«Румынский вздор» выглядит иначе. Вот как отвечала редакция на упреки читателей, которые находили, что газета недостаточно смешна:
«…но мы ведь и не хотим тебя смешить, гражданин! «Мофтул» совсем не юмористическая газета в стиле «Веселости», «Колючки» или невесть какого другого листка. «Мофтул» сатирический и литературный листок. «Мофтул» может быть даже нежным».
В другой статье «Мофтул» перед лицом общественного мнения», написанной рукой Караджале, редакция так определяет свою программу:
«Нас критикуют: то мы недостаточно серьезны, то недостаточно смешны; то мы издеваемся над родиной, высокими идеалами и т. п., издеваемся будто бы даже над мертвыми; мы будто бы настоящее несчастье для молодого поколения, некий социальный вирус, порнографическая газета, которая заслуживает, чтобы ее закрыли полицейским указом; никто не может взять нашу газету в руки без щипцов».
Караджале на это отвечает:
«Мы не насмехались над мертвыми, боже упаси! Мы только высмеивали чепуху, которую городили живые в похоронных оказиях. Мы не издевались над Румынией и ромынизмом, слова, которые произносятся и пишутся с одним «р», а над ррромынизмом и над Рррумынией (с тремя ррр!), не над несчастным народом, а над наррродом, иногда и над «боборром», как произносят «осерчавшие» и охрипшие рррумыны это слово».
Шовинизм, национальная ограниченность и националистическое чванство, грубость, крикливость и невежество крайнего национализма, его ненависть ко всему чужеродному — главная тема «Румынского вздора». Большинство статей, фельетонов и заметок, иронизирующих над национализмом, принадлежат перу Караджале. А сколько он мимоходом написал на ту же тему, редактируя и поправляя материалы других сотрудников. Перечитывая их сегодня, удивляешься не только той страсти, с которой Караджале выступал против крайнего национализма, но и его прозорливости и глубокому пониманию этого явления. Пародируя шовинистов, Караджале сформулировал все основные «афоризмы» румынских апологетов фашизма еще за несколько десятилетий до того, как он появился на политической арене.
Журналистика, даже за свой счет и риск, как издание «Румынского вздора», не была прибыльным занятием. В середине 1893 года Караджале вынужден от этого отказаться. Не было таким занятием и издание собственных сочинений — две книги прозы, опубликованные в 1892 году, сборник новелл «Грех» и сборник статей и коротких рассказов «Заметки и зарисовки» принесли автору ничтожный гонорар. То же самое произошло с изданием его комедий. Что же делать дальше?
Выбор для человека, не имеющего денег, невелик: можно, например, снова поискать службу. Но Караджале ненавидит канцелярщину, и он неожиданно обращает свой взор к другого рода деятельности, о которой никогда раньше не думал: коммерческой. Разве его предки, которых он часто вспоминал с подчеркнутым вызовом, не были торговцами бакалеей?
Начинается новый этап в его жизни, который многим казался скандальным. Но его самого это меньше всего беспокоит, ибо он стремится к эксцессу. Он давно превратил свое душевное бедствие в еще один предлог для «игры». И свою гордость, свое честолюбие, свои буйные чувства и даже свою меланхолию.
ПИСАТЕЛЬ КАРАДЖАЛЕ УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПИВНАЯ КАРАДЖАЛЕ
Бухарестская газета «Адевэрул» в номере от 11 октября 1893 года сообщила, что в этот день состоятся «похороны И.Л. Караджале».
Газета не собиралась интриговать читателей, в той же заметке разъяснялась суть этой информации: 11 октября состоится открытие пивной «Михалча и Караджале» на улице Габровень. Следовательно, писатель И.Л. Караджале умер, отныне будет жить И.Л. Караджале — владелец пивной.
Пивная Караджале, основанная совместно с одним профессиональным кабатчиком, неким Михалча, действительно открылась в обозначенный день на тесной извилистой улочке Габровень в центре Бухареста. Помещение, судя по описаниям очевидцев, несколько напоминало подвал Ауэрбаха, описанный Гёте. В середине зала за специальным столиком стоял Караджале в меховом жилете и барашковой шапке и, раскланиваясь направо и налево с многочисленными знакомыми, отдавал кельнерам профессиональные приказания: «Два пива!», «Порцию сосисок». Естественно, что это зрелище вызвало большой интерес — в пивную зачастили любопытные, пришедшие посмотреть, как знаменитый драматург справляется со своим новым ремеслом. И многие, очень многие согласились с автором заметки из «Адевэрул»: да, писатель И.Л. Караджале умер.
Здесь возникает вопрос о том, почему Караджале избрал именно эту деятельность. В сущности, тут нет ничего удивительного — Караджале сделал то, что до него уже предпринимали другие румынские писатели. Среди них и такой далекий от торговли человек, как Доброджану Геря. С 1882 года Геря в течение многих лет арендовал привокзальный ресторан в Плоешти. И вел дело не без успеха.
Плоешти — важный железнодорожный узел на перекрестке многих дорог. От Бухареста до Плоешти всего шестьдесят километров. Но в ресторане плоештского вокзала толпились не только случайные пассажиры, сошедшие на несколько минут с поезда, или ожидающие пересадки — с тех пор, как Геря арендовал ресторан, здесь можно было встретить журналистов, литераторов, актеров и ученых из всей Румынии. Трудно назвать писателя того времени, который не был бы знаком с рестораном автора «Критических исследований» о румынской литературе. Что касается Караджале, дружившего с Геря, то он использовал любую возможность, чтобы попасть в Плоешти, вернее, на плоештский вокзал и в его ресторан.
Фирменным блюдом ресторана Геря были телячьи ножки. Для друзей готовились и другие специальные блюда. И у Караджале было свое любимое кушанье — белая фасоль в горшочке, приготовленная по особому рецепту. Еще более ценным было, разумеется, общество «ресторатора». Какие только дискуссии о философии, эстетике, литературе и политике не велись за столиками привокзального ресторана Плоешти!
Караджале явно имел перед глазами этот пример, когда открыл свою пивную на улице Габровень. Но его поступок вызвал куда более страстные комментарии, чем коммерческая деятельность Геря. Может быть, причина была в том, что ресторан Геря находился не в Бухаресте. Даже спустя несколько лет после закрытия караджалевской пивной в газетах все еще можно было прочитать комментарии по этому поводу.
«Бухарест еще не может забыть, — писал Ал. Мачедонски в 1896 году, — туннель на улице Новые Габровены, где побитый судьбой Караджале вынужден был искать убежище в продаже пива и сосисок. Разумеется, всякий труд заслуживает уважения. Но вызывающая манера, с которой исполнял обязанности новой, избранной им профессии Караджале, свидетельствует об идее, которую он создал себе о своей гениальности. Сделавшись кельнером, автор «Бурной ночи» хотел, по-видимому, дать пощечину королю, его министрам и публике. И они, несомненно, этого заслужили. Но цели своей он не достиг — никто не пошевельнулся, не послышалось ни одного протеста».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});