.
— Духи, — прошептала шаманка, — духи выпивают их души. Больше я тебе ничего сказать не могу.
Эти бабушкины сказки про духов, выпивающих человеческие души, меня нисколько не смутили. У каждого события или явления должно быть какое-то вполне разумное объяснение. Возможно, в пещере что-то есть, какой-нибудь ядовитый газ или повышенная радиация. Да мало ли от чего люди могут умереть, человеческая жизнь — штука хрупкая. Если это так, то мне ничего не грозит — мой невидимый скафандр и Вирка смогут защитить от всего! Но вот с Нидой может случиться всё, что угодно.
— Слушай меня внимательно, — уверенным голосом сказал я, — всё будет хорошо. Когда нас запрут в пещере, мы немного подождём и ночью сбежим. Думаю, что за несколько часов с нами ничего не случится.
— Как мы сможем сбежать? — Спросила женщина удивлённо. — Камень, которым закрывают вход в пещеру, десять взрослых мужчин с трудом могут сдвинуть с места.
Она окинула нас с Виркой придирчивым взглядом и осталась недовольна тем, что увидела, особенно это касалось меня. Конечно, вирус скроил себе роскошное сильное тело, а я, что, я остался прежним. Не гладиатор, не атлет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});