Читать интересную книгу Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо - Бидия Дандарон

Такие личности, как Платон, безусловно, есть явление кармическое. В личности этого греческого философа можно видеть на первом плане сильное поэтическое дарование, то есть богатую фантазию и огромное стремление к творчеству. Видимо, как кармическая личность, рожденная для духовного творчества, он был очень одарен и имел большие наклонности к мистике, через которые и получил просветленность. Он же являлся учеником не менее знаменитого и великого философа Сократа. Сократ, человек незнатный, небогатый, неученый, невзрачный, брался быть учителем нравственности для целого народа, старался влить живые соки в истощенное национальное сознание. Непосредственною искренностью убеждений он побеждал в спорах знаменитейших диалектиков своего времени, он перетянул на свою сторону всю даровитую молодежь и, наконец, пал жертвою реакции, до конца сохранив непоколебимую твердость в своих убеждениях и спокойное присутствие духа. Как кармическое существо он осознавал свою роль в истории духовной культуры. Он также понял, что он как учитель нравственности свою деятельность в Афинах завершил. Когда ночью к нему пришли ученики и предложили побег, он отверг и убеждал их, что ему пора умереть.

Среди аргументов против собственного спасения в его последнем слове был и такой: "Мне в ухо кто‑то шептал все время, это было с самого раннего детства, а теперь его больше нет". Этим аргументом он как бы убеждает себя и учеников, что этот кто‑то давал ему наставления, а во время споров подсказывал ему вопросы к противнику.

Но теперь это ушло, дав своим уходом понять Сократу, что его деятельность закончена.

Вполне возможно, что этот кто‑то способствовал созданию той философии, которая утвердила положение о том, что знать истину и делать добро — одно и то же. Как бы то ни было, философия Сократа поддержала его в минуты смерти; своею мученической кончиною он запечатлел свое учение.

Аналогичная легенда имеется в биографии знаменитого йога — буддиста Сарахи, жившего приблизительно в ту же эпоху, что и Сократ. Он происходил из знатного рода южноиндийских браминов. Как сказано в биографии, он выпил пиво из рук дакини и тут же услышал внутри себя голос, приказавший ему идти на рынок и найти там женщину, изготовляющую стрелы. Это было началом его тантрийской практики, а таинственный голос был голосом тантрийского божества Хаягривы. По наставлению Хаягривы Сараха достиг высшей реализации махамудры и, комментируя буддийский тантризм, выдвинул положение, что абсолютная истина познается путем уничтожения авидьи (неведения), последнее достигается через реализацию добра. Иначе можно сказать, что делать добро и познать истину — одно и то же.

Учеником Сарахи был гениальный индус бодхисаттва Нагарджуна — создатель махаяны. Он же комментировал учение о шуньяте — пустоте.

Появление на разных концах земли двух великих учителей почти в одно и то же время с проповедью о тождестве добра и истины — явление кармическое. Сократ готовил Запад к приходу христианства, а Сараха готовил Восток к формированию махаяны и учил этому гениального Нагарджуну — бодхисаттву и йога. Возможно, им шептало в ухо одно и то же божество — Хаягрива.

В своих трактатах Платон доказывает, что материя есть невольная и естественная причина зла. Он признает инертное могущество и вечность материи, которая существует помимо воли Демиурга и лишь получает от него свою форму. Таким образом, Платон утверждает, что зло есть свойство материи. Создавая какое‑нибудь существо, Демиург кладет на материю печать известной идеи, но материя слишком груба, чтобы воспринять этот отпечаток в полной ясности и чистоте, материал сопротивляется в руке художника, и это невольное сопротивление олицетворяется у Платона под именем неразумной мировой души, в этом сопротивлении лежит начало зла.

Как бы то ни было, Платон дошел почти до открытия понятия клеш, которые реализуют свои качества через воплощение алаявиджняны в материальное тело. Несовершенная алая — виджняна в сансаре постоянно имеет в себе неведение — авидью и благодаря этому индивид, как носитель несовершенной алая — виджняны, реализует в мире зло. Сама авидья есть основная клеша, от нее исходят все остальные эмоции — клеши. Это очень похоже на неразумную мировую душу Платона.

