— И что ты мне сделаешь?! — Отсмеявшись, спросила Лаура.
— Знаешь, около двадцати лет, я пытался понять: почему в ту ночь я погиб? С чего такой поворот случился? После нескольких лет упорной работы, я смог создать множество защитных заклинаний. И вот в тут ночь я погиб?! Как-то всё странно. Потом я долго привыкал к сафириту, и тут до меня начало доходить… Ты же тоже пользуешься проклятием Потерянного берега, не так ли? Я его создал! Я провёл два года и семь месяцев в лесах Потерянного берега, и изучал каждый куст, дерево, веточку… Тут меня осенило! И я создал его! И ты, Лаура знаешь, что будет, если я его произнесу!..
Лаура-дель-Ришина замолчала, и просто смотрела на меня. Сафирит сменил свой цвет на жёлтый, затем на сиреневый.
— О, точно! — Воскликнул сафирит голосом Аристарзиса. — У светленькой в руке лира! Ну, всё!
Сафирит раскалился до красна, собирая всю тёмную энергию, что отдала мне лира. Помещение заволокло чёрным туманом. Камень сафирита выплюнул три здоровые искры…
* * *
Что-то мигало перед глазами. То прорезался свет, то снова властвовала тьма. Отдалённо слышны голоса, но в ответ сказать ничего не получается. Вдалеке виднелся свет… Вот он уже близко… и…
— Лаура в подвале вместе лирой! — выкрикнула я.
— Тихо-тихо, упокойся, — гладя меня по плечу, успокаивала Дарина.
Маленькая женщина средних лет, одетая в жёлтое платье. Платинного цвета волосы доставали до поясницы.
— Никого там уже нет. Всё кончилось, — улыбаясь, добавил академик Аксен.
Его лицо сияло, словно он что-то важное сделал, а Дарина что-то делала, стоя у стола.
— Но там в подвале…
— Лилечка, успокойся. Лауры-дель-Ришины больше нет. Когда мы туда пришли, то не узнали подвал. Он был окутан туманом тёмной магии. Сама магия уже почти развеялась, и обнаружили тебя и Варуна. В подвалах, словно свободнее стало. Лаура не рассчитала свои силы, и была проклята Потерянным берегом. Тела мы не обнаружили. Самое интересное, что Ткач, которого вызвал Варун, начал его же превращать в мумию. Мы посчитали, то такой экземпляр может пригодиться нашей Академии, вот мы и оставили Ткача.
— А что с Варуном? И откуда вы знаете подробности? — Удивилась я. Было трудно выговаривать слова. Однако это мне не мешало задавать вопросы.
— Варун был порабощён Лаурой, а потому лежит в соседней палате и перевоспитывается…
— Угу, ванну из крапивы и шиповника принимает, — прервала академика Дарина. — Мальчик долго упрямился, но у меня такой номер не проходит!
Академик Салганцев усмехнулся. Ведать он в курсе происходящего…
— Он учится на тёмном отделении, а потому ему придётся ещё и наказание пройти. А что касается подробностей… — Аксен усмехнулся, — тут не обошлось без Аристарзиса. Этот тёмный маг во всех красках рассказывал, что там творилось, как он там сражался… Сейчас он что-то помалкивает…
— Ага, размечтался! — Отозвался тёмный маг. — Слышь светлая! Только попробуй от меня избавится — прокляну! Тот разговор ещё в силе!..
Видать, я его сильно задела. Я только улыбнулась. Я стала контактировать с миром. Рука была перебинтована. Обстановка стала вставать на своё место. Обычная больничная обстановка: около полусотни кроватей, тумбочки, на стенах весят картины… да, и Дарина мне что-то несёт…
— Вот Лиля, выпей!
Я взяла стакан в руки (а они уже тряслись!), и стала разглядывать содержимое: синяя жидкость с пузырьками…
— Ты не смотри, какого она цвета, просто пей! — подгоняла она меня.
Набравшись храбрости, я залпом осушила стакан. На вкус, я вам скажу — ужасно!
— Вот, и умничка!
В дверях медпункта послышались голоса:
— … но Евгения Андреевна! Мы быстро!
— Знаю, как вы быстро! Только пусти — за уши не оттащишь! Нет! Сказано вам, ей нужен постельный режим!
— Ну, пожалуйста!
— Ладно, заходите-е…
Доцент Алфёрова еле на ногах устояла, а в медпункт влетели Свят с Миланом. Их лица сияли от счастья. Как я рада их видеть! Вот оно! Счастье!
— Лилька, ну как ты? — Запыхался Милан.
— Жить буду, вы-то как?
— Да что нам будет? Вот, это тебе!
Свят поставил цветы в вазу. Они зашевелились, и распустились. Красота-то, какая!
— Оп-па! Миланчик, дорогой мой племянник, ну-ка иди-ка к своей любимой тёте Дарине! — Ласково позвал его женский голос.
Милан побелел как мел, и в его глазах читался ужас. Он как-то рассказывал:
— Если тётушка меня ласково зазывает к себе, то это не к добру! Всего скорее, хочет, чтобы я прошёл обследование…
Так оно собственно и было. Милан уже пришёл к нам зелёный, и пугливый. Жизнь стала налаживаться. Дарина устроила мне постельный режим, да я и не против. Аксен упомянул, что лира Потерянного берега осталась в Академии. Возвращать её в лес не стали, мол, она знает вкус магии, и крови… Солнечные лучи освещали помещение и радовали глаз.
≭ Конец ≭
Примечания
1
Группа «Форум» — «Улетели листья».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});