Я стиснул зубы: ну конечно – сам придумал, сам и делай!
Хотя мне на актерские способности жаловаться грех: зубы заговаривать Фетиш учил еще во второй год нашего знакомства. С ораторами древности на вечные темы, может, и не смогу соответствовать, но прикинуться любящим папой огра или голиафа – запросто!
При ближайшем рассмотрении «большая кнопка» оказалось не менее большим щитом. Недолго думая, я достал из ножен Секач и стукнул по этому блину пару раз.
– Кого там?. – недовольно пробурчали за стеной.
– Нас, – ответил я, не мудрствуя лукаво: туповатые монстры не очень-то любят витиеватые фразы!
– Вас? – Страж святилища, похоже, откровенно недоумевал, откуда возле входа в пещеру оказались загадочные «Мы».
– Да, нас.
– А кто вы?
– Мы мы.
– А зачем мы?
– К богу – урожай циклопы поели! – пожаловался я.
– А! – разочарованно протянул огр. Он уже мысленно вешал себе на грудь Королевский Трезубец, думая, что задержал целую армию врагов, желающую разнести все святилище на камушки, а его самого, как единственное препятствие к этому, просто убить, а тут… – Ну, если к богу, тогда сейчас открою!
Послышался лязг цепей, скрежет соприкасающихся каменных глыб: гномы постарались на славу, конструируя этакую махину. Однако всех секретов огров открывать коротышки не стали, поэтому-то огры до сих пор не смотрят в так называемый «глазок», кто же пришел к ним в гости.
Стражник не успел произнести и слова. Рохан метнулся к огру, ловким скользящим ударом сабли вспарывая ему брюхо и тут же перехватывая его за плечи, чтобы мертвец – не дай-то Один! – не упал на пол. Кобольд тут же оказался рядом, помогая сухожилу опустить убитого на землю. Гоблин дернул едва заметный на фоне серого камня рычажок, и дверь закрылась, вновь погружая пещеру во тьму. Зажигать факел не стали – слишком опасно.
Я в темноте видел неплохо, чего нельзя сказать об остальных: троица «кобольд-сухожил-гоблин,) наверняка наделала бы шума, если бы я не велел:
– Останьтесь!
Идти в зал с Роханом или Шмыгом – самоубийство: они – слуги Зорока, выполняющие приказ. Может, им меня прирезать надо, а я через мрак с ними… Нет! Пусть лучше потом ловят!
По счастью, главный зал пустовал. Огромные сети паутин плелись по стенам, словно дорогие забугрские ковры, и словно говорили: «Нет здесь никого. Давно…». Пол, потолок, каждая запыленная ступенька умоляли меня остаться, жалуясь на несчастную судьбу, на проклятое одиночество, превратившее их в сумасшедших. Редкие гости – туповатые жрецы и сменяющие друг друга стражи долго здесь не задерживались, хотя тоже слышали тягостный зов.
«Не уходи»
Только тумба, совсем такая же, как и в моем видении, высилась над грязным полом, демонстрируя разницу между собой и другими «обитателями» зала, более мрачными и отчаявшимися.
И статуэтка никуда не исчезла.
Вот уже более двух веков она пылится здесь, в проклятом святилище. А это ведь не просто золотой болванчик: это – амулет, символ победы и удачи всех воров, мошенников, Ловкачей…
Я оборвал мысли, вслушиваясь в осторожные шаги за спиной.
– Стой на месте, Свэн! – велел я, не отворачиваясь от артефакта.
Шаги за спиной тут же стихли. Я с облегчением отметил, что за мной пошли не треклятые Рохан или Шмыг, а верный кобольд, который уже не раз помогал мне в пути.
В зале кто-то еще, остро кольнуло в груди. Судя по всему, не человек, а там… Кто его знает?
Проклятые драйдеры!..
Неведомая сила толкнула меня в спину, отбросив к самому постаменту со статуэткой. Больно ударившись, я, тем не менее, мигом вскочил на ноги, сжав до белизны в костяшках рукоять Секача. Благо, заплечный мешок остался у Рохана и Шмыга, иначе бы его пусть и не очень большой вес мешал движению. Я развязал плащ. Безвольной тряпкой он упал на пол сзади.
Кобольд стоял на том же месте возле самого входа. Молот едва заметно блестел в тусклом свете, исходящем от…
Статуэтки?!
Быстрый взгляд назад. Точно, она! Свет, мягкий и добрый, словно солнечный, бросил мне в лицо шаловливый зайчик, и мне показалось, что божок подмигнул. Я мысленно ругнулся, поминая дурацкий артефакт, огров, самого Локи, не менее дурацкого Фетиша и просто идиотское положение, в которое я попал: прямо посреди зала – атакуй с любой стороны!
Больше ни о чем подумать я не успел.
На пол рухнули драйдеры – две омерзительные твари размером с хорошего бычка. Обитатели подземелий, полукровки, ублюдки, пауконогие, дважды проклятые – все это о них. Схлестнуться с такой тварью втайне мечтает каждый рыцарь, но тем, чья мечта стала явью, я бы не позавидовал: ютиться в желудке паукообразной гадины гораздо скучнее, чем считать облака из окна родового замка. Но так то рыцари! У них у всех крыша сдвинута!
Я бы с удовольствием отдал тому же Ламеру обоих нападавших, лишь бы не мешали заказ выполнять!
Но Гронкяйр был далеко, а драйдеры близко.
– Ну, давайте, гады! – рявкнул кобольд бешено. С каждым словом изо рта его вылетала слюна, частью оседая на грязной рубахе. – Сожрите меня!
Да он в припадке блаженного бешенства, с ужасом понял я. Очень распространенная штука у них, степняков да и у всех воинов вообще. И страшная. Осененного этой «благодатью» можно хоть секирами-алебардами рубить, хоть луками-арбалетами стрелять – все одно живым не уйдешь. Да и он, правда, тоже – помрет, как увидит, что биться не с кем.
Что ж, нужно спасать свина. Иначе я рискую остаться без его зловонной отрыжки перед едой!
Нож воткнулся одному из драйдеров аккурат между лопаток. Паукообразная тварь обиженно взвыла и медленно стала поворачиваться ко мне. Я уже ждал ее, с Секачом наготове. Нельзя сказать, что не было страшно, но частичка безумия кобольда, похоже, передалась и мне.
Драйдер, повернувшись, злобно зашипел: тем легким уколом я только раззадорил его. Я не стал объяснять ему, зачем впустую метал нож, лишь тупо усмехнулся и побежал навстречу.
– Что ты делаешь?! – воскликнул кобольд отчаянно.
«Фенрир его знает!» – хотел крикнуть я. Может, погеройствовать захотелось? Или детство заиграло в одном месте, с его рыцарями, драконами и принцессами?
Как бы то ни было, я толкнулся левой ногой и… беспомощно растянулся на полу – совсем не по геройски. Раненый (громко сказано, но все же!) драйдер радостно затрещал и засеменил к поверженному сопернику. То есть ко мне.
Умирать не хотелось страшно. Хотя, может, в Валгалле и лучше – там хоть не щелкает что-то под ухом!
Я замер на земле, не решаясь подняться: странный щелчок в гномьей пещере мог значить все, что угодно.
Еще щелчок. Секунда – и святилище превратилось в настоящий ад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});