Вот теперь Серов действительно решил, что пора вставать. Он кое-как выкарабкался из сена, попутно вытаскивая все новые и новые соломинки из всех возможных мест, после этого тоже оделся и хотел было уже делать ноги, когда вернулась девушка. В руках она несла глиняную емкость — то ли кувшин, то ли чашку, то ли кастрюлю: мастерство изготовителя не позволяло признать в этом предмете что-то конкретное. Но главное было не это. Главное было то, что внутри. А внутри оказалось с пол литра холодной — аж зубы заломило — ключевой воды. Осушив одним махом емкость, Серов прислушался к своему организму — кажись слегка полегчало.
"Мало только, кажется, пол ведра бы выпил, — подумал он чувствыя, как во рту снова стремительно пересыхает, — ну да ладно, это не к спеху".
А в слух произнес:
— Доброе утро красавица, ты меня очень извини, но ничего из вчерашнего не помню… Как тебя зовут?
— Уна, ваша милость, — было видно, что девушка смущена, но старается этого не показывать.
На вид ей, как уже говорилось, было лет шестнадцать-двадцать, в общем она была как раз в том возрасте, который больше всего пугает мужчин. Во всяком случае, пугал на Земле: вроде бы выглядит взрослой, а по паспорту… а по паспорту может оказаться все что угодно… что чревато неприятностями.
Невысокого — капитану едва доставала плеча — с длинными прямыми волосами каштанового цвета. Не красавица, но и не уродка — таких большинство.
Не выдержав пристального взгляда, Уна окончательно засмущалась, прыснула в кулак, развернулась и убежала.
"Нда… отхватил себе приключений. Одно радует — по пьяни я все так же убедителен".
Было у него одно такое свойство организма: если в обычной жизни Серов был достаточно скромный и приставать ко всем девушкам был не приучен, то после определенной дозы алкоголя, становился немного наглым, очень веселым и беспощадно убедительным. Главное было не пропустить тот недлинный промежуток между "еще трезв" и "уже ничего не надо". Так что ситуация, аналогичная той, что произошла этим утром, была, скажем так, не внове.
Приведя себя кое-как в порядок, Серов отправился на поиски воинов своей маленькой армии. На то, что бы привести их в чувство понадобилось еще пара часов, так что покинуть деревню удалось только к полудню. Никаких претензий к облегчению капитана, к нему никто не предъявлял. Наоборот, когда отряд уже уходил, к нему подбежала Уна, поцеловала и прошептала на ухо, что бы он приходил еще.
Таким образом, приключение завершилось удачно, с какой стороны не посмотри. И отношения с деревенскими наладил, и людей в стычке немного обкатал, и женщину себе нашел, что тоже немаловажно. А еще трофеями разжился, коих было не так уж и мало: дюжина кожаных доспехов, с приклепанными местами металлическими бляхами, одна кольчуга, которую взяли с оруженосца, и один полный рыцарский доспех. Кроме того оружие на полтора десятка человек и пять лошадей — остальные к большому сожалению капитана пострадали во время засады и их пришлось забить. Конины, правда теперь было… хоть завались.
В последствии это небольшое дело еще раз повлияло на жизнь отряда. Серов, пораскинув мозгами, пришел к выводу, что молодым парням без личной жизни очень тяжело, и бороться с самоволками все равно бессмысленно. А если бороться бессмысленно нужно что? — Правильно, возглавить. Так вот, по воле случая в отряде появилась практика увольнений. Недовольных сразу стало меньше.
Интерлюдия 2
Далеко на западе континента, на северном берегу Большого Залива раскинулись чудесные леса. Поднимающиеся на десятки человеческих ростов вверх древние исполины плотно закрывают небо так, что до земли доходит лишь редкий лучик Онца. В тех лесах полно живности и под каждым кустом может притаиться какая-нибудь четвероногая, а иногда и безногая тварь. И не ступала там нога человека… Что, правда, не означает, что леса "бесхозные". Нет, той землей владеют эльфы. А это значит, что каждого человека, вступившего под сень эльфийских лесов ждет стрела. Это еще в лучшем случае.
Когда-то много веков, да, пожалуй, и тысячелетий назад эльфийские леса покрывали половину ойкумены: от пустынь на юге, океана на западе и предгорий на севере и востоке. Однажды, никто не помнит, когда точно это случилось, из-за северных гор пришел немногочисленный народ и поселился на границах леса. Как так получилось, что целый народ, смог прийти из земель считающихся гиблыми даже у двужильных гномов, спорят до сих пор. Одно ясно — без божественного вмешательства в таком деле явно не обошлось. Поначалу первородные не придали этому событию никакого значения. Не обращать же, право дело, внимание, на всяких дикарей. Ну а то, что дикари эти во многом более развиты, чем сами эльфы, длинноухим увидеть не позволила их собственная гордыня. Недаром гномы, живущие бок о бок с эльфами на много дольше говорят: "Гордыни одного длинноухого хватит на целую гномью общину, а трудолюбия одного гнома хватит на целый эльфийский Дом". Во многом это правда, хоть и не во всем. Эльфы умеют работать, когда им это нужно. Просто достигнув возраста в полтысячелетия — самый расцвет сил по меркам перворожденных — начинаешь смотреть на окружающие тебя вещи немного по-другому. "Кто понял жизнь, тот не спешит".
Такая философия, позволявшая эльфам доминировать над остальными расами с момента сотворения мира, на этот раз сыграла с ними злую шутку. Склонные к долговременному планированию, они оказались совершенно не готовы быстро реагировать на вызовы меняющегося вокруг них мира.
Когда длинноухие соизволили обратить внимание на копошащихся у границ людей, эти самые люди уже набрали силу и уничтожить — а чего еще заслуживают мелкие паразиты, которые завелись на теле земли — их оказалось не так уж и просто. Да и нужно честно сказать — эльфы не очень то и старались. Извечно разобщенные, отстаивающие в первую очередь интересы своего Дома и только потом — призрачное общее благо, первородные не смогли собрать достаточно сил, что бы выжечь людей с лица мира. Почему не смогли? Очень просто! Дома расположенные на севере были традиционно сильны и их южные сородичи лишь радовались возможному ослаблению политических конкурентов. Никто из тех кто сам не сталкивался с людьми не верил в то, что они могут нести угрозу могуществу лесного народа. Это против своих более старых врагов — гномов и орков — они могли объединиться. Ну а против людей… Первая Эльфийская война закончилась по сути ничем, и лишь взаимная ненависть в итоге стала ее результатом.
Эльфы, там, где-то в глубине веков упустили момент, когда все еще можно было изменить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});