— Приятное соседство, — заметил я.
— Да, тут дело нечисто, — согласился Стиг.
День клонился к вечеру, возвращаться в офис не имело смысла, поэтому я зашел в ресторанчик «Потерс Стейкс», а оттуда направился в свой номер в отеле «Моррисон». Я читал статью Вестврука Педлера о том, каким скверным мальчишкой был Вилли Биофф, когда зазвонил телефон.
— Нат, это Джейк.
— Извини, Джейк, не позвонил сразу. Но у меня только твой телефон в офисе. В курсе, что происходит?
— Да, я звоню тебе из участка Маркет. Меня доставили сюда для допроса.
— Черт подери, ведь тебя же там не было!
— Все в порядке. Придется поторчать тут немного.
— С какой стати, Джейк?
— Слушай, Нат, мы должны уладить это дело вдвоем. Ты поговори с Мартином.
— Зачем? Каким образом?
— А я поговорю с Куки. Куки — тот парень, который пригласил меня работать в союзе и...
— Что? Куки нанял тебя?
— Да, да. С утра я первым делом пойду навестить Куки, а ты сегодня же вечером найди Мартина и попробуйте сочинить какую-нибудь историю. Что-нибудь такое... про несчастный случай.
— Не по душе мне эти махинации.
— Какие, к черту, махинации! Это настоящий бизнес! В дело уже вмешался госпрокурор. Знаешь, кто сменил Стига?
— "Бочонок" Гилберт?
— Он самый, — ответил Джейк.
Капитан Дан Гилберт, по кличке «Бочонок», слыл самым богатым полицейским в Чикаго. Говорили о его связях со всеми криминальными группировками, с крупными дельцами, занимающимися сомнительными сделками.
— Филиал профсоюза прикроют, — заявил Джейк, — он, как пить дать, раскопает что-нибудь в бухгалтерских отчетах, а перестрелка послужит оправданием для закрытия профсоюза.
— В результате зарплата членов профсоюза останется на нынешнем уровне, — заметил я. — А это как раз то, что на руку дельцам типа Билли Скидмора.
— Верно. Но затем, спустя некоторое время, месяцев эдак, скажем, через шесть, кто-то другой вновь откроет профсоюз. Например, кто-нибудь из братии Нитти и Гузика.
— В противовес Драггану и Морану.
— Не равняй, Нат, с Нитти и Гузиком. Эти ребята действуют чересчур прямолинейно.
— Согласен. Просто слышал, будто Моран замешан в скандале с акциями железнодорожных компаний, разразившемся на прошлой неделе.
— Никто не совершенен в этом мире, Нат, вспомни, к примеру, своего старика.
— Брось, Джейк. Не думаю, что ваш союз представляет собой то, что имел в виду мой отец, когда раздавал памфлеты на Максвелл-стрит.
— Но пока это единственная организация, которая стоит между рабочими и такими, как Билли Скидмор.
— Насколько я понимаю, тебе известно, где прячется Мартин?
— Да. У своей секретарши. У ее матери есть домик в Хинсдейле. Лемме даст тебе точный адрес...
— О'кей, Джейк. Хотя, мне кажется, не следовало бы ввязываться в это дело...
Чтобы добраться до места на машине, потребовался по крайней мере час. Уже стемнело. Хинсдейл представлял собой тихий, хорошо обеспеченный небольшой пригород, а дом № 408 по Уолнат-стрит оказался двухэтажным строением, возвышавшимся посреди ухоженной лужайки.
Таких мест в пригородах встречается немало, и несмотря на это они всегда бросаются в глаза и вызывают удивление и восхищение горожан.
В окнах первого этажа горел свет. Я подошел к двери и постучал. Оружия, как обычно, у меня с собой не было. Возможно, с моей стороны это глупо.
Из-за двери послышался голос секретарши, дверь со скрипом отворилась. Сначала она меня не узнала.
— Я по поводу нашего совместного обеда сегодня вечером, — вместо того, чтобы назваться, сказал я.
Она облегченно вздохнула, улыбнулась и распахнула дверь шире.
— Вы мистер Геллер.
— Верно. А я до сих пор и не знаю, как вас зовут.
— Как же вы меня отыскали?
— У меня был адрес, но имени я вашего не знаю.
— Нэнси. Однако что вам угодно, мистер Геллер?
— Зовите меня Нат. Холодно. Можно войти?
Она чуть помедлила:
— Конечно.
Я прошел в красиво обставленную гостиную. Однако мне сразу бросилось в глаза, что дом принадлежал пожилому человеку, о чем говорили куклы и старинные фотографии в рамках на стенах.
— Это дом моей матери. И я живу здесь, — пояснила Нэнси. — Сейчас она гостит у родных.
Вот в этом-то я здорово сомневался. Вместе с матерью она не жила. Готов съесть все куклы в доме, если она не жила с Мартином в его занюханном маленьком бунгало на Южной Уолкотт.
