И снова задержки после вдоха. И снова концентрат безудержной Силы. И термоядерный взрыв, спрессованный в крохотном объеме тела. И потеря себя привычного, но обретение Себя инореального. Намного более реального, чем только лишь человеческое существо.
На второй задержке – хит сезона: «Иссык-Куль-асана»! То бишь мордой в песок. Правда, оклемался Тараканов быстро.
Под занавес представления актерский ансамбль трижды исполнил арию Юрия Гагарина из оперы «Дрыгалетто» – великий и ужасный «Элль». Этот звук, звенящий, взмывающий ввысь и уносящий, как ракета, пели не только йоги, но и весь Иссык-Куль! «Элль» эхом вибрировал в горах, усиливался полупустыней, фокусировался линзой озера в лазерный луч и пронзал небеса, открывающиеся ему навстречу, точно люк ракетной шахты. Обезумевшей кометой звук мчался неведомо куда, а отчаянные «мустангеры», мертвой хваткой вцепившиеся кто в гриву, кто в хвост кометы, еще и подстегивали ее высокой, нарастающей, упоительной нотой…
Перед финальными задержками Серега развернулся чуть в сторону, чтобы лучше видеть цепочку гор. Вовка последовал его примеру. В лучах низко висящего солнца горный пейзаж приобрел необычайную рельефность, глубину и контрастность. Цвета стали сочными и яркими. Было видно даже мельчайшие детали: изрезанные русла горных ручьев, каждый скальный выступ и расщелины. Тени сделались темными, почти черными, а освещенные участки, казалось, блестели изнутри.
– Ну, за экстаз! – с интонацией «генерала Булдакова» произнес «тост» Вовка.
И как бывалый пьяница перед тем, как опрокинуть в себя еще один стакан, заведомо превышающий допустимую критическую массу алкоголя, Тараканов сделал резкий выдох ртом:
– Ху!
Он расфокусировал взгляд, и теперь вся панорама Иссык-Куля развернулась перед ним. Со вдохом, плавно прогибаясь в груди и поднимая голову, Вовка скользил взором, направленным из глубины своего астрального двойника, вверх по этой панораме. В высшей точке подъема, нырнув в паутину облаков, он замер от восхищения. Еще довдох (вместо выдоха) – и змей Кундалини аккуратно, но неумолимо изогнул тело своего хранителя, будто стремясь укусить себя за хвост. Еще немного, и Вовке пришлось бы встать в мостик.
Перевернутый мир упал на него, а шипение змея в ушах Тараканова превратилось в яростный рев. Матрица исчезла в мгновение ока. Задержка перешла в бесконечно долгий выдох, и Сила, способная раздавить йога в лепешку, выпрямила его, заставив содрогнуться до основания. Под натиском гигантской мощи оставалось лишь отрешенно наблюдать и все же взаимодействовать с ней. Ибо ничего человеческого там не было.
Уже после йоги, когда Серега с Вовкой, плывя в освежающей морской водичке, обменивались ощущениями от последних задержек, одному из них пришла в голову метафора. Эту ювелирную точность, с которой друзья жонглировали сверхплотными потоками, повышая их мощность, можно было сравнить только с процессом управления цепной ядерной реакцией.
Есть огромная, сложная автоматическая система управления ядерным реактором на АЭС. Микроскопическое движение графитового стержня – и либо все разнесет мегатонным взрывом, либо реакция продолжится, придавая сметающей все на своем пути, смертельной лавине энергии нужную, приемлемую для использования форму и частоту. При этом никогда заранее неизвестно, куда, как и насколько нужно сдвинуть стержень, ибо характер реакции непредсказуем. Но ты это делаешь! Филигранно и легко. Бесстрастно созерцая все творящееся безобразие. Это даже не экстаз, это вообще непонятно что!
Все-могущество. Больше всего, пожалуй, подходит именно это слово.
Тогда пламя контролируемой цепной реакции, способное мгновенно испепелить тебя, но укрощенное в недрах тела-реактора, несет его сквозь пласты непостижимых миров, басовито гудя в дюзах твоего звездолета.
Вовке с лихвой хватило и одной задержки. Но из любопытства он сделал еще парочку. Накрыло тоже круто, но уже не в такой степени. Видимо, надо было сначала переварить потрясающий опыт.
Окинув пристальным взором арену «Сталинградской битвы», Тараканов призвал народ вернуться. Час, отпущенный на йогу, пролетел незаметно. Вспомнив коды, родившиеся в этом беспрецедентном путешествии, он вдохновенно, как молодой Брежнев на первомайской демонстрации, выкрикнул их один за другим, а демонстранты с не меньшим рвением вторили «Генсеку»:
– Имеющий намерение да откроется Силе и ощутит Экстаз!
