Читать интересную книгу Поединок. Выпуск 7 - Эдуард Хруцкий

Вторично входная дверь открылась без стука. В кабинет зашел начальник разведки полковник Лобачев.

— Разрешите, Борис Васильевич? — спросил он.

— Конечно, Иван Терентьевич, прошу, — быстро оторвав взгляд от письма, ответил Ипатов.

Лобачев принес подробную карту района. Они склонились над ней.

— Так, так… должен тут быть прудишко, — чуть заметно прищурил глаз Ипатов.

— Озеро тут Липкое. А пруда нет, товарищ полковник.

— Значит, высох, — сказал Ипатов. — А может, наоборот, разлился и стал этим озером…

— Вы бывали здесь?

— Довелось, — кивнул полковник и добавил: — Даже родился в этом краю. Была тут такая деревня Кривуля. Сожгли ее в сорок первом. Да так больше и не восстановили… Здесь и крещение боевое принял. Тут и судьба моя определилась.

***

…В то памятное воскресное утро Кривуля проснулась не от мычания коров, не от звона их колокольцев, не от привычных и всем хорошо знакомых окриков пастуха. В четвертом часу утра, когда солнце только приподнялось над старыми кустистыми, окружившими деревенский пруд ракитами, в противоположной стороне за лесом вдруг загремела канонада. Тишину прорезали раскатистые пулеметные очереди. Ружейная стрельба слилась в сплошной гул. В домах захлопали двери. Люди выскакивали на улицу, взбирались на крыши домов, прислушивались к нарастающему грохоту, испуганно вглядывались в поднимавшиеся над лесом черные клубы дыма. Никто никого ни о чем не спрашивал. Но в глазах у каждого был один вопрос: что же это такое на сей раз? Провокации в последнее время на границе были довольно частым явлением. Бывало, что и стреляли. Бывало, в небе появлялись самолеты безо всяких опознавательных знаков. И, покружив над дорогами и населенными пунктами, улетали за границу, на запад. Бывали случаи, когда местные жители встречали неожиданно в лесу, у линии связи, у перекрестков дорог, у мостов незнакомы к людей. Сообщали о них пограничникам, милиции. Те принимали немедленные меры к задержанию неизвестных. И, как правило, с помощью местного населения задерживали их. А потом становилось известно, что задержанные оказывались нарушителями границы. Всякое, одним словом, бывало. Время было тревожное, напряженное. Война все ближе и ближе подкатывалась к нашей земле, дымила где–то там, по ту сторону границы. Но сегодня за лесом гремело необычно страшно. И люди, вслушиваясь в нарастающий грохот, испытывали недоброе предчувствие.

В пятом часу над лесом, выше черного дыма появилась группа самолетов. Они летели в плотном боевом строю. Лучи утреннего солнца четко высветили на их фюзеляжах большие черные, окаймленные белой краской кресты Самолеты летели из–за кордона, направляясь в наш тыл.

— Эти навряд ли заблудились, — провожая их взглядом, сказал впервые вдруг оказавшийся без дела деревенский пастух Ефим. Сплюнул и добавил: — Без сворота прут, куды–то нацелились.

— А может, еще свернут, — робко высказала надежду какая–то женщина.

— Непохоже что–то, — ответил Ефим.

Самолеты улетали все дальше. И все меньше оставалось надежд у тех, кто смотрел им вслед, на то, что они попали в наше небо по ошибке.

Вместе со своими односельчанами и родичами за самолетами, за черным дымом над лесом наблюдал и четырнадцатилетний Борька Ипатов. Рядом с ним в проулке стояли его отец, колхозный звеньевой, мать и младший брат Гошка.

Борьке очень хотелось на крышу. Но он знал, отец не разрешит: ее только что покрасили и краска еще не засохла. Но отец неожиданно сам толкнул его в бок:

— А ну, дуй на дерево, — подсказал он.

Борька, а за ним и Гошка, словно только и ждали этого, сорвались с места и наперегонки помчались в огород. Там, в самом конце его, за оградой, как три богатыря, стояли три тополя.

— Куда ты их? Совсем сдурел. Побьются! — услыхал у себя за спиной Борька встревоженный голос матер».

— Не стеклянные… — ответил отец. И еще что–то добавил. Но Борька уже не слыхал, что именно. Ветер свистел у него в ушах. Да и Гошка уже начал канючить:

— Подсадишь, а?

— Сам залезай, — на ходу бросил Борька и, подпрыгнув, ловко ухватился за нижний сук тополя.

— Подсади, — заныл Гошка.

Но Борька был уже высоко. Цепко, как обезьяна, хватаясь за сучки, он карабкался по стволу тополя все выше и выше. И когда поднялся выше крыши их дома и выше антенны, прибитой к самому коньку, снизу снова донесся голос матери:

— Осторожней, не сорвись!

