Читать интересную книгу Синее пламя - Алексей Пехов

Поэтому сойка вновь промолчал, предоставляя тому решать собственную судьбу. Он никогда не подгонял людей в столь важных вопросах.

– Как тебя зовут? – Старик оперся на разделочный стол.

– Имена не важны. Надеюсь, наше общение пройдет скоротечно, мы завершим дело и забудем друг о друге.

Одному из помощников эти слова не понравились, он нахмурился, посмотрел на хозяина, но тот никак не прореагировал на невоспитанность, и охрана не стала ничего предпринимать, хотя теперь они смотрели на Сегу куда как менее благосклонно, чем прежде.

– Забыть? Довольно тяжело, безымянный гость. Они убили моего человека и живы только потому, что у женщины быстрый язык. Она заявила, что ты из Пубира. Чуть ли не Боргу подтираешь задницу. Или наливаешь ему вино. Не слишком-то я вдавался в подробности.

– Сложно поверить. Раз ты решил дождаться подтиральщика задницы и говорить с ним, – равнодушно сказал Сегу.

Мясник понимающе улыбнулся:

– Мне нет резона ссориться с Пубиром. Но и отдать я их так просто не могу.

Сегу сделал шаг вперед, и тут же двое охранников оказались на пути, закрыв старика. Сойка посмотрел на них равнодушно, сказав в пустоту:

– Если бы я желал зла, то оно давно бы уже случилось.

– Не многовато ли на себя берешь? – на языке дна спросил один из мордоворотов, но резкий приказ старика заставил его отойти.

Сегу благодарно склонил голову, встал рядом со столом, и между указательным и безымянным пальцами у него появился желтый кругляшок. Стоило первой марке лечь на столешницу, как в руке сойки появилась следующая монета. Он доставал деньги как будто из воздуха, и все напряженно следили за тем, как растет толстый золотой столбик.

– Законы Ночного Клана предписывают договариваться между своими. Даже если они живут и работают в разных странах, – наконец сказал Сегу. – Надеюсь, правила все знают?

– Предлагаешь компенсацию, – на мгновение прикрыл глаза старик, словно тусклый блеск драгоценного металла его ослепил. – Считаешь, десяти марок достаточно.

– Так считаю не только я, но и тот, кому служу. Ты потерял рядового бойца. Денег хватит не только чтобы компенсировать твои затраты, но и на помощь семье погибшего. Все честь по чести.

– Все честь по чести, – помедлив, повторил мясник, и напряжение, висящее в помещении, спало. – Приведите наших гостей.

Охранники не шевельнулись, но во мраке раздался шорох, кто-то открутил фитиль, и вспыхнул огонь фонаря.

Ждать пришлось минут десять. Мясник вновь занялся разделкой мяса, сойка скучал. Наконец на свет вывели пленников. Мардж выглядела целой, чего нельзя было сказать о ее муже. Лицо Бух-Буха представляло собой один сплошной кровоподтек. Глаза превратились в щелочки, нос сломан, губы разбиты. Руки связаны грубой веревкой, оставившей на запястьях красный след.

Сойка посмотрел на мясника, и тот правильно расценил этот взгляд:

– Ребята были очень злы. Скажи спасибо, что не убили его сразу.

Лицо Бух-Буха перекосило, но Мардж цокнула языком, и великан ничего не сказал.

Сегу взял со стола одну марку.

– Мой человек целый и мой человек неделю непригодный для работы, это разная сумма компенсации.

Старик немного подумал, вытер предплечьем вспотевший лоб, удерживая в окровавленной руке разделочный нож:

– Справедливо.

– Справедливо?! – возмутился один из его людей. – Да мы…

– Заткнись, – не повышая голоса, приказал мясник. – Если тебе не нравится, найди себе другую работу. Мы договорились, незнакомец.

Он перерезал веревку, стягивающую руки Бух-Буха. Сегу указал каторжнику в сторону двери.

– Наши вещи. Мой лук и моя сумка. – Мардж говорила спокойно, но Сегу, как и все присутствующие, понимал, насколько та зла и как желает их всех убить.

– На выход! – приказал сойка, и она, тихо зашипев, больше не спорила. Он же посмотрел на обитателей бойни и отвесил легкий поклон. – Господа, мне приятно иметь дело с разумными людьми. Живите в мире. Да не погаснет огонь в вашем очаге.

Снова выйдя под дождь, он пошел по чавкающей грязи, и двое спасенных поплелись следом. Их никто не остановил, и троица довольно быстро оказалась в более спокойных кварталах Мерени.

– Вы не слишком торопились, мастер, – проворчала Мардж, по лицу которой, точно слезы, текли дождевые капли. Короткие соломенные волосы липли к вискам.

