Читать интересную книгу Замок воина. Древняя вотчина русских богов - Валерий Воронин

«Детищем» нечастых, но плодотворных контактов Феликса Феликсовича-старшего и Шариде явилось создание духовного комплекса, в который входит треугольник Счастливое – Соколиное – Ливадия. Хотя правильнее сказать – воссоздание его в былых границах.

Князь Юсупов передал по просьбе Шариде ей несколько предметов. Каждый из них нёс свою задачу и выполнял особую, лишь ему одному предназначенную роль. Сейчас я не стану говорить о них более подробно, ибо цель этих подарков мне неизвестна. Возможно, в будущем они проявят себя и истинное их назначение будет открыто. Не исключено, что я сам открою их тайну. Но уже не в этой книге. Скажу лишь, что Шариде тщательно берегла эти предметы и они всегда находились при ней.

Когда волны революции докатились до Крыма и охотничий замок отошёл к новой власти, Шариде покинула гостеприимный «Аскерин» и переселилась в Узен-Баш, к Сулиме. Она и прежде здесь бывала не раз, ещё в период строительства самого дома. По просьбе Шариде здесь был разбит виноградник, и за несколько лет лоза поднялась, образовав отличную беседку. В ней поставили стол с короткими ножками, за которым шаманка любила сиживать. Здесь же ей открывалось будущее, и Шариде передавала его, как сказку, своему внуку Ибрагиму. Мальчик слушал открыв рот, удивляясь бабулькиным фантазиям. Сулима однажды предложила эти рассказы записать, что и было после длительных раздумий исполнено. Но к этой теме мы ещё вернёмся.

Шариде умерла неожиданно. Ещё накануне она помогала Сулиме собирать хворост в лесу, а вечером о чём-то долго разговаривала с внуком. Рано утром следующего дня вдруг объявила, что ей надо срочно посетить «Аскерин». Сулима с сомнением посмотрела на мать и спросила, не нужно ли ей помочь? Но Шариде заверила, что просто соскучилась по своей соколиной башне.

Когда шаманка ушла, Сулима долго не находила себе места. Шариде уже не была столь молода, чтобы совершать подобные путешествия. Да и времена были неспокойные. Спустя время дочь пошла следом. Но в пути догнать Шариде ей не удалось, очевидно, мать пошла кратчайшим путём, а Сулима – по объездной, хорошо накатанной дороге.

Возле Соколиной башни Шариде сделалось худо. Там её и обнаружила Сулима. Силы у матери таяли на глазах. Сулима нашла знакомого татарина, который перевёз суфию в Узен-Баш, где она на следующий день и умерла. Получалось так, что шаманка перед смертью ездила в Соколиную башню, чтобы попрощаться с ней.

По завещанию Шариде похоронили рядом с домом Сулимы на весьма необычном месте – под пешеходной дорожкой, которая ведёт к центральному входу в усадьбу от дома. Шариде сообщила Сулиме, что рядом с дорожкой когда-то стояла древняя башня. Теперь от неё не осталось и следа. А подпорная стена, укрепляющая склон горы, нависающей над дорожкой, сложена из камней, бывших ранее в башне. Будто бы эту башню надо обязательно отстроить. В этом, мол, весь смысл проживания Сулимы в Узен-Баше.

Неясные, запутанные пояснения матери Сулима слушала, но смысла и значения сказанного не понимала. Но желание быть похороненной именно под пешеходной дорожкой она исполнила. Что же касается башни – то вскоре хозяйка дома и вовсе перестала об этом думать. Ни средств, ни денег, ни сил на подобные работы у одинокой женщины не было. Так что реконструкцию башни пришлось отложить на долгие годы.

Много лет спустя я вместе с дедом Василием посетил усадьбу, где когда-то жила Сулима. Накануне выпал снег, и мы протаптывали в нём узкую скрипучую тропинку. Недалеко от дома мы остановились. Оказалось впоследствии, как раз на том месте, где была захоронена Шариде. Но снег тогда замёл землю, и я даже не видел, что стою на пешеходной дорожке. Тем более мне и в голову не могло прийти, что подо мной находится усыпальница. Никакой башни рядом я не обнаружил. Завещание Шариде в этом направлении так и не было исполнено. А может быть, просто время для её возведения ещё не подошло?

Что я испытывал, стоя над могилой Шариде? Откровенно сказать – не помню. В тот момент меня заботило то, что я вторгся в пределы частного владения без разрешения хозяев, и это обстоятельство меня тревожило больше всего. Но ведь я стоял над усыпальницей – это факт! Дед Василий устроил такую «встречу» с прошлым или в том состояла воля самой Шариде – судить не берусь. Но именно после посещения дома Сулимы у меня появилось желание узнать об этой семье как можно больше и, конечно же, о самой Шариде.