Открывшийся Силе да не убоится ее, но научится играть с нею!
Пребывающий в Экстазе творит совершенную Вселенную!
Когда могучее эхо смолкло, «Леонид Ильич» подвел итог вечерней йоги:
– Да уж, хорошенькое начало фестиваля! Можно уже разъезжаться по домам… Столько всего было показано. Кто не спрятался, мы не виноваты.
Серега, стоявший рядом, присоединился к товарищу «по партии»:
– Ага! Вот так и переходят квантовым рывком на новый уровень энергетики. Всего один час йоги – и целая жизнь, да еще какая!
Тараканов озвучил еще несколько моментов:
– Кто не понял, что и ради чего мы делали, не напрягайтесь по этому поводу. Формируйте намерение прошибиться. Не пропускайте йогу и танцы. Можете поголодать денек-другой или обойтись фруктами и чаем с медом. Завтра продолжим. Встречаемся здесь же, в полседьмого утра, пока не очень жарко. Спасибо всем участникам грандиозного космического спектакля!
На этом Вовка с Серегой шутливо раскланялись. Было все еще жарковато, и разгоряченная публика вместе с ведущими рванула купаться. Ах, какое же наслаждение, когда в раскаленное после йоги тело проникает холодок водной стихии! А плыть в сторону северного берега, любуясь белоснежными горными хребтами, лежащими далеко на горизонте, – это было особое удовольствие. Со всех сторон доносился визг, хохот и блаженные возгласы купающихся.
Расходиться не хотелось, и народ обступил главных йогинов. Девчонки стали наперебой рассказывать о своих переживаниях.
Шустрая «маркетинговая» дама спросила:
– А сколько нужно держать задержку после вдоха? Чем дольше, тем лучше?
Вовка заулыбался:
– Загонять себя и держать задержку до последнего пузырька кислорода, как Юрик, необязательно. Это для экстремалов, для физически крепких или подготовленных людей. Или для тех, кто полностью доверяет своему телу и не боится. Мы предлагаем впрыгивать в состояние сразу, без долгого разгона. А вообще критерий такой: держим задержку, пока мощность потока нарастает. Если чувствуете, что больше не прет, то и корячиться смысла нет. Выдыхать начинаем на пике состояния, используя его как трамплин.
На этих словах к собравшимся подошел герой вечера – Юрик, даже после купания его нещадно штормило. Он горячо обнял обоих и поблагодарил. В его глазах были слезы счастья. Юрик признался, что такого безграничного блаженства не испытывал никогда в жизни:
– Спасибо, парни! Я много читал о таких состояниях, когда окунаешься в Божественный источник всего, и долго мечтал прикоснуться к нему. Теперь я это пережил. Вы мне распахнули дверь в новый мир – родной, ослепительно красивый! Можно только восхищаться и трепетать…
Серега не растерялся и ответил:
– Юрик, благодари себя, за свое неистовое намерение заглянуть за грань, за тренированное тело, готовое воспринять поток. Многие ходят на семинары, а сами сомневаются в своих силах, думая: «Пусть меня подключат крутые дяди». Потом уходят разочарованные. А у тебя была настоящая жажда!
Вовка поддержал друга:
– Мы сами потрясены – здесь такая Силища! Похоже, на Иссык-Куле можно ничего не делать, чуть пальцем шевельни – и уже накрывает!
Подошедший Болеслав крепко пожал руку Тараканову и Сереге:
– Ну, орлы! Такую энергию закрутить на первом же занятии! Я будто первый раз в жизни йогу делал. Матереете прямо на глазах!
Половина публики осталась загорать и купаться. Остальные, вместе с Таракановым и Серегой, отправились к юртам на занятие по Тайцзицюань.
Мастер Тайцзицюань. Вечерние танцы
В центре «Бродвея», на главном авеню, прямо напротив гонга разворачивалась 125-я серия гонконгского мелодраматического боевика «Саблезубый тигр лениво массирует правую переднюю лапу перед броском на стаю фламинго, дремлющих в прибрежных камышах». Краткое содержание предыдущих серий: сэнсэй Марусич разминался перед групповой тренировкой, выполняя сольное упражнение с саблей, а расслабленная публика, повылезавшая из юрт с наступлением долгожданной прохлады, внимательно глазела на него.
Марусич-сан был облачен в парадный мундир черного цвета: широкие штаны и просторную рубаху-балахон с длинными широкими рукавами, одетую навыпуск, дабы не стесняла движений. Спереди у балахона имелся глубокий вырез – от горла до центра живота. Края выреза были расшиты золотом, а соединяли его застежки продолговатой формы, и это весьма напоминало одежду героев фильма «Гусарская баллада».