Читать интересную книгу Русские кругосветные мореплаватели - Николай Нозиков

«Моллеру» предлагалось исследовать все побережье Аляски и прилегающих к ней островов. По выполнении исследований суда должны были соединиться в Петропавловске и вместе возвратиться в Кронштадт.

«Сенявин» вышел из Кронштадта 20 августа 1826 г. Пройдя Толбухин маяк, командир приказал поставить команду и офицеров во фронт. Когда весь экипаж выстроился на шканцах и на шкафуте, Литке сошел с капитанского мостика и, приложив руку к козырьку фуражки, обошел всех. На середине шканцев он остановился и поднял руку, приглашая к вниманию.

Литке был высокого роста, сухощавый и крепкий, с густыми белокурыми волосами и длинными усами. Опираясь на саблю и внимательно смотря своими голубыми глазами в лица офицеров и команды, он обратился к ним со следующими словами:

— Я хочу не токмо поздравить вас с первым выходом в дальнее плавание, но также изъяснить вам те особые обстоятельства, в коих нам предстоит теперь находиться во время вояжа. Я хочу говорить не о вашей исполнительности к службе, которая для меня была всегда несомнительна, а о том, чтобы каждый из вас, кроме служебной исполнительности, еще в сердце своем носил любовь

к службе, любовь к морю, а наипаче всего любовь к своему «Сенявину», потому что коли будете любить свой корабль, то полюбите и службу и море. Обычно говорят, что по шлюпке видят, каков корабль, по кораблю — какова эскадра, но я вам скажу больше того. Помните, что мы идем в кругосветный вояж, что за нами далекой надолго останется Россия, что с флагом нашим на «Сенявине» мы несем славу, честь, величие и гордость дорогой родины. И я уверен, что вы высоко будете держать честь нашего военного флага.

Я уверен, что всякое дело, какое бы вам ни предстояло, вы выполните самым старательнейшим образом. Еще раз поздравляю вас с походом в кругосветный вояж, благодарю за быстрое вооружение

корабля и надеюсь и впредь видеть от вас такое же усердие в работе.

Затем Литке пригласил офицеров в свою каюту и там обратился к ним с речью:

— Я пригласил вас к себе, чтобы сказать несколько слов о моих взглядах на дисциплинарные взыскания… Вы знаете, что наш шлюп укомплектован отборною, лучшею во флоте командою и что каждый наш матрос постарается служить превосходнейшим образом, вы же все прекрасно образованные и воспитанные молодые люди. Я полагаю, что ввиду столь удачного подбора личного состава команды шлюпа мы можем обойтись без рукоприкладства и телесных наказаний. Я далек от мысли ограничивать ваши права, предоставляемые морским дисциплинарным уставом, на основании коего вы можете наказывать линьками провинившихся матросов, но разумею, вы сами со мною согласитесь, что по причине культурного развития и прогресса идей человечества лучше не пользоваться буквою старого закона. Как просвещенные, гуманные начальники вы всегда найдете в каждом случае для провинившегося культурные меры воздействия, кои несомненно принесут более пользы службе, нежели грубые и унижающие человека наказания. Я убежден, что, применяя словесные разъяснения, выговоры, назначения на штрафные работы, содержание на баке или в карцере и другие подобные исправительные средства, мы достигнем более хороших результатов, чем пользуясь линьками и розгами. Я надеюсь, что на «Сенявине» при культурном воздействии начальников на подчиненных служба не токмо не пострадает, но и выиграет.

Весь первый день плавания прошел в усиленной работе: было несколько авралов, производилась проверка расписаний, выравнивали дифферент, перекладывали грузы, изучали поворотливость корабля.

К вечеру горизонт покрылся дымом, похожим на густой туман. Продолжительная жара и засуха того лета вызвали многочисленные лесные и торфяные пожары в окрестностях Петербурга.

Дым целыми днями затемнял солнце; «Сенявин» был окутан дымною мглою и так шел до самого острова Гогланд, не видя ни берегов, ни маяков.

Гогланд прошли около полудня 22 августа, а из Финского залива в открытое Балтийское море шлюп вышел только 26 августа. Здесь недалеко от маяка Оденсгольм видели во время штиля несколько смерчей, опускавшихся к морю из густого черного облака. Моряки очень сожалели, что не могли рассмотреть ближе это интересное и редкое здесь явление. Вскоре подул противный крепкий ветер. Пришлось лавировать до самого Зунда.

