Читать интересную книгу Шерлок Холмс и узы крови - Фред Саберхаген

К северу от нашего отеля, на дальнем берегу Невы, высились мрачные серовато-коричневые стены Петропавловской крепости, выполнявшей роль тюрьмы. Стройный золотой шпиль, видный почти в любой части города, принадлежал собору, находившемуся в стенах крепости.

По южному берегу Невы на протяжении трёх миль протянулась набережная из розового финского мрамора. На этой набережной размещались Зимний дворец, Адмиралтейство, иностранные посольства и дворцы знатных вельмож, богатых купцов и землевладельцев.

В 1903 году население столицы России составляло около полутора миллионов. Таким образом, Санкт-Петербург уступал Лондону, но являлся одним из крупнейших городов Европы и мира. А судя по суете на причалах, где разгружались торговые суда, и по явному уважению, которое выказывало монархии большинство людей, их величества Николай и Александра пока что прочно сидели на троне, несмотря на попытки террористов разжечь революцию.

В это время года царская семья редко жила в Зимнем дворце, огромном импозантном здании, построенном в восемнадцатом веке императрицей Елизаветой. Как сказал нам Армстронг, царь и царица имели обыкновение проводить лето в Царском Селе, экстравагантной деревне царя, находившейся в пятнадцати милях к югу от Санкт-Петербурга. Царское Село называли «сказочной страной». В парке, на зелёной лужайке в восемьсот акров, резвились четыре дочери царя — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, которым было, соответственно, от восьми до двух лет.

Конку ещё не заменил трамвай, а автомобили были гораздо большей редкостью, чем в Лондоне. Летом часто попадались экипажи на резиновых шинах, и по крайней мере на главных улицах была ровная мостовая.

Сразу по прибытии мы начали осуществлять планы, разработанные на борту судна. Каждый из нас должен был отыскать в Санкт-Петербурге коллег по профессии и через них попытаться выяснить о нашем враге всё, что можно.

Дракула невзначай упомянул, что здесь могут обитать местные вампиры, с которыми он постарается завязать знакомство.

— Скорее всего, косвенным путём: для начала мне нужно связаться с одним живым человеком, другом моего старого друга.

Зубатов, глава царской тайной полиции, много слышавший о Холмсе и давно желавший с ним встретиться, был могущественным человеком, и мой друг собирался навести справки по этим каналам.

Армстронг чувствовал себя в Петербурге свободно, поскольку провёл здесь большую часть прошедшей зимы и весны, выполняя обязанности корреспондента своей американской газеты. В этом городе ему многое нравилось, но не всё: например, он находил несносной официальную цензуру. Мартин страдал тогда от разлуки с Луизой и был безумно рад, когда его перевели в Лондон.

Со своей стороны, я попробовал, правда, без особого успеха, наладить контакты с местными медиками через общих знакомых. Неожиданно объявился один друг моего друга — русский, который занимался исследованием чумы в Париже. К сожалению, он ничего не знал о графе Кулакове. От нового знакомого я не почерпнул никакой более существенной информации, чем та, что Санкт-Петербург называют Снежным Вавилоном, а иногда Северной Венецией из-за множества рек и каналов.

Меня также предупредили, что летом здесь существует серьёзная угроза холеры и обязательно нужно кипятить питьевую воду.

Приятно было отметить, что телефоны здесь так же распространены, как в большей части Британии. Во всех лучших отелях и других важных учреждениях имелся хотя бы один телефонный аппарат, и, как мне сказали, в России много тысяч абонентов.

Наша задача в городе облегчалась тем, что кое-кто из нас понимал язык, на котором говорило местное население. Холмс немного говорил по-русски и ещё больше понимал. Как он мне объяснил, это было результатом двухлетнего путешествия по Тибету. А граф Дракула бегло говорил на языке времён Ивана Грозного. Холмс сказал мне, что русская речь Дракулы старомодна и даже архаична. По словам графа, он никогда прежде не бывал в Санкт-Петербурге. Признаюсь, я преисполнился благоговения, осознав, что он значительно старше этого города.

Армстронг, проведший в Санкт-Петербурге несколько месяцев, мог похвалиться поверхностным знанием современного русского языка.

Мне очень помогало то, что все образованные люди в столице говорили по-французски, а некоторые даже предпочитали этот язык родному. К тому же многие знали английский.

В наш первый вечер в Санкт-Петербурге мы посетили одно богемное кафе в подвале. Сидя под афишей, рекламировавшей последнее в этом сезоне выступление Анны Павловой, мы обсудили наш следующий шаг.

