Обоз с возницами оставили лагерем в поле. Амазонки своих лошадей тоже. Там спокойно. Зато в доме не пойми что творится. Мар поступил мудро. Варить что-либо уже поздно. Готовить столы тоже. Вынес из кладовых всё на кухню и сами берите, что хотите и катитесь с этим куда-нибудь, где место найдёте. Поэтому амазонки с плошками и кружками разбрелись по всему дому. Лишь бы, где присесть. Непривычно шумно и весело на вилле. Вот, опять визг и плеск воды в первом этаже. Снова кого-то в темноте спихнули в бассейн. Девочки ведь совсем девочки! Им и пошалить не грех. Но потихоньку всё утихомирилось и замерло. Чудо несказáнное, Антиопа, Александр с Клитией и я сидим в саду и любуемся звёздным небом. Лёгкий ветерок холодит лицо. Спать совсем не хочется.
— Как хорошо у тебя здесь, Александр, — вполголоса произносит Антиопа.
— У вас тоже не хуже. Небо-то одно.
— Но у тебя ещё чудесное озерцо с водопадом, нимфы, сад с фонтанами и статуями. Да и эти ещё, мохнатые которые. А где они живут?
— В лесу, конечно. Только я никогда не был у них в гостях. Не знаю, дом у них или шалаши какие-нибудь.
— Пещера, — подсказала Клития.
И снова молчание, тишина и таинственный шелест листвы.
— Антиопа!
— Что Ферида?
— Ты не беспокойся, мы Октавиана не упустим.
— Я знаю. Вы у меня молодцы!
Наутро гимнастика чуть не была прервана появлением Диониса, собирающего свою свиту из фавнов для осеннего праздника в его честь.
— Нам некогда! — прикрикнул он на них. — Сколько сёл нам нужно обойти с процессией! А вы тут расселись. Хотя нужно признать, что зрелище вы нашли достойное.
Но всё-таки Дионис не был бы Дионисом, если бы его нельзя было бы соблазнить фиалом[2] хорошего вина. Дружно пропели в саду здравицу в его честь, и Бог всяких безобразий отбыл в турне по итальянским сёлам на своей увитой плющом и запряжённой почему-то ослами колеснице. Скучновато здесь будет некоторое время без привычной рогатой и мохнатой братии.
К римскому обозу присоединилось ещё несколько больших повозок с саженцами винограда и женщинами-виноградарями из села. Амазонки наняли их на посадку лозы и обучение амазонок уходу за ней. Мы стоим на террасе второго этажа и смотрим, как длинная процессия во главе с Антиопой уходит вдаль.
— У вас тоже всё выпросили и утащили? — спрашивает Антогора Фериду и Охоту.
— Всё. Осталось только то, что у нас сейчас на теле.
Чудо несказáнное переглянулось между собой и всё вместе вопросительно уставилось на меня.
— Вы что?
— Нам нужно в германскую лавку для женщин.
— Ну, так и смотрите на Александра. Он ведь тоже здесь.
— Он стесняется заходить в эту лавку. Стало быть, и посоветовать ничего не может.
— Да даже, если бы и не стеснялся, — хохотнул тот, — то ничего у вас не вышло бы. Мне нужно уходить. Вот Сергея и уговаривайте, а меня тут уже нет.
И в самом деле, по очереди чмокнул девочек в разные детали лиц, и только мы его и видели. Сбежал с террасы вниз и через мгновение прошмыгнул между домом и лесом.
— Вы что, хотите идти в Гешвиг прямо сейчас?
— Конечно. К обеду и вернёмся.
— Вьёте вы верёвки из нас с Александром. Ни стыда, ни совести у вас нет. Идите, переодевайтесь и свои наплечные сумки захватите.
— Антогора, деньги-то у нас есть или менять придётся? — поинтересовался я, когда мы через некоторое время сошлись в библиотеке.
Красотка вывернула карманы и принялась считать.
— Почти девятьсот марок. Должно хватить даже на мороженое и ещё останется.
Но я на всякий случай положил в карман несколько ауреусов.
— Пошли, наказание вы моё! А что станете делать, когда вернётесь в племя? В германскую лавку-то уже будет не сходить.
— Начнём сами шить.
Автомобилисты Гешвига как всегда тактичны и предупредительны. Не проедут мимо и не оставят прекрасных дам на дороге.
— Итак, куда идём первым делом? — интересуюсь я, когда мы высадились на главной площади.
Хотя, впрочем, мог бы и не спрашивать. Антогора решительно потянула нас через площадь в кафе "Генрих". Но не тут-то было. Мороженого там почему-то не оказалось. Но это девочек не обескуражило. Они всё равно знают, где это лакомство водится совершенно точно. Поэтому мы буквально через пять минут оказались в кафе при отеле "Швейцер". О, Господи, неужели это всё в них влезет? И сливочное, и шоколадное, и с орехами, и с вареньем, и Бог знает ещё какое. Но влезло. Не сразу, но вошло-таки. Правда, пришлось после этого с полчасика ещё посидеть в заведении, не делая резких движений, чтобы поглощённое улеглось. Но умиление и наслаждение, написанное на лицах девочек — искупает всё.
— Может быть, сходим к Францу? — провокационно предложил я. — На сабельках подерётесь для разминки.
— Девочки, он нашей смерти хочет, — возмутилась Антогора. — Понимает ведь, что ни на что, кроме лавок у нас сейчас сил нет.
Антогора-то в этом магазине женского белья уже побывала, а Фериде с Охотой он в диковинку. Они сразу затерялись в недрах изобилия невиданных вещей невиданного назначения для женщин. А Антогора наткнулась на продавщицу, которая обслуживала нас в прошлый раз, и никак не может понять, почему та сейчас, глядя на клиентку, и отсчитывая пары затребованных трусиков, просто давится от смеха.
Ферида с изумлением рассматривает шикарные, похожие на бальные платья пеньюары, а Охота не может оторвать глаз от манекена то ли в ночной, то ли в домашней голубой, байковой пижамке с карманами и яркой цветочной аппликацией слева на груди. Обойдёт манекен и так, и этак, и удалится подальше, и опять подойдёт вплотную. Потрогала ткань и вздохнула:
— Никогда не встречала такой мягкой на ощупь ткани. Наверное, приятно одеть её на тело. Сергей, а для чего женщинам такая штука?
— Можно спать в ней или просто носить дома. Называется — пижама. Спроси Антогору сколько у неё денег остаётся. Вдруг хватит вам и на пижамы.
Оказалось, что не хватит. Пижамная идея понравилась всем трём девочкам. Даже и цвета есть из чего подобрать по душе. Но отобранные три десятка трусиков для каждой обойдутся вместе в семьсот двадцать марок, а на пижамки нужно ещё четыреста пятьдесят. Нет у нас столько. Придётся опять воспользоваться услугами Тевтонского банка в обмене золота. Воспользовались, послав туда Антогору, как знающую худо-бедно местный язык общения. Оказалось, что золотые ауреусы там всё ещё в цене и пижамки тоже стали нашими.
Под рядами лип вдоль Генрихштрассе через каждые двадцать шагов стоят симпатичные деревянные скамейки. Почему бы и не присесть и не подумать, на что истратить оставшиеся марки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});