Долгие годы я не мог найти ответ на странное желание суфии быть похороненной под пешеходной дорожкой. Вначале я предположил, что она просто замаскировала собственную усыпальницу, чтобы никто в последующем не смог её отыскать и разграбить. Но позже свою точку зрения я изменил.

Дело в том, что я открыл для себя одну малоизвестную для посторонних страничку из жизни суфиев. Ранее мне представлялось, что Шариде – уникум, единственная женщина-дервиш, исключение из правил жизни аскетов-суфиев. Но эти предположения оказались ошибочными. Как выяснилось, среди суфиев-аскетов женщины были всегда. Причём самые выдающиеся из них причислены к лику святых. И таких в мире суфиев оказалось достаточно много. Это целая ветвь духовной жизни Востока, а Шариде – одна из её представительниц.

Мне даже показалось, что живи Шариде не в «Аскерине» и Узен-Баше, а где-нибудь в Багдаде или Дамаске, она непременно была бы причислена к лику святых суфиев. Хотя, может быть, и здесь я ошибаюсь. Не исключено, что она и считается в их среде святой. Жизнь в Турции и Евпатории, где она была на виду, вполне могла стать основанием для такого причисления. А её скрытая от посторонних последняя часть в Коккозах, как человека, избранного Всевышним для важного, поистине судьбоносного дела – лишь тому подтверждение.

Подумалось: наверняка, братья и сёстры по её суфийской вере и образу жизни пытались разыскать Шариде или хотя бы узнать, как сложилась её жизнь и где она покоится. Не исключено, что её имя (настоящее, не вымышленное) значится в перечне святых-аскетов, относящийся к суфийской ветви мусульманской веры. Возможно, эти строки дойдут до суфиев, посвящённых в тайны Шариде, или просто слышавших о ней как о легендарной женщине, что возобновит интерес к нашему недалёкому прошлому, в котором осталось так много загадок…

И только теперь мне становится понятно, почему же эта женщина завещала похоронить себя под пешеходной дорожкой. Оказывается, в древности, в том числе и на Востоке, существовала такая традиция. Иногда странствующие монахи, отшельники или люди, избравшие аскетический образ жизнь, завещали похоронить себя в тех местах, где часто ступают прохожие или паломники. К подобным местам относятся входы в храмы, узкие монастырские коридоры, иные духовные места.

Люди тысячами ног ступают по могильным плитам усопших. Есть даже такое выражение – «попирать ногами». Но в подобном акте нет ни йоты унижения. Просто для истинного аскета, сильного духом, чья жизнь в материальном мире важна не приобретениями благ, а исполнением воли Всевышнего, подобное «попирание ногами» является продолжением этой же духовной, аскетической жизни, абсолютно равнодушной к любому возвеличиванию и себялюбию.

Как мне кажется, в жизни мне очень повезло. Я несколько минут стоял на могиле Шариде. Этот случайный духовный контакт помог мне в дальнейшем увидеть то, что однажды открылось этой необыкновенной женщине. Увидеть, понять и запомнить. Но разве этого мало?

8

После возвращения из Коккоз князь Юсупов вёл жизнь затворника. Этому способствовали и обстоятельства, связанные с проживанием семьи в Крыму, и общая политическая ситуация. Но прежде всего – таково было желание самого Феликса Феликсовича. Революция и свержение монархии потрясли его до глубины души. И несмотря на то, что этот могучий, стойкий человек крепился, как мог, было видно, что он опустошён.

Пройдя через аресты, которым подвергалась семья и все проживающие в Крыму Романовы, когда в любую секунду можно было ожидать участи, постигшей царскую семью, Юсуповы эмигрировали в Европу. Это было бегство, когда теряешь всё ради сохранения жизни. Жизни на чужбине, без идеалов, без веры в будущее, без души, оставшейся там, на родине, в теперь уже далёкой, почти призрачной России. Это был шаг отчаяния, прыжок в пропасть, ни глубины которой, ни противоположного берега увидеть было невозможно.

Умер князь Юсупов в 1928 году в Риме, на десять лет пережив монархическую Россию. Все свои тайны он унёс с собой, не передав никому ничего из того, что предназначалось лишь избранным. После ухода семьи Юсуповых с политической арены России от этого рода остались и прекрасный архитектурный ансамбль в Архангельском под Москвой, и ныне «президентский» дворец в Кореизе, и всеми забытый дом-замок охотника в Соколином. Осталось имя, которое до сих пор что-то да значит.

Мне кажется, что этому имени ещё предстоит сыграть свою особую роль. Почему-то есть такое убеждение, что о Юсупове либо о чём-то, ему принадлежавшем когда-то, заговорят в тот момент, когда, наконец, начнёт осуществляться замысел, однажды заложенный в основу охотничьего юсуповского замка в Коккозах (нынешнем Соколином). Начнётся цепная реакция, которая приведёт к цели, поразить которую мыслилось ещё в те далёкие годы начала двадцатого века.