Читать интересную книгу Хлеб сатирика - Мануил Семенов

Юные гости Наденьки по очереди заглядывали в столовую, но на них сердито шикали, и они со страхом бежали прочь. Любовь Петровна вскоре вышла в переднюю, стала одевать ребят и провожать их домой.

А в столовой уже все разбились на группы. Нина Владимировна что-то нашептывала тете Гале, Иночкин подсел к Зое, а ее муж с Сизовым уединились в дальнем углу стола.

— Правильно говорит Нина Владимировна, — заплетающимся языком бормотал муж Зои. — Сплотимся, Коля, притом самым естественным способом.

И лихо чокался с Сизовым.

Когда поздно ночью вернулся с дежурства хозяин дома, он застал следующую картину. Озабоченная хозяйка мыла на кухне посуду. Галина Петровна на правах близкой родственницы спала с Наденькой в ее кроватке, Зоя — рядом, на кушетке, ее муж дремал, облокотившись на стол. Уехала домой Нина Владимировна, исчез куда-то, влекомый своим собачьим нюхом, Иночкин.

В столовой сидели трое.

Взобравшись на диван, Николай Иванович Сизов тщетно старался добиться устойчивой работы ткацкого станка. Челноки с разноцветными нитками все время падали у него из рук.

А напротив, примостившись на краешке стула, сидели две его дочки-близнецы и испуганно наблюдали за неумелой работой своего отца. Они ждали, когда наконец отцу надоест изображать текстильную фабрику и он отвезет их домой.

Завтра они наверняка опоздают в школу. И им придется сказать учительнице, что у них очень болела голова, потому что были в гостях у Наденьки. На ее веселых именинах.

Операция «Б»

И угораздило же людей переезжать на новую квартиру под Новый год! Из всех трехсот шестидесяти шести дней этот, наверное, самый неподходящий для такого дела. Тут бы елку наряжать, сдобные коржики печь — и вдруг нате вам, извольте ехать чуть ли не под самый город Боровск! Да и что соседи могут подумать? Двадцать лет — год в год — жили дружно, водой не разольешь: вместе и на демонстрации, и на рыбалку ездили, и по грибы, вместе и Маи и Октябри праздновали, дни рождения, а тут вдруг разъехались. Да в какое время — того и гляди, что за новогодний стол придется садиться. От людей стыдно.

Но разве есть на свете человек, который, о боже, мог бы переспорить маму!

— И ничего не стыдно, — твердила она, отвергая все очень разумные, как казалось Вовке, папины доводы. — Люди тоже не бесчувственные, поймут. Я, может быть, этого дня всю жизнь ждала…

— Ну, хорошо, я больше дискутировать не намерен, — отвечал папа. — У меня, если не забыла, дежурство сегодня. Это тебе не шутки шутковать — такую махину работы свалить за шесть часов! В четыре вернусь, посмотрим.

Вовка уже давно убедился, что главнее мамы никого нет, да и быть не может. Вот и сейчас, папа хоть и сказал «посмотрим», а что толку! Смотри не смотри, а придется им всем ехать в боровские пущи. Это закон.

Вовка учился в четвертом классе, но уже начал приучать себя к логическому мышлению. И теперь он решил представить всю огромность предстоящей маме работы в виде четкой схемы. У него вышло:

а) сложить и упаковать все вещи;

б) перевезти;

в) распаковать и расставить вещи на новом месте.

Далее следовало, идя от общего к частному, столь же четко представить себе последовательность действий внутри каждого из этих трех разделов, или, иными словами, составить научно-обоснованный оперативный план переезда. Без этого, как представлял себе Вовка, нельзя сделать ни шагу. И он, вынув из портфеля чистую тетрадку, четко вывел на обложке:

«„Операция Б“. 31 декабря 1956 года».

Потом перевернул обложку и вверху первой страницы написал:

«Цель, задача операции: осуществить переезд семьи С.К.Синева со 2-й Бородинской, 64, на Боровское шоссе, 10, в составе четырех человек».

«Условия: Расстояние…» Вовка посмотрел в запорошенное снегом окно и мысленно представил себе, как далеко находится 2-я Бородинская от Ленинских гор. Потом написал:

…«ориентировочно 5–6 километров. До встречи Нового года осталось пятнадцать часов. Имеются отдельные неувязки». Эту последнюю фразу Вовка написал, имея в виду утренний разговор между родителями. Что поделаешь, наука должна быть объективной!

Но тут нашего исследователя прервали. Мама велела Вовке бежать в хозмаг за веревками.

— Выбирай, которые покрепче. На семьдесят копеек! — уже вдогонку крикнула она ему.