– Оставь свое недовольство при себе, – равнодушно произнес Сегу. – Он решал, стоит ли вас вытаскивать. И если бы не я, вас бы давно уже подвесили на мясницких крюках вместе со свиными тушами.

Мардж переглянулась с мужем. В ее тоне появились нотки вины:

– Все случилось очень быстро, и ситуация вышла из-под контроля.

– Расскажешь об этом не мне, а Шреву.

Звук, который издала лучница, нельзя было назвать радостным. По ее виду становилось понятно, что она бы с большим удовольствием отказалась от столь сомнительной чести. Лучше бы переспала с мэлгом или выковыривала пальцем мозги из глазниц трупов.

– Почему вы их просто не убили? – проворчал Бух-Бух, и в его грубом голосе слышалась обида.

– Убить? – удивился Сегу. – За что? Они вели себя по правилам, никто на нас не напал, и удалось договориться за цену, которая меня устраивала. Оставь свои привычки каторжника. Во всяком случае, пока работаешь на нас. Я не убиваю каждого прохожего из-за того, что он косо посмотрел на меня.

– Большие деньги…

– Шрев вычтет их из вашего гонорара, – перебил его сойка. – Считаю это справедливым. А ты?

– Так и есть. – Мардж не дала мужу открыть рот. – Лучше потерять в деньгах, чем жизнь.

– Разумные слова, – одобрил Сегу. – Надеюсь, больше от вас проблем не будет и Шрев не пожалеет, что нанял вас, а я – что рекомендовал.

– Проблем не будет, – подтвердил Бух-Бух. – Обещаем.

Скрепляя его слова, в небе громыхнул гром.

Проклятый кашель донимал Лоскута уже третий месяц. Застудился в долинах, когда помогал перегонять лошадей через стремнину Белой. В месяц Ворона водица оказалась студеной, несмотря на то что снег в этом году так и не появился.

Кашель… В некоторые моменты ему казалось, что он выплюнет собственные легкие, и перед глазами у него разбегались розовые нити, словно расшитые цветущим вереском пустоши на границе Северного смерча.

Горькие настойки, которые варила жена, горячие камни и медовые бани помогали мало. Он все равно продолжал кашлять. Не так часто, как прежде, но внезапно, мучительно, сотрясаясь всем телом, почти задыхаясь, истекая слезами.

Ему было сорок девять, и, пока не доходило до кашля, Лоскут казался крепким дубом, выпестованным суровыми ветрами долин. Как это и пристало разведчику, а в прошлом командиру отряда герцогских следопытов.

Лоскут сплюнул тягучую мокроту и, восстанавливая дыхание, посмотрел на ладони, медленно сжал кулаки. Затем поднял с пола бракемар[14], который правил, и не глядя кинул на верстак. Поплотнее запахнул расстегнутую на груди куртку. После дождя, да еще к вечеру, стало холодно, а переохлаждаться ему не следовало, иначе жена вынесет весь мозг, заставит выпить ведро ее горького пойла и даст жевать какую-нибудь траву, точно он корова.

В сарай заглянул Крейт.

Сыну недавно исполнилось шестнадцать. Он был такой же высокий, светловолосый и светлоглазый, как отец. Если парня еще год поучить, то его без проблем возьмут в отряд герцога. Хорошие следопыты и разведчики всегда ценились.

– Отец, у ворот какие-то люди. Спрашивают тебя.

– Опиши. – Он неспешно встал.

– Двое мужчин и женщина. Чужеземцы. Опасными не выглядят. Женщина красивая.

– Мать вернулась?

– Нет.

– Хорошо. Возьми арбалет и побудь здесь. Только не суетись. И не маячь, как в прошлый раз. Тебя из Соланки было видно.

Люди ждали его возле ворот.

Высокий, худощавый и смуглый южанин с ярко-голубыми глазами смотрел на него открыто и приветливо. Савьятец, судя по белой ленте, вплетенной в волосы, собранные в хвост. У него была легкая седина на висках, но Лоскут не смог угадать, сколько человеку лет. Одет богато и аккуратно, хотя нельзя сказать, что своим костюмом он смог переплюнуть даже самого захудалого франта из герцогского дворца. Скорее платье отличалось практичностью, но ткань, из которой оно было сшито, говорила, что человек при деньгах.

Женщина, стоявшая с ним рядом, оказалась статной. Он задержал на ней взгляд, разглядывая привлекательное, пускай и веснушчатое лицо. Светло-рыжая. И судя по тому, как себя держит, из аристократов. Она не стала скрывать свои чувства и посмотрела на него со смесью презрения и отвращения.

Следопыт ее не осуждал. Знал, как выглядит его правая половина лица. Их патруль слишком далеко зашел в Северный смерч, и ветер настиг их. Содрал кожу, изуродовал плоть, высосал глаз. До сих пор ночами возвращалась боль, да такая, словно его сунули головой в жаровню.