из того, что запрещает доктор.
Аверин обвел взглядом всех, кто остался в коридоре, и переспросил:
– Понятно?
В коридоре были только Василь, Марина и Анонимус. Брат и… – как назвать эту женщину? Кто она им? Ладно, пусть будет тетя – кивнули. Анонимус сделал вид, что не слышит. Див и раньше вел себя с младшим отпрыском семьи весьма холодно, но настолько пренебрежительного отношения к себе не позволял. Вероятно, в доме назревала проблема.
Что же, этого следовало ожидать. Василь обладал довольно мягким характером. Никогда не спорил с бабушкой, всегда уступал младшему брату, даже женился по указке. Хотя тут ему повезло, они с Марией жили все эти годы душа в душу. Было даже удивительно, как слабохарактерный брат смог построить один из самых прибыльных автозаводов в России. Впрочем, Василь был весьма умен, знал свои слабости и очень грамотно подбирал управляющих.
Но его мягкотелостью воспользовался фамильяр. И это было очень неприятно обнаружить. В детстве Аверин ничего подобного за Анонимусом не помнил. Да, див особенно выделял Василя и всячески подчеркивал, что именно тот является его хозяином, но такое поведение можно было считать верным. Бабушка держала Анонимуса в узде. А сейчас он почуял свободу и начал перехватывать бразды правления в доме.
«Дядюшка». Подумать только. Крепостные дядьки-воспитатели остались в далеком прошлом. Значило ли это обращение, что Миша считает дива своим родственником?
С Анонимусом придется побеседовать, и Аверин не сомневался, что этот разговор не понравится им обоим.
Наконец дверь открылась, и вышел доктор. Он подошел к собравшимся и, устало вздохнув, проговорил:
– Я поставил графине капельницу, сейчас ее состояние более-менее стабильно, пульс выровнялся. Надеюсь, скоро ей станет легче. И… – он обвел взглядом всех присутствующих. – Прошу простить меня, но если я еще раз увижу, что госпоже приносят водку… я уеду в тот же день. Разве вы не понимаете, что этим убиваете ее?
Аверин шагнул вперед. Ему было необходимо заручиться поддержкой врача.
– Так вы хотите сказать, что ее аритмия связана с употреблением алкоголя?
Доктор вздохнул:
– У меня нет другого объяснения. Полгода назад ей делали ЭхоКГ, и ее сердце было в хорошем состоянии, для ее возраста, конечно. Нет особых причин для таких внезапных резких приступов. И тем более – для судорог и рвоты. Но организм ее сиятельства очень сильно изношен, весь. Я думаю, сердце, сосуды, печень, почки и прочее просто уже не справляются с… гхм… ее привычками. Алкоголь, жареное, острое… Вы же понимаете. Тем более что ей становится плохо почти всегда именно после принятия ее любимой «ежедневной стопки». Я запретил пить коньяк. И вот посмотрите… теперь это водка!
– Значит… если бабушка откажется от алкоголя, она поправится?
Доктор развел руками:
– Старость не лечится, к сожалению. Но еще пару лет, а может, и все пять госпожа вполне бодро осилит.
Аверин повернулся к брату и поймал его взгляд. Тот на секунду отвел глаза в сторону. Но, замешкавшись на мгновение, все же заговорил:
– Анонимус, я запрещаю давать бабушке какой-либо алкоголь.
Див поклонился:
– Как прикажете, хозяин.
Аверин мысленно поставил фамильяру плюсик. По крайней мере, прямой его хозяин до сих пор для него авторитет. Возможно, удастся мирно поговорить с дивом и ограничиться простым внушением.
Аверин сидел в беседке в широком плетеном кресле и наблюдал, как Любава играет с младшими детьми. Из девушки, определенно, со временем выйдет хорошая мать. Неподалеку на скамейке сидела Марина и, судя по всему, то ли вязала, то ли вышивала. Марии не было видно, она руководила подготовкой к ужину.
Из дома вышел Василь и, на ходу доставая папиросу, направился к беседке. Уселся в соседнее кресло и закурил.
– Эх, все-таки я рад, что ты приехал, Гера. Пусть и повод нехорош. Мы все тут скучали по тебе.
Аверин усмехнулся с некоторым сомнением:
– Ну-ну. Особенно твой сын, который меня не знает, твоя средняя дочь, которая меня не помнит, и твоя жена, которая меня терпеть не может.
– А ты сам виноват, что не знают! – воскликнул Василь. – Ладно бы ты в столице жил, так ведь ехать всего ничего! Приезжал бы хоть на выходные. На рыбалку бы сходили или уток пострелять.
Аверин не представлял, как подобные занятия могут доставлять кому-то удовольствие. Зачем ползать по болоту, чтобы подстрелить и потом мужественно жевать жесткую невкусную утку? Тем более если можно заказать у мясника отличную откормленную индейку. А рыбалка – это натурально бессмысленное убийство времени.
А Василь тем временем продолжал:
– А на Марию ты не обижайся. Она до сих пор не может простить того, как ты обидел ее сестру.
Аверин вздохнул и пожал плечами:
– Да, я был груб.
– Очень груб, – добавил Василь.
– Очень груб. Но я же извинился.
– Через три года, – заметил брат, – и все равно так и не женился на бедной девочке.
– Ну вот за это я точно извиняться не собираюсь. Сам бы брал и женился на ней. Но ты почему-то выбрал Марию.
Василь наклонился поближе, обдав ароматом хорошего табака:
– Если честно, я их до сих пор очень плохо различаю. Они даже стареют одинаково, несмотря на то что Маша троих родила, а Марина до сих пор в девицах.
Аверин оглянулся на Марину. Не различает? Да они же совершенно разные!
– А почему ты ее обратно в скит не отошлешь? – поинтересовался он.
– Ну… – Василь сделал глубокую затяжку и затушил окурок в глубокой серебряной пепельнице. – Разве это жизнь, в ските? Бедная девочка не виновата, что ты ее отверг. Да и с детьми она Маше очень помогает.
– А бабушке в ските нравится больше, чем с вами, – заметил Аверин. – Марина бы, может, карьеру сделала. У нее же сила есть, как и у Марии. Их же поэтому бабушка притащила сюда.
Василь развел руками:
– Если она захочет, я отвезу, конечно. Но ей тут определенно нравится больше. Дамы же не заперты в поместье. Я часто вожу их в оперу или даже на аттракционы.
Аверин продолжал смотреть на Марину. Интересно, а где фамильяр, от которого девочек так тщательно прятали? В ските сестер, насколько знал Аверин, не удочеряли, а значит, к скиту фамильяр не перешел. Тогда почему Василь не получил его после свадьбы? Что с ним? Заперт? Или его отправили в Пустошь? Хотя это вряд ли. Бабушка бы не стала лишать внуков такого хорошего наследства. Надо будет спросить у нее, если ей станет лучше.
На крыльцо вышла Мария. Она улыбалась.
– О, полагаю, пора ужинать, – обрадовался Василь и, потянувшись, поднялся с кресла.