С этого момента все смешалось. Мама сбегала в телефон-автомат и позвонила в контору по перевозкам домашних вещей. Подъехали два грузовика, и в комнату сразу пришли четыре грузчика.

Один из них, черный, похожий на цыгана, видимо, старший, спросил:

— Как будем возить, хозяйка? Если хочешь, чтобы отходов не было, то придется расщедриться. — И изобразил руками подобие некоего сосуда.

— Какие там еще отходы! — сердито ответила мама. Потом, поняв, на что намекает цыган, сказала: — Ладно уж, куплю. Только вы, ребята, понежнее с вещами. Жалко ведь, не чужое это.

— Можно и понежнее, — добродушно согласился цыган. И, обращаясь к грузчикам, внушительно добавил: — Смотрите, черти, что бы ни одной царапинки. Хозяйка добрая! А ну, взяли инструмент!

И пианино поплыло из комнаты.

За ним понесли диван, потом швейную машину, Наташкину кровать, одеяла, велосипедную раму и колеса, фикусы, телевизор, утюги и сковородки, чайную посуду, набор слесарных инструментов, банки с вареньем, муку, мастику для натирания полов, тюлевые гардины, сапожные щетки и обувь, лыжи, стеклянный шкаф, книги, старую керосинку и фонарь «летучая мышь», белье, чернильный прибор, вешалку, люстру и настольную лампу, кухонный стол, бельевой бак, обеденный сервиз…

Все существо Вовки протестовало против этой вакханалии. Его научной добросовестности наносился жесточайший урон. Начисто опрокидывались годами накопленные представления о сыпучих и жидких телах, о взаимопроникновении различных химических элементов, представления о ломкости, хрупкости стекла, дерева, железа. В действиях этих четырех грузчиков нельзя было заметить ни малейшего намека на разумное начало, они носились взад и вперед, как одержимые. Вовка с ужасом думал, что все это беспорядочное нагромождение вещей в конце концов превратится в груду черепков и обломков.

А в комнате то и дело раздавалась отрывистая команда цыгана:

— Взяли!

— Берем!

И скоро уже ничего не осталось. Мама, Вовка и Наташка вышли во двор и с радостью убедились, что все вещи аккуратно расставлены и нигде не видно ни одного черепка.

Машины двинулись к Ленинским горам.

Папа, как и обещал, вернулся со своей новогодней вахты к четырем и с ужасом увидел, что их комната пуста. На окне он нашел забытую Вовкой тетрадку и с грустной улыбкой прочел: «Операция Б».

Ему ничего не оставалось делать, как присоединиться к своему бежавшему семейству.

А перед семейством тем временем встали новые трудности. Ему предстояло отыскать тетю Лушу.

Выяснилось, что, несмотря на явное наличие управдома, его заместителя, бухгалтера, секретаря, инженера, въехать в новую квартиру без тети Луши нельзя. А она отсутствовала.

Выяснилось, что, во-первых, только у тети Луши можно получить ключи от квартиры; во-вторых, только она знает, где в данный момент находится газовщик и водопроводчик; в-третьих, без ее помощи нельзя заполучить электрика Ивана Ивановича и его помощника Костю.

Одним словом, мама вышла из конторы домоуправления и сказала:

— А ну, ребята, быстро слезайте и пошли искать тетю Лушу.

И Вовка побежал в одну сторону огромного, как Пушкинская площадь, двора, Наташка — в другую, мама — в третью. Но оказалось, что поисками заняты не только они одни. По двору бегали еще какие-то мальчики и девочки, мужчины и женщины и кричали на разные голоса:

— Тетя Луша-а-а!

А у подъездов накапливалось грузовиков все больше и больше. И крики становились все гуще:

— Тетя Луша-а-а!

Наконец тетя Луша отыскалась, мама получила ключи, и грузчики с такой же легкостью и с той же последовательностью перебросили все имущество Синевых с машин на шестой зтаж, в сорок восьмую квартиру, где им теперь предстоит жить. Вот это квартира! Две комнаты, кухня, ванная, балкон, — Вовка обалдел от радости. Но мама не позволила ему предаваться телячьим восторгам. Грузчики, получив положенное, уехали, и мама сказала:

— Беги с тетей Лушей за Иван Ивановичем. Да не зазевайся там!

Надо было устраиваться на новом месте, тем более, что за окном, где виднелись шоссе, какой-то лес и деревня, уже сгущались сумерки.

Иван Иванович оказался пожилым человеком в очках, а его помощник Костя — двадцатилетним пареньком с модной прической и ясными-ясными голубыми глазами. Они быстро включили свет в прихожей, спальне, на кухне, в ванной, но с розеткой для телевизора произошла заминка. Сначала в ней ковырялся Костя, потом Иван Иванович, и все безуспешно — тока не было.