– Я тоже хочу потратить свои эмоции, – немедленно заявил Гейб, опираясь обеими руками о столешницу и наклоняясь вперед. – Ну, иди сюда.
– Нет.
– У меня для тебя кое-что есть.
– Ох, Гейб, только не надо… – В притворном негодовании она готова была воздеть очи небу, но боялась отвести от него взгляд. – Придумай что-нибудь поумнее.
Гейб выпрямился и приподнял бровь.
– Подарок. – Он достал из кармана небольшую коробочку, обтянутую бархатом. – Ну, теперь тебе стыдно?
– Подарок? – Келси вспыхнула от удовольствия, но, продолжая разыгрывать свою роль, посмотрела на Гейба с легкой опаской. – Это что, новый трюк?
– Открой ее. Я хотел преподнести тебе эту безделушку после скачек, но мне показалось, что лучше сделать это накануне. Для тебя лучше.
Келси была заинтригована. Обогнув стол, она взяла коробочку из рук Гейба и подставила губы для поцелуя.
– Спасибо, милый.
– Ты даже не посмотришь?
– Сперва за идею, потом за подарок. Гейб покладисто чмокнул ее в щеку. Келси отступила на шаг, открыла коробочку и восхищенно ахнула. Внутри на черном бархате лежала фигурка лошади, изящная и величественная, навеки запечатленная в летящем прыжке. Заколка была столь искусно вырезана из красноватого камня, что Келси, коснувшись пальцем прохладной гладкой поверхности, почти ощутила дрожь напряженных, свитых в узлы лошадиных мускулов. Крошечный бриллиантовый глаз лошади победоносно сверкал.
– Какая прелесть! – Ока подняла на него взгляд. – И ты прелесть.
– Я знаю. – Гейб обнял ее за талию и притянул к себе. – Ну, иди сюда, – пробормотал он, закрывая ей рот поцелуем.
Разумеется, Келси опоздала. Она ворвалась в салон красоты, срывая с рук тонкие перчатки и бормоча на ходу извинения. Маникюрша еще не успела сообразить, как поэлегантнее обработать ее запущенные ногти, а Келси уже начала нервно поглядывать на часы.
– Послушайте, милочка, почему бы нам не попробовать сделать хоть какие-нибудь кончики?
– Не стоит, я их тут же сломаю, – отозвалась Келси и бросила взгляд в зеркало. Ее волосы были накручены на крупные пластмассовые бигуди, лицо покрывала маска жуткого бледно-зеленого цвета, на которую она согласилась, поддавшись на уговоры косметички, а время меж тем стремительно утекало. – Просто придайте хоть какую-нибудь форму тому, что есть, и покройте прозрачным светлым лаком.
– А вам не хочется ничего более яркого? Келси бросила завистливый взгляд на длинные, как у хищника, карминно-красные ногти маникюрши и вздохнула.
– Нет, я не хочу обращать на себя внимание. Едва заметно качнув головой, маникюрша опустила правую руку Келси в ванночку с теплой водой.
– Как скажете, милочка.
– Да это никак Келси! – раздался голос из соседнего кресла, и сидевшая в нем женщина мило улыбнулась ей. – Я – Дженнет Гарднер с фермы «Высокие холмы» в Кентукки.
– Добрый день, миссис Гарднер. – Келси не решилась признаться, что не сразу узнала Дженнет, чьи огненно-рыжие волосы были намазаны ярко-голубой пастой, а на лицо был нанесен какой-то кирпично-красный крем. – Рада вас видеть.
– Решила привести себя в порядок, – охотно пояснила Дженнет. – Небольшая подтяжка мне не повредит, к тому же меня уверяли, что этот способ почти столь же эффективен, как и пластическая хирургия. Ну что ж, поглядим…
Она засмеялась и постучала согнутым пальцем по подсыхающей красной маске.
– А что вас сюда привело, Келси?
– Пожалуй, больше всего мне хотелось немного посидеть спокойно. Я чувствую себя в точности как загнанная лошадь.
– Ну, перед Бельмонтом это неудивительно. Мы с Хенком решили, что, когда вернемся домой, будем отсыпаться две недели кряду.
Хенка Келси вспомнила сразу. Муж миссис Гарднер был тем самым высоким, жилистым мужчиной, с которым она танцевала позавчера вечером. У него было обожженное солнцем лицо, тонкие, в ниточку, усы и густой, как патока, голос. Помнится, он все рвался научить ее танцевать настоящее танго.
– Передайте вашему мужу мои наилучшие пожелания. Он замечательно танцует.
– Да, он у меня такой, – Дженнет польщенно хихикнула. – Многие дамы буквально становятся в очередь на тур вальса с ним. Хенк обожает говорить, что я вышла замуж не за него, а за его ноги.
Дженнет шевельнулась в кресле и по просьбе маникюрши сняла с пальца огромный перстень с изумрудом, который по размерам вполне мог сойти за пресс-папье..
– Сегодня я как раз видела вашу маму на ипподроме. Трудно поверить, что мы с ней… Нет, не буду выдавать наши девичьи тайны.
– Так вы давно знаете Наоми?
– С тех самых пор, как вышла замуж за моего лошадника. Сама-то Наоми занимается лошадьми с детства.
Дженнет явно хотелось посплетничать. Она даже отложила в сторону журнал мод, который держала в руке, и глаза ее засветились любопытством.
– Как и вы, Келси.
– Ну, я-то обратилась к ним совсем недавно.
– Не скажите, дорогая. Я-то помню, как Наоми носила вас на ипподром. Вы были еще в пеленках.
– Нет, в самом деле?
– Я вам точно говорю. Наоми гордилась вами гораздо больше, чем всеми наградами, которые получали ее лошади. Мы даже прозвали вас «Чистокровной Чедвик», шутя, конечно. Впрочем, вряд ли вы это помните.
Чистокровная Чедвик… Келси одновременно была польщена и опечалена.
– Нет, не помню.
– И вашего отца я тоже встречала, правда, всего один или два раза. Бедняжка, он казался таким растерянным. Он, кажется, работал библиотекарем?
– Мой отец – декан факультета английской литературы Джорджтаунского университета.
– Ах да, конечно, – проворковала Дженнет, опуская в ванночку вторую руку. Прозвучавшего в голосе Келси холодка она не заметила. – Я помню, что его работа была как-то связана с книгами. Наоми… Наоми была влюблена в него до безумия, и нам всем было очень жаль, когда из их брака ничего не вышло. Впрочем, подобное случается сплошь и рядом, не правда ли?
– Если верить статистике, то да.
– Нам вот с Хенком повезло. В сентябре исполнится двадцать восемь лет, как мы вместе.
– Поздравляю. – Келси поняла, что спасения нет, и попыталась изменить тему разговора. – А дети у вас есть? – спросила она.
– Трое. Два мальчика и девочка. Наша Диди уже замужем, и у нее самой две очаровательные крошки… – Келси подумала, что, будь у Дженнет свободны руки, она уже полезла бы в бумажник за фотографиями. – Мальчики-то утверждают, что они пока приглядываются. Моему младшему едва-едва исполнилось двадцать, и он занимается чем-то вроде структурного инжиниринга. Убей меня бог, если я знаю, что это такое…
Дженнет толковала о детях еще некоторое время, и Келси, согласно кивая головой, уже порадовалась тому, что неприятная для нее тема оказалась забыта, как вдруг мысли Дженнет Гарднер совершили неожиданный скачок в обратном направлении, и она сказала: