Читать интересную книгу Три стервы - Титью Лекок

Веревка разорвалась? Но если да, то в каком месте случился разрыв?

Пребывание в Шарлоттиной спальне не приносило ответа на эти вопросы. Эма окинула комнату взглядом. И заметила открытую коробку, на стенке которой маркером была сделана надпись “Эма-богема”. Вот оно, то, что Шарлотта ей оставила. Значит, что-то она все-таки ей оставила. Не забыла ее. Эма закурила вторую сигарету, чтобы набраться храбрости, и уселась на пол, скрестив ноги, перед коробкой. Это было похоже на их последнюю встречу. Только они вдвоем и никого больше. Когда она увидела обложку лежащего сверху альбома, нашлось объяснение понимающей улыбке, которой обменялись родители, и ее кольнула легкая досада. Они его несомненно видели. Они нашли предмет, который подруги тщательно прятали все эти годы. Они наложили лапу на “альбом с членами”.

Название заставляло их хихикать, однако оно было излишне самонадеянным. Первая страница датировалась 1989 годом, на ней было не фото и уж тем более не член, а весьма приблизительный портрет Джимми, их первой любви. Ну да, в начальной школе лучшие подруги могли позволить себе роскошь иметь одну любовь на двоих. Так же, как у них был общий любимый цвет или общий обожаемый мультик. Эма знала, что Джимми влюблен в Шарлотту, но та предпочитает игнорировать этот факт и страдать вместе с подругой, чтобы не нарушить их молчаливый пакт. За портретом следовали заполненные в четыре руки страницы корявых излияний по поводу жестокого равнодушия красавчика Джимми. Эма листала альбом – все они были здесь: все эти лица давно забытых мальчиков, от любви к которым они умирали.

Она наткнулась на фото Седрика. Того самого, который первым лапал Шарлотту. С годами страницы, посвященные увлечениям одной и другой, начали чередоваться. Потом, в 1997 году, появилась первая фотография члена. Сделанная тайно, издалека, размытая, что-то вроде трофея. Эта идея пришла в голову Шарлотте, а не Эме. Когда она излагала Эме свою придумку, ее лицо пылало, а потом они вдвоем отправились проявлять пленку и хихикали, передавая ее приемщику в фотоателье.

Она сразу перешла на последнюю заполненную страницу.

Здесь ее ожидал тот еще сюрприз. Это был вовсе не давно знакомый снимок, который она рассчитывала увидеть. Шарлота добавила к их коллекции еще одну фотографию. Огромный эрегированный пенис, штука нечеловеческих размеров. Подпись гласила: “Кто бы мог подумать?.. Май 2007 г.” Эма была потрясена. Так вот в чем, оказывается, секрет неотразимости Тюфяка… Она расхохоталась.

Когда Эма снова спустилась в кухню, Жерар был поглощен чтением “Монд” – привычное для него занятие, насколько она помнила. Даже когда они проводили каникулы в турецком захолустье, ему удалось где-то откопать любимую газету. Она поставила свою коробку возле входной двери. Брижит сидела в гостиной на диване, уткнувшись застывшим взглядом в пустоту. Эме пришло в голову, что ее безучастность – самый красноречивый признак душевной боли. Боли, которую ничто никогда не смягчит. Она громче застучала каблуками по паркету, чтобы оповестить о своем приходе. Брижит подняла к ней лицо, на котором проступила мягкая улыбка.

– Все в порядке? Нашла?

Эма кивнула:

– Ага, похоже, я нашла то, о чем вы говорили.

Как ни глупо, ей было неловко, словно ее уличили в чем-то недостойном.

– Да, вам обеим всегда удавалось удивить меня. У тебя есть время на кофе? Он еще горячий.

– С удовольствием.

Эма села рядом с ней, зная, что нервничает.

– Можешь курить.

– Кажется, мне стало легче, после того как я побывала в ее комнате.

– Да. Я слышала, как ты смеешься.

Во взгляде, который в этот момент бросила на нее Брижит, было все. Она отлично поняла, что Эма хотела ей сказать, да, она все знала, будто обладала божественным всеведением.

– А как ты? Что у тебя слышно, Эма? – спросила она, подавая ей чашку.

– Все в порядке… Я… Честно говоря, профессионально я сейчас на распутье.

– Что так?

– У меня были разногласия с главным. В журналистской среде такое часто случается. Вот мы и решили прекратить сотрудничество.

– Но у тебя есть другая работа?

– Пока нет. Это только что произошло. И было немножко неожиданно. Но я не слишком волнуюсь. Скоро что-то найду – у меня есть несколько наводок. Да и потом, на сколько-то месяцев я обеспечена компенсацией.

– Это хорошо, что ты не беспокоишься, но все же, как мне кажется, теперь все сложнее, чем было в наше время. Увольнения, безработица, прессинг на работе… Я все это наблюдала с Шарлоттой. Она работала ужасно много. С утра и до позднего вечера. Даже в выходные. И несмотря на все ее жертвы, у нее были серьезные проблемы с руководством.

– Как это, серьезные проблемы?

– Ну-у-у… Она не делилась с нами подробностями, но за одним из последних ужинов вкратце обрисовала ситуацию. И если хочешь знать мое мнение, нельзя не заметить связь между этим жутким гнетом и тем, что она сделала.

– Но о самой проблеме вы ничего не знали?

– Она говорила о неких трудностях морального свойства. У нее тоже возникли разногласия с начальством, и начальство оказывало давление. Мы никогда не узнаем, чем бы все это кончилось. Но когда мы виделись в последний раз, она как будто стала спокойнее. Даже на некотором подъеме. Я решила, что она, быть может, нашла другую работу.

– Я всего этого не знала.

– Она ни с кем об этом не говорила, насколько мне известно. И потом, вы не часто виделись… Но она тебя очень любила. Узнавала все о твоей жизни, рассказывала мне о тебе.

– Меня это не удивляет. Я вела себя так же.

Брижит проводила Эму до ворот и сказала на прощание:

– Появляйся, когда захочешь, мы всегда будем тебе рады. Но ты не обязана приходить. Не хочу на тебя давить.

Эма вошла в метро и только после этого отерла слезы.

Плейлист:

Файст – My Moon, My Man (ремикс Boys Noize)

Of Montreal – The Past Is a Grotesque Animal

dEUS – The Ideal Crash

Глава 8

Пижама и водка

Вернувшись домой, Эма налила крепчайший кофе в большую немытую кружку и уселась, скрестив ноги, перед компьютером. Пора попробовать разобраться. Обведя глазами пустую гостиную, залитую солнцем, она подумала, что странно быть одной дома в разгар рабочего дня. Она неподвижно сидела перед компьютером, задыхаясь от жары, и даже вспотела. От обжигающего кофе легче не становилось. Эма встала, открыла окно, и через несколько секунд десяток мух уже кружился в центре комнаты. Она решила, что такая компания ее устраивает. Однако вскоре на фоне их назойливого жужжания дневная тишина стала еще заметнее. Царившее вокруг безмолвие приобрело пугающий оттенок, и Эма включила музыку. Она выбрала на Deezer старый альбом Тома Уэйтса, рассчитывая, что он заполнит пустоту гостиной.

Эма создала новый файл и начала излагать информацию, относящуюся к смерти Шарлотты, стараясь быть максимально объективной. Несмотря на решимость стать (снова) нормальной, она не могла делать вид, будто Брижит ей ничего не сказала. Упоминание проблемы, с которой Шарлотта столкнулась на работе, как нельзя лучше стыковалось с тем, что Эме уже было известно. К тому же она не только знала, как проверить эту историю, но еще и располагала свободным временем, да и терять ей было почти нечего. Небольшое заключительное расследование не могло привести к серьезным последствиям. И на этот раз она возьмется за дело по-другому. На случай, если вдруг она действительно сумасшедшая (гипотеза, которую она по-прежнему не отметала окончательно из соображений интеллектуальной честности), ни к чему впутывать Стерв и Фреда в свой параноидальный бред. По крайней мере, пока она не наткнется на что-то новое.

Оставался Блестер. Поскольку с ним Эма видится постоянно, трудно будет исхитриться скрыть от него свои планы. С другой стороны, после всех неприятностей, которые на нее свалились, и клятвенных обещаний больше никогда и ни за что не связываться с жизнью или смертью Шарлотты, она с трудом представляла себе, как объявить ему, что ей надо еще что-то по мелочи проверить. И даже презирая себя за будущее вранье, она все же предпочитала такое решение неминуемой проповеди на тему ее врожденной склонности вечно вляпываться в какое-нибудь дерьмо.

Она была полна решимости как можно быстрее все выяснить и, занявшись для начала поисками в собственном шкафу, тут же облилась потом. Майка прилипла к спине, заставив ее вздрогнуть от раздражения. Немыслимое везение – она не надевала после похорон пиджак, в котором тогда была, благодаря чему ей сразу удалось найти визитку с текстом “Фабрис Солнье. Консультант. McKenture” в том самом кармане, куда она ее сунула. На мгновение она застыла в нерешительности, сгибая и разгибая карточку. Ну да, придется поужинать с типом, очевидная цель которого – ее трахнуть, и это, конечно, геморрой. Однако Блестер вовсе не обязан об этом знать. Она уже сделала достаточно уступок в попытках быть послушной и всем довольной, так что заслужила право на минимум личной свободы. Эма была настолько уверена, что другого выхода нет, а цель оправдывает средства, что ей ни на секунду не пришло в голову, что она сейчас впервые нарушает основополагающую аксиому Стерв: не стыдиться своих поступков, не прибегать к лицемерию, свойственному традиционным парам. По ее разумению, решение задачи лежало на поверхности: она хочет больше узнать о Шарлоттиной работе, значит, нужно обратиться к кому-то из ее коллег. Если исходить из этого постулата, как ни крути, придется пойти на компромисс с принципами Стерв (ничего не скрывать от своего бойфренда из-за того, что боишься его реакции). Впоследствии она, однако, скажет себе: хуже всего, что я сделала это, даже не осознав собственного отступничества.