Борька хотел крикнуть, чтобы она не беспокоилась. Но, увидев несущиеся в клубах пыли по дороге грузовики с красноармейцами в зеленых фуражках, забыл и о матери, и обо всем на свете.

Перед самой деревней грузовики неожиданно свернули с дороги на высотку и, забравшись почти на самую ее вершину, остановились. Из них на землю посыпались красноармейцы, разбежались по всей высотке и начали быстро окапываться. Борька видел, как от грузовиков отцепили две небольшие пушки со щитами, сняли с грузовиков пулеметы и тоже покатили их на высоту. А грузовики развернулись и помчались по дороге назад.

— Ну, что там? — нетерпеливо окликнул Борьку отец.

— Пограничники подъехали, окапываются, — ответил Борька. — Пушки ставят и пулеметы.

— Где?

— Прямо на увале!

Ребятишки, собравшиеся на улице, бросились к околице. Борька позавидовал им. Они–то быстро прибегут сейчас на высотку и все как есть увидят в самой близи. Ему даже захотелось слезть с дерева. Но неожиданно за спиной у него послышался какой–то шум. Он обернулся и увидел, как из леса на дорогу, тянувшуюся к деревне, вывалился угловатый серый танк со свастикой. За ним второй, третий… Когда Борька насчитал их пятнадцать, с высотки по ним ударили из орудий. Один снаряд попал прямо в танк. Другой взметнул землю на дороге. Танки сразу же поползли с дороги вправо и влево. С них начали спрыгивать солдаты и выстраиваться в цепь. А тот танк, в который попал снаряд, остановился на дороге и зачадил черным дымом.

На высотке снова загремели орудия. Еще один фашистский танк завертелся на месте. Но остальные танки открыли по высотке ответный ураганный огонь. Всю ее в считанные секунды заволокло пылью и дымом. Борька глянул вниз и не увидел под деревьями, кроме своей матери, ни души. Деревня вмиг словно вымерла. Люди проворно разбежались по домам.

Мать что–то кричала ему. Но он не слышал ее слов. Вокруг все гремело, стонало и ухало. Потом он увидел отца. Отец снял с крыши лестницу и бегом тащил ее через огород к тополям. Борька понял: родители хотят помочь ему поскорее слезть с дерева.

— Я сейчас. Я сам! — закричал он и не услышал своего голоса. В огороде вдруг вздыбилась земля, и раздался страшный взрыв. Могучий тополь тряхнуло, Борьку чуть не сбросило на грядки. В воздухе что–то завыло и засвистело. Огород утонул в пыли. А когда она немного рассеялась, на том месте, его только что были его отец и мать, Борька увидел большую дымящуюся воронку. Ужас охватил его.

— Мама! — закричал он.

Второй снаряд угодил в угол дома через улицу. В воздух поднялись бревна, щепки. На улицу выскочили люди. Куда–то бежали. И падали один за другим. А снаряды продолжали рваться. Через несколько минут Кривуля стала похожа на большой пылающий костер. Танки к этому времени уже проскочили поле и луг и теперь, прикрываясь дымом пожарища, обходили высотку слева. За ними шли солдаты и, не переставая, стреляли на ходу. Стреляли по людям, пытающимся укрыться от огня и осколков в огородах, стреляли по мечущейся между горящими домами скотине, стреляли даже по курам, когда те поднимались на крыло. Пограничники уже давно могли бы достать их с высотки и из винтовок и из пулеметов, но им пришлось бы стрелять через деревню. А в суматохе, неровен час, можно было зацепить кого–нибудь и из своих. И они прекратили огонь…

Через четверть часа танки навалились на фланг обороняющихся на высотке. Пограничники стояли насмерть. Серые мундиры фашистских солдат буквально устлала склоны высотки. Горело несколько танков с крестами на бортах. Но силы были неравны. И стрельба скоро смолкла. А танки и солдаты в серых мундирах ушли за высотку дальше.

Все это произошло так быстро и так неожиданно, что было больше похоже на страшный сон, чем на правду. Но сон этот не проходил. И Борька понял, что он остался жив чудом. Его спас тополь, надежно скрыли листья. Солдаты в серых мундирах его не заметили. Осколки не задели. Он уцелел. Уцелел один из всей деревни. Он просидел на дереве до вечера, не зная, что делать и куда идти. Его душили слезы и злоба на свою беспомощность. Но что он мог предпринять? Возможно, он все же слез бы с дерева, не дожидаясь сумерек. Но на дороге то и дело появлялись все новые и новые части врага. Двигались танки. Катили машины с прицепленными к ним орудиями. Ехали броневики. Шла кавалерия. Тарахтели мотоциклы. Горланя песни, маршировала пехота. В небе то и дело пролетали вереницы самолетов. Где–то там. впереди, вновь и вновь гремела стрельба. Но это было уже далеко.