Всё население Хандыги можно, наверное, заселить в три-четыре больших современных дома, но, так как дома были в основном одноэтажными, посёлок показался нам очень большим. Улицы — грунтовые. Вокруг каждого дома — огород: выращивают огурцы, помидоры — в теплицах. В дальнейшем мы узнали, что теплицы отапливаются.
Попался нам даже небольшой базарчик с продуктами местных огородов, а также шмотками из Китая.
Нам удалось отправить телеграммы домой и купить пару буханок хлеба (он здесь стоил 7.600 — втрое дороже, чем в центральной России), сахар, чеснок, лук и другие продукты. Лук стоил в десять раз дороже, чем в Москве. Наш покупательский аппетит то умерялся величием местных цен, то, напротив, увеличивался от осознания того, что в мелких посёлках Колымы будет ещё дороже.
Наконец, мы отправились на выезд на Магадан и по дороге зашли в ещё один магазин, который так и назывался «У дороги» (магазин N 42, улица Магаданская).
Посетителей в магазине в этот момент не было. Зато нас встретили аж 4 человека персонала: две продавщицы, директор магазина (все трое — в белых халатах) и дядька (видимо, грузчик — в тёмном халате). Все они быстро постигли, что мы путешественники: очень уж внимательно мы высматривали самые дешёвые продукты. Я нашёл суповую приправу всего за 100 рублей и долго выяснял, можно ли её есть отдельно, без супа. Андрей утверждал, что нельзя. Посмотрели, поняли, что нельзя. Увидели дешёвые «залёжные» конфеты и даже попробовали одну. Оказалось — есть можно. Купили 2 кг этих конфет. (Потом половина их оказались-таки несъедобными.) Нашли ещё и дешёвый чай и купили целый пакет. (Мы довезли его до самой Москвы, так его оказалось много.)
— Ребята, а вам не нужен бесплатный компот? Хороший-хороший, мы сами всё время едим! — предложили продавщицы.
Конечно, нужен! Тут же нам достали четыре банки алычёвого компота и ещё несколько трёхлитровых банок с каким-то жёлтым веществом. Это тоже оказался компот. (Потом мы узнали от водителей историю бесплатного компота. Изготовлен он не то в 1988, не то в 1989 г, и до последнего времени стоил тысячу рублей за литр. Его брали ящиками. Наконец в Хандыге два человека отравились — случайно, конечно, компот-то хороший, а мало ли чем можно отравиться. Компот списали. Но никто его не выбросил, и фактически закрома Родины его ещё содержали.) Мы взяли компота, сколько могли унести, и тут нам подарили ещё масло, мыло, стиральный порошок, сахар и другие продукты — всего килограмм двенадцать. Продукты были не списанные, а самые нормальные. Одна из продавщиц сходила к себе на огород и принесла пакет с помидорами и огурцами. Мы забили рюкзаки «под завязку» и мысленно сокрушались, что больше некуда класть, хотя нам предлагали ещё.
Неудобно, конечно, возить с собой стеклянные банки, по соображениям безопасности: могут разбиться. Но чувство жадности пересилило чувство безопасности, и нам повезло: в дороге мы ничего не раскокали.
После этого нас позвали обедать. Особо усердствовала по наполнению наших желудков Вера Емельяновна, директор магазина. «Вот, я к вам тоже приеду, будете мне в Москве такими же кусками масло на хлеб намазывать», — улыбалась она. Всем работникам магазина очень захотелось иметь вписку в Москве, м мы обменялись адресами, желая в будущем заходить друг к другу в гости.
Нам рассказывали о различных путешественниках, появляющихся время от времени на Колымском тракте: о велосипедистах, мотоциклистах, пешеходах и собирателях бабочек. Мы тоже не молчали, повествуя о наших длительных приключениях.
Загруженные изнутри и снаружи, покидали мы магазин N 42 пос. Хандыга.
Тётушки из магазина стояли на крыльце и долго махали нам вслед. Мы оборачивались и тоже махали. Спасибо!
А впереди лежала дорога на Магадан.
ИСТОРИЯ И СУЩНОСТЬ КОЛЫМСКОЙ ТРАССЫ
…Дорога Магадан—Кадыкчан—Хандыга, именуемая также Колымская трасса, а также — Сталинский тракт, протяжённостью более 1400 км, строилась в течение пяти лет, и завершена в 1943 году. Строили её, в тяжелейших условиях, заключённые. Самих лагерей давно уже нет (мы не видели), все постройки сровняли с землёй во времена оттепели — чтобы не мозолили глаза. Только на ответвлениях трассы (типа: поворот на Тополиное в Якутии, или: Тенькинская трасса в Магаданской обл.) остались отдельные лагерные постройки. Разумеется, там никто уже не сидит.
Трасса легко логически делится на две половины: Магадан—Кадыкчан и Кадыкчан—Хандыга. Первая половина дороги соединяла между собой лагеря, золотые прииски и добывающие посёлки Магаданской области. Вторая половина трассы, между Кадыкчаном и Хандыгой, была чисто «стратегической», то есть, по большому счёту, ненужной. Эта вторая, «стратегическая» половина, находящаяся в Якутии, в настоящее время деградировала. Деградация заключается в том, что следить за трассой некому, на 200–700 километрах от Хандыги многие мосты разрушились, дорога вся в ямах, ужасно раздолбанная грунтовка.
* * *
Первая же остановленная нами машина провезла нас два километра, а следующая — ещё восемнадцать. На 20-м километре от Хандыги находится турбаза, и водитель «Жигулей», парень лет 28-ти, ехал забирать оттуда своих знакомых. На прощание он подарил нам чёрные очки.
— На память! Меня зовут Артур.
Очки, конечно, Колыму не прошли и развалились где-то в Магаданской области, но Артура мы запомнили.
Примерно через час Артур выехал с турбазы на Хандыгу и нашёл, что мы ещё не уехали. Он подсказал нам: если ничего не поймаем, пойти переночевать на турбазе. От трассы до турбазы оказалось километра полтора, и мы приняли это к сведению.
…На турбазе уже не было ни одного отдыхающего. Туда, оказывается, ездят только на выходные. Люди платят 60 тысяч в сутки и живут в турбазовских домиках. Но сейчас осталась одна сторожиха, обыкновенная сельская тётушка лет 50-ти, она стирала бельё в стиральной машине, пользуясь последними капельками электроэнергии, порождавшейся в соседнем сарае дизельным генератором. Дизельное топливо уже кончалось, вот-вот электричество прекратится, и сторожиха торопилась достирать.
Увидев нас, она удивилась. Мы долго пытались объяснить, что мы путешественники. Но таковых она ни разу не встречала и понять сего никак не могла. Наконец, она спросила:
— Так вы что, путешественники?
Мы вновь сказали, что да, путешественники, и хотим переночевать, но бесплатно. Сторожиха (звали её Валентина Сергеевна) согласилась и указала нам чрезвычайно жарко натопленный дом, где мы и устроились. Там было множество мух, печка и температура под 40. Затем она накормила нас салом, и ушла в другой, соседний дом, где жила.