сумму на своём счету, во мне взыграла гордость и желание снова взяться за какое-нибудь дело.
Айрис была индифферентна к кругленькой сумме. Её больше интересовала практическая сторона вопроса: что можно купить из ещё непознанного на планете Земля. Мы решили немного попутешествовать, а именно съездить на поезде в соседний город за полтысячи километров, снять номер в отеле, несколько дней побродить по городским достопримечательностям и вернуться. До начала мини-путешествия мы сходили в кино, на какую-то дикую фантастику с элементами ужасов. Айрис смеялась на весь зал над тем, как авторы фильма представляли себе космические объекты.
– Это какие-то паровозы в космосе, – прокомментировала она тёмные недра космических кораблей с постоянно бьющими струями пара. – У нас красиво, много добавленной реальности, которая есть только в твоём восприятии, и почти всё работает на мысленных командах.
– Так это у вас, – решил я защитить фантазию земных авторов. – Вам пришельцы помогли, а мы своими силами сговнякали. Как выглядит, так и летает.
Несмотря на недостатки, кино ей понравилось. Мы купили билеты ещё на один сеанс, на какую-то девичью мелодраму, и вот тут я был крайне удивлён реакцией Айрис на повороты банального сюжета. Она хлюпала носом половину фильма, вслух сопереживала героине и дважды толкнула меня, когда я принимался храпеть, закинув голову на спинку кресла.
В тот вечер по возвращении домой я вдруг осознал, что моё отношение к Айрис изменилось. Она больше не была ценным призом, незаслуженно попавшим мне в руки. Пропало ощущение недоступности и временности. Я почувствовал исходящий от неё уют и женскую энергетику. И в тот вечер, когда мы пришли из кино, я впервые с начала наших отношений нежно и настойчиво склонил её к постели. Это произошло так естественно, без всякого усилия с моей стороны, что я долго потом не мог поверить, что сделал это.
Глава 12
Айрис в десятый раз запустила повтор песни «Что ты имела в виду», исполненной «Несчастным случаем». Она слушала её и, когда доходило до строчек о том, как девушка притравила своего парня, а тот так и не мог ничего понять, начинала громко смеяться.
– Мне становится не по себе, – признался я. – Что весёлого в том, что она отравила этого тугодума?
– Весело спето, ну и забавляет меня, какой ей достался тупой парень.
– Прям как я?
– Ты не тупой, ты медленный. Я бы разогнала тебя, если бы у меня была возможность доставить тебя на станцию.
– Ха-ха-ха, дразнишь меня пустыми надеждами. Да и жутковато мне оказаться в космосе. Я как кот, который прожил всю жизнь в квартире, привык к потолку над головой. У меня будет головокружение и панический страх от отсутствия земной тверди.
– Не будет. Ты и разницы особой не заметишь. Гравитация та же, люди те же, проблемы почти такие же.
– А небо есть?
– Имитация, конечно, но правдоподобная. Блин, я бы хотела, чтобы ты посмотрел, как я живу на станции. – Айрис свела брови на переносице. – Теперь у меня появилась новая идея фикс: я буду искать возможность свозить тебя на экскурсию на мою родину.
– Айрис, у нас только-только всё начало налаживаться, входить в колею после того расследования, на душе появилось спокойствие. Я знаю, чем закончится твоя идея. Мне снова придётся напрягаться, выходить из зоны комфорта, которая и так расширилась до немыслимых для меня размеров. Если мы и долетим до твоей станции и не замёрзнем в багажном отсеке какого-нибудь космического грузовика, то меня всё равно найдут ваши власти и распылят на атомы.
– Тсс, не бухти, когда я размышляю. – Айрис подняла указательный палец вверх. – Кому на хрен нужны твои атомы, кроме меня? Тебя депортируют и ещё извинятся. Пойми, Гордей, жизнь кислая штука, если не шевелиться. Хочешь добавить себе имплантаты, чтобы быть сильным и умным? Или установить себе медицинские штучки, занимающиеся оздоровлением тела?
– Не, ну… А это возможно? – Меня слегка накрыло разыгравшимся воображением.
– Да. Самое трудное – добраться до станции. А там у меня есть знакомые, которые вживят тебе что угодно.
– Я так понимаю, что твоя идея всё равно находится в стадии гипотетической, поэтому мой ответ не будет ничего значить. Предварительно я согласен.
– Здорово. Ты не представляешь, как мне хочется увидеть твою реакцию на мой мир. Ты будешь просто в шоке первый день или неделю, или месяц.
– А потом мне понравится, и я решу остаться.
– Почему нет? Ты лучше меня подходишь для жизни на станции. Законопослушный, ценишь порядок, не любишь напрягаться, рисковать. Тебе и девушку подберут под стать. Будешь выращивать её в цветочном горшке, поливать и заботиться.
– Что это значит?
– Это значит, что между ней и цветком не будет никакой разницы. Красивая, но эмоциональная на уровне растения.
– А может, ты меня начала ревновать к гипотетической красавице со станции? Как ты их там называешь, инкубаторской? А?
– Да. Я передумала, мы никуда не летим. – Айрис снова включила песню «Что ты имела в виду» с начала.
Я так и не понял – идея про посещение станции была серьёзной или нет? Разобраться в том, какие мысли роились в голове моей космической подруги, не представлялось возможным. Она была соткана из противоречий. Когда Айрис говорила о чём-то шутя, на самом деле это могло оказаться серьёзной вещью, которой она точно собирается заняться. А когда она говорила серьёзно или даже трагично, то с большой вероятностью это ничего не значило. Она вообще утверждала: «Чем отчаяннее глупость, которую ты собираешься совершить, тем серьёзнее ты выглядишь. Умное рождается из шутки, глупость – из серьёзности».
– Нет, ты серьёзно?
Этот вопрос в применении к ней звучал совершенно противоположно. Ответить на него утвердительно – значит согласиться, что дело стрёмное. Постепенно я сам стал приходить к похожему мировоззрению, находя ему подтверждение в течение всей своей жизни. Всё, что я считал серьёзным, всегда выходило мне боком, и это в конечном итоге и воспитало у меня страх перед жизнью. А если бы я был чуточку умнее и наблюдательнее, то разглядел бы зависимость между своими мыслями и тем, как на это реагировала жизнь.
– Я на тренировку, – сообщил я Айрис, но она и ухом не повела. Тревожный симптом. Она была погружена в себя, хотя и старалась выглядеть увлечённой песней. Её мозг и все сопроцессоры, помогающие обрабатывать данные, работали со стопроцентной загрузкой, потому она и не услышала моего вопроса. Идея космического полёта замаячила передо мной с большой вероятностью. Мне стало тревожно, как, наверное, было Юрию Гагарину накануне первого полёта в космос. У