Мы намеревались узнать, с кем Кулаков тесно общается в Санкт-Петербурге и дружит, и у кузена Холмса было несколько предложений на этот счёт. Всё, что нам удалось разузнать до сих пор, подтверждало, что у нашего врага мало близких знакомых как в Петербурге, так и где-либо ещё.

Мы так и не знали, вонзил ли Кулаков свои клыки в последнюю жертву. Лично я считал это возможным, хотя и признавал, что у него могут быть причины не делать этого.

Между тем я поздравлял себя с тем, что мне удалось взять с собой Сару. Правда, суровые требования долга не позволяли мне видеть её так часто, как хотелось бы.

Поскольку я время от времени ловил на себе неодобрительные взгляды Уотсона, то наконец соизволил заверить доброго доктора, что ему нет нужды тревожиться о том, что Сара станет вампиром. При некоторой сдержанности партнёров такой результат можно отсрочить на долгое время, и большинство моих любовных романов не закончилось подобным образом.

Постепенно наша медленно расширявшаяся сеть контактов в этом городе начала приносить плоды, как виноградная лоза. Так, мы выяснили, что Кулаков планирует представить Ребекку в высшем свете как свою новую жену, вывезенную из Англии. В Санкт-Петербурге его считали вдовцом, последняя жена которого умерла несколько лет назад.

Как нам стало известно, до недавней поездки в Англию не в привычках графа было вращаться в петербургском свете. Периодически он появлялся на светских приёмах, но предпочитал уединение и основную часть времени проводил в своих обширных загородных владениях.

Мартина Армстронга всё ещё переполняли сложные чувства к покойной Луизе. Его возлюбленная была вампиром, и ему трудно было поверить, что теперь она ушла навсегда. Предвидя аналогичную судьбу для Бекки, Армстронг бессонными ночами представлял себе, как она в дневное время спит в своём гробу. К тому же он узнал об употреблении деревянного кола.

Кто же станет её любовником, когда она превратится в вампира? Только не Кулаков: два вампира никогда не спят вместе.

Нет, любовник Бекки должен быть живым человеком, и у такой пары нет будущего в обществе — в любом человеческом обществе, подумал Мартин.

Сара Керкалди уже начала разбираться в вампиризме к тому моменту, когда мы отправились в Россию. Хотя Сара искренне оплакивала брата и жаждала отомстить за него, она начала подумывать о том, каким образом можно использовать открывшиеся перед ней возможности в карьере медиума.

Те немногие свидетели, которые видели Кулакова после его возвращения в Санкт-Петербург, утверждали, что он производит впечатление человека, страдающего каким-то умственным или физическим недугом. Мы гадали о том, не является ли этот недуг веской, если не единственной, причиной его приезда в Санкт-Петербург.

— Возможно, он приехал сюда в надежде излечиться? — спросил я.

Никто мне не ответил.

Прекрасные белые ночи, длившиеся ещё и в июле, нравились живым гостям города, но осложняли существование заезжих и местных вампиров.

Холмс спросил Мартина Армстронга, не говорит ли Ребекка Алтамонт по-русски. Детектив предположил, что незнание языка, несомненно, усугубит её ощущение беспомощности и одиночества. Кроме того, ей труднее будет попытаться сбежать, если она примет такое решение.

Когда мы снимали номера в отеле, то особенно подчеркнули, что там должен быть телефон. В первые два дня нашего пребывания он молчал, но к концу третьего зазвонил. Подняв трубку, я, к своему великому удивлению, услышал обезумевший женский голос и далеко не сразу понял, что он принадлежит Ребекке Алтамонт.

Не буду повторять всё, что наговорила загипнотизированная и запуганная девушка, а также останавливаться на своих бесплодных попытках прервать её и хоть как-то обнадёжить. Достаточно сказать, что она нас всех проклинала за то, что мы мешаем её счастью, и призывала вернуться домой.

Потом она вскрикнула — вероятно, телефонную трубку грубо вырвали у неё из рук. И последовал злорадный постскриптум, произнесённый незнакомым мужским голосом. Вскоре до меня дошло, что это сам Кулаков.

— Доктор Уотсон, насколько я понимаю? Мистера Холмса сейчас нет? Это плохо.

И Кулаков стал меня запугивать. Он говорил, что до сих пор хорошо обращался со своей пленницей, но если Шерлок Холмс и другие любители лезть не в своё дело немедленно не уберутся из этой страны, он начнёт наказывать Ребекку Алтамонт за наши, как он выразился, проступки.