— Знаю, что Джон Мартин здесь, — сказал я. — Это мне сообщил Джейк Рубинштейн и попросил заскочить по дороге.
Она растерялась, не зная, что ответить.
В этот момент из темного коридора в гостиную вошел Мартин, в рубахе с закатанными рукавами, без галстука. Выглядел он измученным. В руке сжимал пистолет.
— Что тебе нужно? — далеко не дружелюбно спросил он.
— Ты придаешь случившемуся слишком большое значение. Нет оснований скрываться от полиции. Подумаешь, стрельба в профсоюзе. В газетах всегда полно сообщений о таких происшествиях.
— Я же не каждый день стреляю в человека, — заметил Мартин.
— Рад это слышать. А как насчет того, чтобы спрятать эту штуку?
Мартин усмехнулся и швырнул пистолет на цветастую кушетку. Слишком мерзкий тип для такой хорошей девочки, как Нэнси. Но так уж почему-то случается, что хорошие девочки влюбляются в скверных мужчин.
Не дожидаясь приглашения, я сел. Но не на кушетку, а в мягкое кресло с резными деревянными ручками, поражавшими изяществом линий. Нэнси, облаченная в синее платье, сидела в каком-то оцепенении, готовая расплакаться в любой момент.
— Хорошо бы выпить чего-нибудь, — сказал я с явным намерением отвлечь ее и чем-нибудь занять.
— Я тоже выпил бы, — сказал Мартин. — Пива. Ему тоже.
— Пивко — дело хорошее, — великодушно согласился я.
Нэнси вышла на кухню.
— Что предлагает Джейк? — спросил Мартин.
Я пояснил, что Джейк опасается, если раздуть эту стрельбу в нечто более существенное, сначала в газетах, а затем в суде, то коррумпированные полицейские и дельцы от политики сровняют профсоюз с землей.
— Джейк предлагает вам с Куки вместе залатать брешь в заборе. Придумать какую-нибудь сказку. Затем договориться, как руководить союзом вместе, откупиться от него, словом, мало ли что еще.
— Плевал я на это дерьмо! — выругался Мартин. — Что случилось с этим жиденком, у него не все дома?
— Послушай, если ты работаешь на вестсайдской территории, — произнес я, — то там, где дело касается евреев, должен следить за своим языком.
— Ты-то что так волнуешься? Ты же ирландец.
— Неужели Геллер для тебя звучит по-ирландски? Пусть рыжие волосы не вводят в заблуждение.
— Тогда я плевал и на тебя тоже. Куки — лживый маленький жиденок, а Джейк якшается с ним. Проклятье! Считал, что можно довериться этому маленькому ублюдку...
— По-моему, можно. Думаю, он пытается спасти твой профсоюз от развала. Не знаю только, стоит ли его сохранять. Для чего ты-то в него влез, может быть, и впрямь заботишься о рядовых членах? А может, все дело в деньгах. В любом случае, я бы на твоем месте ворочал шариками побыстрее и состряпал бы более или менее сносную историю, чтобы Джейк попытался продать ее Куки. Потом, когда пыль осядет, у тебя все равно останется кое-что, чем можно будет заняться.
Мартин подошел ко мне вплотную и, направив на меня толстый палец, проговорил:
— Не верю тебе, скользкий сукин сын. Это ловушка. Хочешь свести нас вместе, чтобы я угодил в полицию и отправился под замок, а Джейк и Куки тем временем приберут союз к рукам.
Я поднялся с кресла:
— Решай сам. Меня послали передать тебе это предложение, что я и сделал. Теперь с вашего позволения...
Тыкая мне в грудь пальцем, Мартин проговорил:
— Передай от меня этому маленькому жиденку Рубинштейну, что...
Я звонко врезал ему по физиономии.
Но он не скис, а, наоборот, распалился. Уставившись на меня, выставив перед собой массивные кулаки, Мартин двинулся вперед с явным желанием как следует проучить.
Пришлось врезать этому подонку пару раз, потом добавить еще. Он упал. Я помог ему подняться на ноги. Повиснув на мне, Мартин попытался ударить меня сбоку. Тогда я крепко двинул ему по скуле, он рухнул и остался лежать на полу.
Вошла Нэнси, держа по кружке пива в каждой руке.
— Что... — начала было она, карие глаза широко раскрылись.
— Спасибо, — поблагодарил я, взяв кружку и залпом осушив ее, тыльной стороной ладони вытер пену с губ и добавил: — Вот это как раз то, чего мне не хватало. — И ушел, оставив их там.
На следующий день, рано утром, когда я еще брился в своем номере в отеле «Моррисон», зазвонил телефон.
Это был Джейк.
— Как вчерашний вечер? — поинтересовался он.
Я рассказал.
— Проклятье, — выругался Джейк. — Я все же переговорю с Куки. Посмотрим, может удастся немного их успокоить.
— Думаю, слишком поздно.
— Согласен, — сумрачно произнес Джейк.