«С ней все в порядке»— подумал Эмиль, усаживаясь.
Ему было не по себе. Ведь всегда, если чем-то виноват перед человеком, а он этого не знает, кошки скребут на душе. Эмиль де Мориво был сильно виноват перед Констанцией и поэтому, усевшись, избегал смотреть в ее сторону.
А зря. Ведь он не видел, как из-за спины Констанции появилась молодая девушка, почти еще ребенок и расширенными от удивления глазами осмотрела огромный зал оперы.
Констанция рукой, облаченной в белую перчатку, легко сдвинулав сторону занавеску, состоящую из мелких хрустальных нитей. Те, ударяясь одна о другую, мелодично зазвенели, чем привели в неописуемый восторг Колетту.
— Здесь так красиво! — чуть громче чем принято, воскликнула девушка.
Констанция приложила палец к губам.
— Здесь не принято, дорогая, разговаривать громко. Пылающая, как огонь в камине, хрустальная люстра, поднимаясь, проплыла возлесамой ложи. Колетта даже хотела протянуть руку, чтобы дотронутьсядо хрустального рожка, но Констанция снова удержала ее.
— Старайся, дорогая, не показывать вид, что ты здесь впервые.
— А почему?
— Так не принято.
— Хорошо, я буду во всем слушаться вас, — Колетта отошла в глубину ложи и застыла в кресле как каменное изваяние, сложенный веер она плотно зажала в кулаке, словно нож, которым собиралась нанести удар.
Констанцию это позабавило. Она уселась в кресло рядом со своейподопечной и легко, одним движением раскрыв веер, принялась им обмахиваться. Между сандаловых палочек на шелке засверкала картина — лес, извилистая река, замок на вершине горы. Этот пейзаж напоминал Констанции о местах, где прошло ее детство, где она жила, не подозревая, кем является на самом деле.
И ей захотелось, чтобы и Колетта раскрыла свой веер, ведь может быть, и там в чем — то предсказана ее дальнейшая судьба.
— Ты не хочешь посмотреть на мой веер? — спросила Констанция.
И девушка тут же догадалась, что ей нужно делать. Она неловко взмахнула рукой, пытаясь с первого раза распахнуть веер. Но конечно же, ей это не удалось. Тот вырвался и с громким стуком упал на пол.
— Я такая неловкая, — расстроилась Колетта.
— Ничего, это пройдет, дорогая. А чтобы веер не падал, проденькисть в петлю, — и Констанция показала своей подопечной, как это следует делать.
Следующая попытка была удачной. Веер с легким треском раскрылся, показывая Констанции большие розовые цветы.
«Такие глупые, — отметила про себя мадам Аламбер, — как девушка, сжимающая их в руке».
Теперь уже Колетта следила за Констанцией в оба и все повторяла, точь-в-точь. Даже голову она вскинула, а потом, склонив на один бок, посмотрела в зал.
Констанция смотрела на своего любовника, на шевалье де Мориво, и взгляд Колетты тоже упал на этого человека.
Тот словно почувствовал, что на него смотрят две женщины одновременно, и на какое — то мгновение обернулся. Но тут же — Констанция готова была поклясться — Эмиль натянул парик поглубже на голову и вжал голову в плечи.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Констанция, — он что, избегает меня?
Понемногу затихали неслаженные звуки оркестра в яме. Все говорило о том, что спектакль вот-вот начнется.
Колетта пристально всматривалась в зал, словно там должно былоразыграться основное действие.
— Не верти так головой, — не удержалась Констанция и дала совет своей подопечной. — Ты должна вести себя так, словно родилась здесь.
— Хорошо, я постараюсь.
Девушка старательно обмахивалась веером, да так быстро, что Констанция и впрямь испугалась, выдержат ли тонкие сандаловые палочки. Но пока все обходилось. Девушка, если смотреть на нее издалека, выглядела так, как полагается, правда, Констанцию раздражала дурацкая прическа на ее вполне миловидной головке.«Наверное, этот ужас придумала Франсуаза»— решила Констанция, разглядывая косы, уложенные вокруг головы и скрепленные ужасно яркой широкой шелковой лентой.
А поверх всего этого буйства еле держалась огромная брошь, которая при каждом движении головы переваливалась с боку на бок.
«Да, несомненно эту прическу придумала сама Франсуаза».
— Что-нибудь не так? — осведомилась Колетта, глядя на своюпопечительницу.
— Да нет, все в порядке, ты выглядишь превосходно, особенноприческа.
— Это мама придумала так уложить волосы, — не без гордости сообщила Колетта, глядя на сверкающий золотым и серебряным шитьем занавес сцены.
И тут в дверь их ложи раздался негромкий стук.
— Войдите, — не оборачиваясь, бросила Констанция. А вот Колетта с нескрываемым любопытством обернулась к двери.
Дверь распахнулась и, пригнувшись в низком проходе, порог переступил прекрасный молодой мужчина. Правда, на этот раз пышные волосы виконта Лабрюйера были стянуты на затылке в хвост, с вплетенной в пряди черной атласной лентой.
— Констанция, — проговорил виконт, склоняясь над поданной для поцелуя рукой, но глаза Анри смотрели в это время в другую сторону — на Колетту.
Та сжалась в комок от волнения и судорожно обмахивалась веером, при этом деревянные палочки его каркаса мелко стучали.На лице виконта появилась злорадная улыбка, так улыбались бы волки, если бы умели, завидев овечку.
Констанция улыбнулась сперва приветливо, но потом заметив этот оскал охотника, насторожилась. Она даже пальцами сжала ладонь Анри, как бы давая ему совет поостеречься.
А тот уже не обращал внимания на эти условные знаки. Он, не сводя глаз с Колетты, двинулся к ней.
— Мадемуазель, — он протянул руку, ожидая, когда же девушка протянет свою.
Он так и стоял, согнувшись, с протянутой рукой, а растерявшаяся воспитанница Констанции не могла сообразить, что ейследует делать.
А Анри, улыбаясь, смотрел ей прямо в глаза.
— Ну что же ты, — сказала Констанция, — виконт не может вечно стоять согнувшись, — но в душе Констанция злорадствовала, Анри смотрелся по-дурацки.
— Ах, да, простите, месье, — затараторила Колетта, поспешив протянуть руку, а веер, конечно, с грохотом упал на пол.А виконт Лабрюйер делал вид, что все идет как надо.
— Не торопись, — прошептала Констанция, а на ее губах была ослепительная улыбка, предназначенная Анри.
Сейчас Констанция понимала, от нее зависит многое и в первую очередь, сможет ли виконт найти подход к Колетте или же она сможет уберечь свою подопечную от этого дьявола.
В глазах Колетты уже прыгали маленькие огоньки восхищения этим неотразимым мужчиной.
— Неужели ты нас не познакомишь? — прервал затянувшееся молчание виконт Лабрюйер.
— Отчего же, — пожала плечами Констанция, — тебя я могу представить.