— Лес говорит, что эта лира подвергается тёмной «обработке». Что я имею ввиду: а то, что Леса Потерянного берега являются нейтральной территорией, где встречаются добро и зло, свет и тьма, живые и мёртвые. Лиры впитывают в себя всё, что даёт им лес. Они могут убить, а могут подарить жизнь, но за то и то плата высока. А тот, кто обладает лирой Потерянного берега — считается счастливчиком, и несчастным.
— Если лиры так опасны, почему ими интересуются? — Не поняла я.
Ересмей вручил нам по чашечки чая, и уселся в кресло, свитое из корней.
— Я слышал, что лиры из этого леса могу предсказывать будущее, но сам лес не спешит раскрывать свои тайны. Я бы тоже не стал этого делать. А насчёт «обработки», так это то, что нейтральные предметы теряют равновесие, и могут произойти ужасные вещи. Подождите, секунду!
Ересмей коснулся пальцами воды в реке. Я сделала глоток. Вдруг, что-то обо что-то ударилось. Дикий звон в ушах, как будто груда кухонной утвари упала на пол. Пальцы разжали кружку. Кружка упала на пол. Я закрыла уши руками. Звук резал слух, но тут он ослаб, а потом и вовсе исчез.
Я нехотя открыла уши. Звон продолжал царствовать в них, но постепенно слух начал возвращаться.
— … Лия… что… с тобой?! — пытался просочиться голос Святослава через звон.
Когда слух окончательно ко мне вернулся, я смогла сесть.
— Дикий звон в ушах, и помутнение сознания, — с трудом выдавила я.
— Это после того, как я прикоснулся к воде, — задумчиво произнёс Ересмей.
Его пальцы снова направились к реке.
— Прошу, не надо! — Взмолилась я.
Но Ересмей не остановился, и коснулся воды. Я зажмурилась, готовясь к новым душераздирающим звукам. Но их не последовало. Один глаз, второй…
— Чистая случайность, — констатировал Милан.
— Да. Но мне это не понравилось, — гладя волны, изрёк Ересмей. — Кто-то попытался тебя напугать, чтобы не могла касаться воды. Да и находиться рядом с ней. Река говорит, что в лесу стало не спокойно, и что-то должно произойти.
— Мы считаем, что в Академии есть предатель, и подозрение падает на Долиани, — выпалил Милан.
— Килен-то? Я тебя умоляю! Этот немец вредный, но очень хороший тёмный маг. Его сам Аксен усадил в кресло главы Тёмного отделения! Поверь мне Милан, он не предатель.
— Но кто? Кто тогда прокладывает путь в Амарансес? И его прокладывает кто-то шустрый и умный!
Ересмей задумался. По его лицу было видно, что он что-то знает, но рассказывать не торопится.
— Одно могу сказать: Долиани не предатель. Он сам на себя наложит страшное проклятие, нежели предаст Амарансес.
— Почему ты так уверен? — Спросила я.
— Всё просто Лиля. Килен Долиани тёмный маг с большим стажем. Он тоже закончил Амарансес, и преподаёт в нём, но его вот уже несколько лет пытается переманить на свою сторону Капрасса. Эти красавцы наведывались к Аксену несколько раз, но тот их прогонял. Сам Долиани отлично знает, что станет с магическим миром, если уничтожат всех светлых. Светлые маги — пусть их единицы — но они часть этого мира, и он не может существовать без них так же, как и без тёмных. Однако Капрасса этого не понимает. Килен даже одно время преподавал там только потому, что не хватало преподавателей. Как только всё стало нормализоваться, Долиани свалил оттуда, заявив Аксену, что туда под угрозой страшного и смертельного проклятия не сунется. Самого Аксена Капрасса уже не трогает, как они заявили, господин Салганцев «законченный светлый маг», и его уже перевоспитание не возьмёт. А так как он ещё и бессмертный, так вообще с ним намучаются. А о Долиани забудьте.
— А есть варианты? — Спросил Свят.
— Кто предатель? Кто его знает. Если копнуть глубже, то я бы сделал следующий вывод: предателем может быть тот, кого не могут подозревать, и он это знает.
М-да, в тупик вогнал. «Предаст тот, кого не подозревают!» — повторила я слова Ерисмея. Нет, определённо нужно посетить кабинет профессора Долиани. Так будет спокойнее, а может, что-нибудь и узнаем.
— Вы это, заходите периодически, — попросил Ерисмей.
— Обязательно, и спасибо за помощь!
Мы шмыгнули под лестницу, ведущую в подвалы. Потребность посплетничать взяла вверх.
— И скажите, почему мы ютимся под лестницей, ведущей в подвалы? — кряхтя, спросила я.
— По Академии носится один мужичок под именем Устин, — ответил Свят, — так вот, он расставил защитные заклинания вместе с Ринатой, а эта парочка знает в них толк! А из наших уст будут литься слова в адрес наших преподавателей…
— Поняла! — Оборвала я своего друга.
— Вот, а теперь пару слов о главном. Кабинет профессора Долиани охраняет Шаханское проклятие. Как только оно коснётся тебя… грубо говоря, пролежишь на больничной койке месяц, пока найдут заклинание, чтобы его снять.
— Ну, мы же будем осторожными!
— А то! Если что, моя тётя нас вылечит! — надулся от гордости Милан.
Решили, что ночь для этого самое подходящее время. Мне ещё предстояло пойти на занятия по травам, вот и пойдём!..
На этот раз я была не в теплице, а во дворе. Растений, цветов, корней было предостаточно. Текла речка. По стенам Академии вились лианы, кусты жаждали кого-нибудь заглотать.
— А, Лиля! Иди-ка сюда! — Позвала меня Евгения Андреевна. — Вот и отлично! Вот видишь тот валун? Иди к нему.
Пожав плечами, я пошла в сторону валуна. Камешек был весьма внушительных размеров. На этот раз я не была одна. Со мной были ещё две девчонки и трое парней. Поздоровавшись со всеми, я стала осматривать валун. Он был весь во мхе. А я для себя уяснила: когда Алфёрова говорит: «Видишь тот или иной объект?» обязательно должен быть подвох.
— Ребят, вам Евгения Андреевна ничего про этот валун не говорила? — обратилась я к народу.
Те на меня только покосились, но от комментариев воздержались. Девушка сказала одну очень интересную мысль:
— Вот ещё! Капаться во всей этой дребедени! Да, говорила про этот валун, что здесь давно лежит, покрытый мхом! И что?!
— И вы не предали этому значения? — Удивилась я.
— Нет!
— Вы новенькие? — уточнила я.
Спросила я не просто так. Те, кто хоть два занятия был у Алфёровой, знают, что её слова могут быть с подвохом.
— С чего это ты решила? — Скрестил руки на груди парень блондинистой наружности. — Мы третьекурсники!
— И? Я о занятиях по травам.
— Вообще мы уже три года ходим.
— Да? — Удивилась я. — Хорошо, больше вас не беспокою.
Я собрала в мешочек мох, продолжив осматривать валун. Остальные просто стояли и хихикали…
— О, Женя! Что делаешь? — Обрадовался к доценку Алфёровой, академик Салганцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});