Толмач вскочил первым. На замах у него не оставалось времени. Вместо этого он упер древко в землю и крутанулся вокруг него, как завзятая стриптизерша вокруг столба. Две пятки летели Артуру в лицо, он отвернулся, подставляя руку. Всё равно удар получился такой силы, что Коваль не удержался на ногах. Бурят, казалось, оттолкнулся от воздуха и снова выкинул ноги вперед.
Но в этот раз Артур его ждал и, лежа на спине, подставил скрещенные руки. Голень толмача угодила в захват, он упал на руки, но продолжал со всех сил лупить второй ногой.
Коваль перехватил бурята за затылок и дважды шмякнул его рожей в землю. Больше не успел, сам откатился в сторону, проехавшись щекой по острым камешкам, потому что из зарослей, подвывая и раскачиваясь, выпал Тигр. Его левая рука висела, как плеть, но второй меч он сохранил и оставался еще весьма опасным. Бурят вскочил, как ванька-встанька, выплюнул два зуба и пошел на Артура, легко перебрасывая грабли из руки в руку.
Ковалю показалось удивительным, что человек, направленный ему в качестве проводника и переводчика, так упорно стремится его убить. Впрочем, сын байкальской тайги вел себя не так, как остальные. Он скорее не сражался, а готовился исполнить роль палача или добить раненого. Артур отдавал ему должное: парень был выносливее всех остальных.
Артур поднялся на ноги, боясь глубоко вдохнуть. Ему казалось, что от последнего удара в бок могли быть сломаны ребра. Он отступал между прекрасных благоухающих цветов и внутренним зрением обшаривал сад в поисках врагов.
Аист был жив, но потерял слишком много крови. Он лежал в почерневшей траве и подергивал ногой, как огромный раздавленный кузнечик.
Быку оставалось жить несколько минут, если срочно не сделать перевязку. Медведь умер.
Бурят неторопливо надвигался, поигрывая граблями, как хворостинкой. Тигр тащился за Артуром следом, но это был уже не противник. Спустя минуту он упал и больше не поднялся.
Отступая, Артур подобрал вилы Аиста, но сразу убедился, что не сумеет с ними справиться. Древко было такого диаметра, что не помещалось в ладони. Кастет искать было некогда. Оставалось каким-то образом вернуться в кусты и поискать там багор, но бурят моментально пресек поползновения Артура. Он неодолимо теснил Коваля к воротам, где в спокойном одиночестве ужинал Настоятель Гоа.
Артур делал шаг влево, и противник плавно смещался влево. Артур попытался обмануть толмача, вызвать его на долгий бег по большому кругу, рассчитывая рано или поздно прорваться к сабле или багру, но ничего не получалось.
Парень вытирал кровь с разбитого рта, помахивал граблями и угадывал каждое обманное движение. Артуру пришло в голову, что он сильно переоценил остальных помощников Двуликого. Пожалуй, тут был только один профессионал. До встречи с таким соперником Ковалю не пришло бы на ум, что можно так виртуозно пользоваться садовым инструментом. Переводчик теснил Артура к воротам, словно подначивая забраться наверх и взять кувшин. Он ставил блоки, производил угрожающие выпады, но не делал попыток сблизиться: видимо, не хотел убивать врага слишком просто. Или не хотел потерять оставшиеся зубы. И тут Артур увидел в траве свой кастет. Наверное, Бык отшвырнул его после того, как вытащил из щеки. Для того чтобы подобрать багуа, Артуру пришлось сделать три шага вперед. Бурят не сразу сообразил, в чем дело, а когда понял, спокойствие впервые изменило ему. Парень сплюнул и выругался. Артур засмеялся и показал язык, хотя чувствовал, что еле стоит на ногах.
Они по-прежнему не были вооружены одинаково, но ситуация изменилась.
Коваль спиной отступал к выходу из сада, пока не оказался в тени ворот. И речи не могло быть о том, чтобы взобраться по гладкому трехметровому столбу. Между ним и парнем с граблями оставалось не больше шести метров; бурят перекидывал оружие в руках, не спуская с противника глаз. Мирно жующий настоятель был еще ближе. Кувшин с червями стоял на перекладине ворот.
И тогда Артур сделал то, что еще недавно показалось бы ему постыдным. Он напал на безоружного человека. Этот человек считал справедливым впятером навалиться на одного, поэтому Артур не слишком мучился угрызениями совести.
Бурят вскрикнул, рванулся к ним, но опоздал. А спустя секунду его грабли оказались бесполезны. Настоятель Гоа не сопротивлялся, хотя мог воспользоваться своими длиннющими руками. Коваль подскочил к нему сбоку, обнял за голову и приложил острие кастета к горлу.
– Нет! - сказал бурят. - Отпусти его!
– Брось палку! - приказал Коваль. - Не то я его прирежу!
Заднее лицо Гоа что-то невнятно пробурчало под маской. Настоятель продолжал сидеть ровно, не делая попыток защититься. Толмач быстро и жалобно залепетал на китайском. Гоа как-то странно забулькал, и Артур понял, что он так смеется.
– Почтенный Настоятель говорит, что ты победил, - бурят отшвырнул грабли. - Отпусти его, и можешь забрать сосуд.
– Нет, родимый, так не пойдет! - усмехнулся Артур. Ему очень хотелось перерезать почтенному Настоятелю сонную артерию. - Полезай на ворота и принеси мне кувшин. Живо, а не то я передумаю!
Поминутно оглядываясь, парень поплелся выполнять приказ.
– Теперь подбери грабли и кинь их за забор! А сам отойди. Дальше, еще дальше!! Теперь ложись лицом вниз! Вот так…
Коваль отпустил Двуликого и боком отпрыгнул назад. На шее Гоа остались кровоточащие царапины. Настоятель произнес длинную тираду, захихикал и принялся вдруг расстегивать ремешки своих масок.
Кувшин оказался пуст.
Ну конечно, пока шла драка, мальчишка сто раз успел бы его подменить! Артур не знал, что ему делать. Он озирался, сжимая в руке кувшин, и чувствовал, что его в очередной раз зло разыграли. Настоятель снял переднюю маску. Под маской оказались правильные черты лица, тонкие губы и седые кустики бровей над внимательными черными глазами. Гоа открыл рот и показал Артуру тонкую трубочку, зажатую между зубов. Затем он поднял правую ладонь и сложил пальцы щепоткой, будто собирался солить пищу. После этого Гоа отвернулся. А Коваль вдруг понял, что больше не контролирует свой организм.
Сердце стучало, легкие работали, он стоял на ногах, но превратился в тряпичную марионетку. Впервые в жизни Артур испытал столь острое ощущение бессилия. Его конечностями управлял кто-то другой, хотя разум оставался ясным. Всё, чему учил Бердер, оказалось ненужным.
Артур с изумлением наблюдал, как его собственная левая рука поставила кувшин, а правая, с зажатым в кулаке кастетом, начала подниматься вверх. Медленно, но неотвратимо зазубренные рога полумесяцев провели две дорожки по груди и достигли кадыка.
Ноги подогнулись. Он упал на колени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});