Читать интересную книгу Угроза вторжения - Олег Маркеев

В прихожей тихо запел звонок.

Белов машинально посмотрел на часы, отметил, что Настя опоздала всего на пять минут, в наши дни это верх пунктуальности. И пошел открывать дверь.

Настя понравилась ему с первого взгляда. Принимая у нее куртку, невольно скользнул взглядом по фигуре и от греха подальше отвел глаза.

«Вот уж не знаешь, завидовать Столетову или нет. Дочка — красавица. С одной стороны, гордиться надо. С другой — сплошная головная боль».

Настя сняла вязаную шапочку, забавно тряхнула головой.

— Обувь снимать? — спросила она.

— Ни в коем случае! Здоровье гостей мне дороже ковров.

— А где говорить будем, на кухне?

— Захотим кофе с сигареткой, пойдем на кухню. А пока прошу сюда. — Белов провел Настю в комнату. — Вот так я и живу.

Она осмотрелась, примеривая обстановку к Белову, скользнула взглядом по книжным полкам и кивнула.

— Года два в разводе, не меньше, угадала?

— С чего взяли? — невольно обиделся Белов, вспомнив о ежевечерних семейных сценах.

— Устоявшийся холостяцкий уют. И… — Настя наморщила носик. — Право курить, где хочется. Наверно, так и должно пахнуть логово волка-одиночки.

— И как оно пахнет?

— Добычей, усталостью и бессонницей.

— Неплохо. — «Столетов прав, из девчонки будет толк. Если не сгорит раньше времени». — Садитесь, где хотите.

Настя выбрала продавленный диван, села, поджав под себя ноги. Белов невольно посмотрел на красиво обрисовавшиеся бедра, обтянутые джинсами, и отвел взгляд.

— Настя, только честно. Не боитесь, вот так, остаться один на один с незнакомым человеком в пустой квартире?

— Нет. Только не обижайтесь, ладно? Вы — не страшный. Вас, наверное, следует бояться, но… не по этой части. Потом, вы папин друг. И последнее… Вы чем-то на него похожи. А папа всегда делил людей на своих и чужих. Пока ты не предал, пока ты свои, он за тебя любому перегрызет горло.

— И он прав, как считаете?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Какая-то психология вечной войны. Наверно, так очень трудно жить… Вот сейчас улетел в Новосибирск. Консультирует какую-то адвокатскую фирму. За большие деньги, как говорит, учит разваливать дела. Но скажите, почему у нас правовое государство начинается с освобождения очередного авторитета? А за булку хлеба можно два года сидеть под следствием, а потом еще честно отмотать весь срок?

— Трудный вопрос.

— Он трудный, потому что на него нет ответа.

— А вы по каким законам хотите жить: по воровским или человеческим?

— Естественно, по человеческим. Если они не делают из человека раба.

— Хороший ответ. И я за человеческие. Значит, надо, не забивая голову вопросами, на которые нет ответа, делать свое дело. Поверьте, иногда это труднее всего… Несмотря ни на что, делать свое дело.

Белов сел в кресло напротив, пристроив на подлокотнике пепельницу.

— Настенька, я же не зря задавал вопросы…

— А я поняла. Меня папочка разве что ночью с парашютом не выбрасывал. Всему учил. Даже наружку вычислять. Я с детства была обязана складывать тетрадки в строгом порядке, чтобы потом знать, копался кто-то в них или нет. Один раз, еще в школе… На дискотеке драка была. Ну менты нас за компанию и повязали. Так я в отделении такую лекцию по уголовно-процессуальному кодексу закатила, что меня на машине с мигалкой домой доставили. Вы, как у вас говорится, просчитывали, да? Ну, скорость реакции на вопросы, мера откровенности, психологические особенности, признаки спецподготовки…

— Вашему папе мало голову оторвать, — проворчал Белов. — Испортил девчонку.

— Уж да уж. Замуж не возьмут, останусь в девках, — хитро улыбнулась Настя. — А папа говорил, что в государстве, где царит культ спецслужб, гражданин просто обязан владеть соответствующими знаниями и навыками. Иначе не выжить.

— Возможно, он прав. — Белов вспомнил о своих домашних, так до сих пор и не ведающих, чем занимается на службе отец семейства. — А про меня он что сказал?

— Что вам можно доверять. Вы один из немногих честных.

— Спасибо на добром слове. А о том, что я давно на пенсии, сказал?

— Да. Но папа всегда говорил, что бывшие лежат на кладбище. Пока человек органов жив — он человек органов. Что поморщились, я не права?

— Как сказать… — Белов старательно раскурил сигарету. — Настя, вы барышня упрямая, по губам видно. Я задам вопрос. Постарайтесь ответить на него без возрастного максимализма и врожденного упрямства, договорились?

— Это будет одностороннее разоружение. Времена душки Горби уже прошли. Предлагаю договор ОСВ-2.