В христианстве, в католическом центре Запада — Риме, среди богословов широко обсуждались в Средние века этические проблемы и в первую очередь проблема греха. Пелагиане (последователи Пелагия) утверждали, что человек обладает свободной волей и может, следуя нравственному примеру Христа, избежать греха и вести праведную жизнь. Им возражал Блаженный Августин. Платоновская идея, что зло есть свойство материи, в интерпретации Августина приняла формулировку, что человек рождается уже обремененным первородным, то есть унаследованным от Адама и Евы, грехом и сам своей волей не в состоянии освободиться от греховности. Только божья благодать, создаваемая церковью, обеспечивает спасение грешного человека.

Августин хочет указать на тот факт, что чистая душа, выставленная Богом, при соприкосновении с материальной утробой матери, обретая материальную оболочку благодаря сперме Адама, получает первородный грех, который она сама деятельно не производила. Это можно сравнить с формулировкой Платона: "Зло есть свойство материи". В данном случае под Адамом и Евой имеется в виду сама материя. Августин же был одним из великих западных учителей церкви. Эта полемика богословов римского Запада с греческим Востоком впоследствии стала основной причиной разделения христианской церкви на католическую (Запад) и православную (Восток).

Как нам кажется, если бы даже Платон мог сформулировать и дать характеристику буддийскому понятию клеша, то он этого не сделал бы и не мог бы сделать по той причине, что общественная карма безгласно запретила бы ему это. Ибо индивиды, рожденные на земле там и тогда, где должен был восприниматься платонизм, кармически не должны были знать более того, что преподал Платон. Процесс саморазвития алая — виджняны идет в сансаре строго по ступеням: какой народ, какой индивид, где он должен пребывать, на какой ступени должен совершенствоваться в данном перерождении — все это знает общественная карма. Она не спутает: индивид точно, по определению кармы, будет в том месте земли, где он узнает учение Платона, но не больше. Если индивид познает истинное учение, то в следующем перерождении может переродиться там, где проповедуется буддийское учение. Буддийское учение идет, как мы писали выше, по двум этапам. Первый этап относится к познанию причины зла, которое держит живых существ в сансаре. Причина зла — это активность эмоций, называемых буддистами словом клеша.

В гносеологическом плане эмоция, по утверждению современной психологии, опирается только на первую сигнальную систему, она не есть познание, это только переживание. Но эмоции, объединенные с сознанием (мышлением), то есть с деятельностью второй сигнальной системы (что характерно для человека), создают понятийный, опосредованный и эмоционально окрашенный образ, соответствующий объективному отношению отражаемого объекта к потребностям личности. Этот эмоционально окрашенный образ мы называем активностью эмоции. В дальнейшем, где будет встречаться термин клеша — эмоция, мы будем иметь в виду только это. Иногда в момент обнаружения объекта, вызывающего эмоциональное чувство, клеша (эмоция) остается в пределах первой сигнальной системы, то есть в сфере чистого переживания. Отметим это.

Вторая буддийская Благородная Истина — сансарная мука имеет причину

Вторым этапом буддийского учения является изучение и познание путей, через которые индивид освобождается от сансарных пут и переходит к нирване. Пути эти были указаны людям буддами в соответствии с их индивидуальным умом, волей и кармическим состоянием.

Первый путь — это восъмеригный путь, на котором индивид через трудности, лишения и напряжение воли учится подавлять свои клеши и в конце концов обретает состояние архата. Это такое состояние святости, из которого индивид больше не возвращается в сансару, у него не действует ни одна клеша, его душевное волнение навсегда утихло, наступил полный штиль на поверхности житейского моря. Ничто на земле не трогает такого человека, никакими чувствами он не реагирует на события в сансаре. Пусть рушится мир, рвутся атомные бомбы — ничто его не выведет из состояния покоя. Этот путь есть путь исключительно индивидуального спасения. Архата не интересует судьба миллионов страдающих, ибо в нем отсутствует чувство альтруизма. Состояние архата не зависит от общественной кармы, он вообще больше не подчиняется ее законам, он больше не перерождается. Все это называется буддизмом хинаяны.

Этика хинаяны пронизана крайним индивидуализмом: человек, по ее наставлениям, должен уповать только на собственные силы, порвав связи с родными и избегая друзей. И даже такие святые хинаяны, как пратьекабудды, должны избегать толпы, слушавшей проповедь Будды. Столь же индивидуалистично и учение хинаяны о спасении. Только личная деятельность, подавление клеш, аскетизм и лишения, отказ от всего земного создают возможность, согласно хинаяне, осуществлять в себе блаженство, успокоение мысли и разума и стать безгрешным святым — анагамином и, наконец, архатом.