Просто Гарик глубоко несчастный, нуждающийся в помощи человек. Если я не помогу ему сейчас, то кто поможет?
Кто кому нужен в этом мире, когда в беде? Все хотят здоровых, сильных, богатых. Больной – никому не нужен. А если и нужен, не каждой это по силам его из этого кризиса вывести. Женщина должна быть тонким психологом, очень терпеливой и сильно его любить, чтобы выдержать долгий путь его лечения. «Если не я, то кто?» Он может навсегда остаться со своими комплексами и проблемами. Я не должна перечеркивать человека только потому, что он пережил тяжелую драму с первой женой.
– Я помогу тебе, – говорю я Гарику. – У тебя все будет в порядке. Ты снова поверишь в себя. Вот увидишь.
– Я уже был у уролога… – с видом безнадежно обреченного, говорит Гарик.
Было так забавно, что он, такой взрослый и такой мудрый во всем, он, которому я заглядывала в рот, не знал такого элементарного! Я, пацанка, его могла научить!
– Разве ты не знаешь, что с такими проблемами обращаются не к урологу, а к психологу?! – радостно кричу я.
– Мне гордо, что в чем-то я знаю больше него. – Такие вещи элементарно лечатся.
– Уролог сказал, что у меня все в порядке. Но я-то знаю, что у меня ничего не получается.
– Нужен психолог, а не уролог, говорю тебе. Как же ты, дожив до своих лет, не знаешь такого элементарного. Такие проблемы могу устранить даже я, пацанка, закончившая два семестра курса психологии. Там делать нечего.
– Ты? Можешь меня вылечить?
– Нет, со своими нельзя. Лечить должен совершенно чужой человек, с которым ты в жизни не соприкасаешься. Я знаю одного замечательного психолога. Хочешь, поведу тебя к нему?
Солнышко вышло у меня в душе: дело было не во мне, то есть не в том, что он не любил меня. Дело было в самом Гарике. А уж эту-то мелочь – ничего не стоило устранить.
Решение проблемы Гарика было действительно просто. Однако не настолько просто, как я об этом при нем говорила. Умышленно при нем называя его «проблему» элементарной, ерундовой, с которой даже я справилась бы, я уже тем самым его лечила. С моим нездоровым интересом к этой еще непознанной части жизни, я изучила раздел «секшуал псайколоджи»[41] от корки до корки, в том числе и раздел «секшуал патолоджи», так на всякий случай, а вдруг пригодится.
Пригодилось.
Я знала, что отсутствие эрекции у физиологически здорового мужчины – есть следствие каких-то комплексов или психологических травм. Мне об этом и Моисей рассказывал. В данном конкретном случае травма была известна, ее даже не надо было искать. Т. е. вся проблема в голове. Раскрепощать и лечить нужно голову. Для начала пациенту внушается, что проблема пустячная. С чего я и начала. Потом его ведут к психологу. Тут важна сама мысль: «Я хожу к доктору, доктор меня лечит». Психолог же, отлично понимающий ситуацию, тоже на всех парах делает вид, что он лечит. Все же лечение состоит только в том, чтобы запудрить пациенту мозги настолько, чтобы отвлечь его от его страха – «не получится!» Чем больше пациент боится, что у него не получится, тем меньше у него получится. И наоборот. Раскрепостить страх нужно глубоко, до подсознания.
Очень много еще зависит и от той женщины, с которой он ложится в постель. Если она проявляет нетерпение или негодование – плохо дело, страх укрепится еще глубже. Если же она ведет себя, как ни в чем не бывало, ведет с ним отвлекающие разговоры, при этом, как бы между прочим, ненавязчиво ласкает его (этакие ласки – без претензии на продолжение, в них нет угрозы), нет-нет, да и забудет подсознание свой страх.
Это еще не все. Как только что-то начинает получаться, пациент не может поверить своей радости – неужели?! – но, бац, как только он вспомнил о проблеме, страх снова все убил, и т. д. Они здесь практикуют в Америке с так называемыми «суррогейт лавер». Специально обученные женщины, раздевшись до гола, играют с пациентами в постели, возятся с ними до посинения, пока те полностью не высвобождаются от своих страхов и комплексов. Очень дорогое лечение, кстати. Но Гарику «суррогейт лавер» не пригодится, у него есть я.
Глава седьмая
Август – октябрь 1987 г.
У меня с Гариком очень своеобразная любовь. Каждый вечер он приезжает ко мне: мы или ночуем у меня, или он везет меня к себе, и я остаюсь на ночь у него. Моисей сказал, что заниматься любовью на этом этапе нам нельзя. Мы спим вместе, просто обнявшись, как брат и сестра. Я, конечно, не животное. Все понимаю. Этот режим даже не сильно смущает мое счастье. У меня с ним такая духовная близость, что я могу любить его и вовсе без секса. Наша с Моисеем цель – «разбудить как можно более в Гарике мужчину, но не давать ему никакой гратификации». Иначе он во всем будет видеть угрозу, вот, дескать, от него ждут, а он дать не может. Это, в свою очередь, укрепит его страх и пойдет-поедет… А так, никакой угрозы. Секс запрещен (доктор запретил): бояться нечего.
Гарик исправно ездит к Моисею на лечение. По ночам спит со мной, а я лучше трех врачей. Тактика лечения мне известна. Мне приятно попробовать себя, проявить творческую тонкость: ведь от меня так много зависит. Часто бывает, я вижу бугорок, но делаю вид, что не вижу. Наш бугорок еще очень пуглив и неустойчив. Когда бугорок станет посмелей и поустойчивей, я смогу коснуться его как бы случайно. Затем снова, отбой. Снова, случайное прикосновение. Снова, прежде чем он испугается, отбой. Так пока он не привыкнет к моим случайным прикосновениям настолько, что перестанет их бояться. Далее длительность прикосновений можно увеличить, но тоже по системе: вперед – отбой. Здесь важно запутать подсознательный страх, чтобы он не знал, чего от меня ожидать. Постепенно длительность и интенсивность прикосновений можно ненавязчиво увеличить.
Ненавязчиво – ключевое слово.
Короче говоря, ювелирная это работа. Очень вдохновляет меня то, что она требует моего неповторимого, индивидуального таланта.
Мы прекрасно продвигаемся вперед.
* * *
14 августа, 1987 г.
Выходной день. Гарик и я гуляем по Манхэттену. Мы уже побывали с ним в Метрополитен-музее и теперь просто бредем вниз по Мэдисон-авеню, иногда заглядываем в магазинчики, частные художественные галереи. Как удивительно действует на человека любовь. Еще каких-то два месяца назад я стыдилась показать Гарика кому-то из своих знакомых, перед мамой оправдывалась, что он, дескать, не кавалер, а