Пролив Зунд — одно из тех мест, которые навсегда остаются в памяти путешественника. Здесь сближаются берега Швеции и Дании, море похоже тут на озеро, на котором множество судов под парусами или стоят в ожидании благоприятного ветра. По берегам Дании и Швеции, на фоне изумрудных лугов и темнозеленых лесов, пестрели города и селения.

Оставив в стороне островок Вен и пролавировав среди многочисленных новых и старых укреплений, «Сенявин» подошел к Копенгагену. Направо, на большом острове Зеландия и частью на материке, широко раскинулась столица Дании. Налево — длинный узкий остров, занятый военным портом, по обе стороны пролива — несколько бассейнов и каналов, служащих доками для выгрузки и нагрузки купеческих судов. «Сенявин» вошел на Большой рейд утром 8 сентября.

11 сентября пришел из Кронштадта военный шлюп «Моллер» такого же типа, как и «Сенявин».

Датчане очень радушно встретили наших моряков. Все офицеры и матросы по нескольку раз побывали в городе и осматривали его. Обширный военный порт говорил о былом могуществе Дании. Когда-то первоклассная морская держава, боровшаяся с соединенными флотами Англии, Швеции и Ганзейского союза, Дания того времени имела очень незначительный флот. Для сокращения расходов несколько больших кораблей были введены в порт, разоружены, над палубами их построены крыши, и корабли мирно доживали свой век.

На наших моряков Копенгаген, с его аккуратными однообразными постройками, чистенькими и довольно пустынными улицами, где почти не слышно никакого шума, сначала произвел впечатление чинности и скуки, но вскоре они переменили мнение и нашли, что датчане любезный и веселый народ.

В городе было много красивых дворцов, превращенных большею частью в музеи. Некоторые из них моряки осмотрели. Более других им понравился Розенберг, сооруженный в начале XVII в. Этот дворец в готическом стиле, богато украшенный фантазией архитектора, превращен в королевский музей, а роскошный парк вокруг него — сборное место копенгагенских нянек.

Для прогулок и народных гуляний в Копенгагене немало мест. Бульвар «Длинная аллея», между цитаделью и портом, с живописным видом на море всегда был полон публики. Летом в огромном парке Диргазе устраивалась ярмарка с балаганами, качелями и другими развлечениями. Но из всех мест народных гуляний самое излюбленное в Копенгагене — Тиволи, с его гигантскими старыми деревьями. Здесь гуляли все граждане города и моряки многочисленных судов, датских и иностранных. Вечером огромные толпы направлялись к этому месту отдыха в двух шагах от центра города. Часть парка Тиволи, в несколько квадратных километров букового дерева, покрыта прудами, озерами, ручейками, водопадами и лужайками.

Тиволи особенно оживлен по праздникам, когда там собирался почти весь город, и — что замечательно — в нем не было ни одного полицейского. На всех этих гуляньях порядок никогда и никем не нарушался. Многие из наших моряков ездили и ходили по окрестностям Копенгагена. Проголодавшись на прогулках, они заходили в домики крестьян, там их гостеприимно принимали, угощали чем могли, отказываясь часто брать за это плату.

15 сентября «Сенявин» и «Моллер» вышли в море. Переход до Портсмута был сделан при очень сильном шторме.

Вечером 23 сентября подошли к знаменитому Галоперскому маяку как раз в то время, когда его зажигали.

«Большое волнение качало его так ужасно, — говорит Литке в своем донесении, — что голова кружилась смотреть на него, и нельзя было не пожалеть сердечно об участи на нем живущих. Одна только закоренелая привычка к морю может сделать такое положение сносным. Поэтому здесь в смотрители маяков определяются старые, выслужившиеся моряки».

На другой день подошли к острову Уайт, а вечером 25 сентября шлюпы стали на якорь на Спитхедском рейде поблизости друг от друга. Стоянка здесь продолжалась около месяца. В Лондоне купили нужные экспедиции астрономические и физические инструменты, в Портсмуте — цепные канаты и якоря.

Литке производил опыты над постоянным маятником в Гриничской обсерватории. Опыты принадлежали к числу самых трудных в опытной физике. При производстве их Литке помогали заинтересовавшиеся гриничские астрономы, три капитана английского флота и секретарь адмиралтейства.

В свободное от службы и работ время наши моряки съезжали на берег. Англичане показывали свои доки, портовые мастерские, арсенал, адмиралтейство, два линейных корабля: «Виктория» и «Леандр».

«Виктория» стояла на рейде с поднятыми флагами, означавшими знаменитый сигнал адмирала Нельсона, поднятый на этом корабле перед началом Трафальгарского сражения: «Англия ожидает, что» каждый исполнит свой долг».