— Это как? — «Сбивать у противника настрой на вопрос — это тоже папина школа. Приедет, я ему вставлю!»

— Я отказываюсь от юношеского максимализма, а вы не брюзжите, как ветеран партии, и не давите жизненным опытом. Он у каждого свой. Соответственно, критерием оценки быть не может. Договорились? — В темных глазах заиграли бесенята.

— На обе лопатки! — Белов с улыбкой поднял вверх руки. — Договорились, договорились… Ну и смена растет, на ходу подметки режет! Черт с тобой, обойдемся без разминки… Тогда давай фактуру. Кто, что, при каких обстоятельствах, оценки, предварительные версии. Потом будем думать.

— Вот так — сразу?

— А что тянуть? Дело есть дело.

Настя достала из сумочки сигареты, закурив, внимательно посмотрела на Белова, задержала взгляд на пальцах, сцепленных на колене.

— Характер мужчины — его пальцы. У вас хорошие — сильные и нервные. Как у папы. В таких мужчинах есть азарт. У меня был контакт с одним бывшим конторским. Хотела с этим делом пойти к нему. Но потом передумала. Вспомнила, он пожал на прощание руку, а пальцы были такие… Все еще сильные, но уже неживые. Понимаете? Физическая сила осталась, гвоздь в стенку забьет. А чего-то, — азарта, жизни в них уже не было. Недавно узнала, свалил за границу. Был человек да весь вышел, — вздохнула Настя.

— А как узнала?

— Соседи. Это же круче любой контрразведки! А потом через подругу в Шереметьеве проверила. Она в службе пассажирских перевозок работает. Со всем семейством свалил в Грецию.

— Что погрустнела? Свалил человек, радоваться надо. — Белов в душе сам обрадовался, лишней конкуренции в этом деле не хотел. Столетову обещал прикрыть Настю, а какие гарантии, если под ногами будет крутиться опер, осоловевший от пенсионного безделья.

— Не люблю, когда люди ломаются.

— Ай, не устраивай трагедии. Заработал валюты, раз в жизни решил отдохнуть!

— Кто? Журавлев? Для таких, как он, валюту не печатают. Он и денег-то больших ни разу в жизни не видел. Я у него дома была, благородная нищета… Даже стыдно за наш КГБ, ей-богу! Выперли мужика на пенсию с голым задом. «Герой разведки и отличный семьянин». — Настя спустила ноги с дивана, придвинулась к Белову. — А знаете, я его на острове видела. Там, где Кротова откопала. Сделал вид, что не знакомы. Конспиратор! А после этого, не прошло и недели, свалил в Грецию. Каково? Не стыкуется, как говорит мой папочка.

«А Кирюха Журавлев каким боком в это дело влез? Тихо, не подавай виду!»

— Вот что, Настенька. — Он встал. — Пойдем-ка мы на кухню, сварим кофейку. Разговор у нас, похоже, будет не простой.

— Вы знали Журавлева или мне показалось? — мимоходом спросила Настя, легко встав с дивана.

— Не знал, но слышал. — У Белова рефлекторно сжался живот, как у боксера, чудом среагировавшего на удар. — «Ну, Столетов! Только вернись, я тебе устрою». — Мир спецслужб тесен. Как в деревне, все о всех все знают, даже если не знакомы лично.

Старые дела

Москва, май 1984 года

Захват — дело нервное. С утра, когда решилось — будем брать — все в отделе ходили дерганые. Журавлев кожей ощущал нервные токи, исходящие от перевозбужденных мужиков. Отупевшие от бумажной работы, привыкшие работать исключительно из-под палки, перед каждым захватом они до неузнаваемости менялись. Исчезала ленивая медлительность движений и мутная поволока в глазах. В эти часы отдел напоминал сборище проснувшихся спозаранку охотников, предвкушающих хорошую травлю.

В этот раз травили банду, подставлявшую валютных проституток осоловевшим от ночных прелестей столицы иностранцам. Девочки везли клиентов на квартиры, где их, расслабленных после быстрой любви, брали теплыми. Неизвестно сколько еще потрошили бы охочих до воспетой классиками красоты и сердобольности русских баб, но вышел прокол. Очередной клиент, японский бизнесмен, не ко времени вспомнил о самурайской чести. Прикрывая срам рукой, он стал демонстрировать ввалившимся в любовное гнездышко искусство древнего окинавского боя без оружия. И нарвался на пулю.

Государство, из интересов взаимовыгодных деловых отношений сквозь пальцы смотревшее на мелкие грешки бизнесменов и по мелочи кормившихся вокруг них криминальных людишек, такого хамства, естественно, стерпеть не могло. Где-то на Старой площади топнули ножкой, эхом тренькнул телефон в высоком кабинете на Лубянке, пошел тревожный перезвон с этажа на этаж, пока не докатился до отдела Журавлева. Как приказывали, в недельный срок банду обложили. Осталось только взять.