То есть это был Вольфар. Прекрасно. Первое покушение на меня организовал герцог Per, который сам к его моменту уже был мертв. Весело, правда? Да, мне тоже стало весело. Настолько, что, казалось, еще немного, и мозги у меня в голове расплавятся и потекут через уши. Вытянувшееся лицо Уилкинса, с трудом не дававшего челюсти отвиснуть, говорило за то, что он также вряд ли ошеломит меня фонтаном грандиозных идей.
Я посмотрел на часы — без четверти семь. Пора было двигаться на встречу с капитаном. Я свернул Коллинзу шею и скомандовал Уилкинсу:
— Пошли, майор!
Не отрывая глаз от трупа, Уилкинс медленно вложил бластер в кобуру, а затем встряхнулся:
— Да, босс, конечно. Пойду подниму ребят!
— Нет! На этот раз, Уилкинс, никаких ребят. Хватит! Посмотрим, как будет сегодня. Пока о моей предстоящей встрече знаем только вы, я и Тэд…
— И капитан, — вставил он.
Я немного обдумал это замечание и, когда мы спускались на первый этаж, поинтересовался:
— У вас есть какие-нибудь основания подозревать и его тоже?
— Только одно, — без колебаний ответил Уилкинс. — Если убийца действительно вышвырнул вашего мертвяка из флаера, а на то похоже, то он мог сделать это в любой точке города и окрестностей. Но сделал именно в парке Кандлстик, то есть на территории, подвластной капитану.
— Если так пойдет и дальше, — заметил я, — то единственным, в чистоте чьих намерений мне не понадобится сомневаться, буду я сам.
— Приятно, что вы уверены в собственной кристальной честности, босс. Это уже немало.
Он зашагал к дверям, а я еще раз завернул к Тэду. Он как ни в чем не бывало сидел на рабочем месте и изучал что-то на экране компьютера перед собой. При моем появлении он собрался встать, но я остановил его:
— Не отвлекайтесь. Только будьте любезны, Тэд, распорядитесь, чтобы к моему возвращению из кабинета вышвырнули труп.
Как ни прекрасно он владел собой, но кровь отхлынула с его обычно румяного лица. Улыбнувшись, я ушел.
Глава 7
Терпения у Уилкинса хватило ровно на треть пути до города. Затем он сверился с Н часами, чуть сбавил скорость и заговорил.
Если бы я мог догадываться, чем это обернется, то велел бы ему заткнуться и гнать, не жалея мотора, а так… Как ни странно, я тоже был не прочь побеседовать.
— Послушайте, босс. Насчет Коллинза… Можно вам задать вопрос? — Он осторожно скосил глаза в сторону моих рук, но они спокойно лежали на подлокотниках кресла.
— Да.
— Вы только не подумайте опять, что я даю оценку вашим действиям. Я просто хотел бы понять… Вам обязательно было его убивать?
— Он это заслужил, — сухо ответил я. Это была не совсем та тема, на которую хотелось бы порассуждать.
— Наверное. Но… — Уилкинс явно затруднялся подыскать нужные слова…
— Это не слишком демократично? Вы это хотите сказать?
— Ну да. Хотя и не совсем…
— Неважно. Тут все очень просто. Как апельсин… — Я чуть подумал, как бы покороче выразить свою мысль. — В керторианской этике, в духе которой я был воспитан и которую продолжаю считать весьма здравой, нет проступка хуже предательства. Оно более постыдно, чем воровство, и даже более низко, чем преднамеренное убийство. Поэтому предательство — это, пожалуй, единственное, чего я не могу и не хочу прощать. Вам понятна такая позиция?
— Да. Предельно. — В его голосе действительно отсутствовала и тень сомнения. — Но тогда почему вы простили дворецкого?
— А разве он меня предал?
— Но он же работает на кого-то еще. И не стал этого отрицать!
— Вот именно. Это, как мне кажется, намек, и весьма прозрачный…
Уилкинс пожевал губами, потом сложил их трубочкой и кивнул:
— Да. Кажется, я понимаю…
— Вот, вот. Работать на двух хозяев, покуда они заодно, не возбраняется. Хотя это довольно шаткая позиция. Если интересы работодателей, по независящим от тебя причинам, войдут в противоречие, то чью бы сторону ты ни взял, кого-то обязательно предашь! Но это — проблемы Тэда, не мои. А пока он вроде бы не совершил ничего предосудительного, и я охотно готов допустить, что он работает, например, на Принца или моего дядю.
— Которым я с удовольствием врезал бы по морде! — неожиданно заявил Уилкинс. — От себя лично…
— ???
Мой телохранитель глянул на меня с нескрываемым сарказмом:
— А вам не приходило в голову, сэр, что они просто используют вас. Как щит. Или, скорее уж, как мишень для врагов. Вы их отвлекающий маневр, за спиной которого они могут спокойненько проводить собственное расследование; и это, признаться, создает мне дополнительную нагрузку, о которой я будто бы никого не просил.
— Мне это приходило в голову, Уилкинс. — Вернее, мне хотелось так считать. — Однако я рассматриваю это в качестве дружеской услуги Его Высочеству и господину барону. И я вполне считаю возможным оказание этой услуги и в дальнейшем. Особенно по отношению к господину барону…
— Ясно! — буркнул Уилкинс. — Отставить по морде. На этом разговор затих и возобновился, лишь когда мы уже влетели в черту города. Уилкинс по-прежнему не спешил.
— Раз уж вы сегодня так разговорчивы, босс, то, может, заодно растолкуете мне, как вы раскололи Коллинза. Я вот до сих пор изумляюсь. Он же вроде нигде не сглупил и не переигрывал.
Честно говоря, я действовал больше по наитию, чем осознанно, но уже по дороге в город мне показалось, что я нашел приемлемое объяснение.
— Сглупил не Коллинз. Сглупил Вольфар. Если бы он получше знал Бренна, как я, к примеру, то никогда не стал бы пытаться приписать ему авторство подобного плана. Бренн никогда не повел бы себя так.
Я не смотрел на Уилкинса, но почувствовал его недоверие. Тем не менее несколько минут он честно думал.
— Нет! Я вое еще не понимаю, босс. Почему? Он, по-вашему, недостаточно умен? Или недостаточно честолюбив? Или, — голос Уилкинса стал подозрительно вкрадчивым, — вы так верите в свою былую дружбу?
— Ни то, ни другое, ни третье… — Я замялся: объяснить было нелегко. Но все же я попытался: — Барон Лаган — истый керторианец, до мозга костей. Как бы он ни выглядел и что бы ни говорил… Поэтому если бы он решил покончить со своим старым другом, то перерезал бы ему горло. Или метнул в глаз отравленный дротик — свое излюбленное оружие, в ловкости владения которым ему нет равных. Но он никогда не стал бы вмешивать компьютеры — человеческое изобретение — в старые добрые керторианские разборки. Понимаете, Уилкинс?
Он издал некий нечленораздельный звук, вслед за которым пробормотал:
— Пытаюсь. Только вот голова пухнет… Простите, сэр, но мне уже осточертели эти сраные психологические этюды!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});