случае было ошибкой. Они едва не довели меня до безумия, те ошибки. И я просто уверена, что Седрик Бенедикт – такая же ошибка.
СЕДРИК
Песню, которая играет у меня в голове, с тех пор как я проснулся, уже много лет периодически крутят по радио, и так же давно я собираюсь выяснить, как она называется и как зовут певицу. Странно, насколько близкими могут ощущаться некоторые вещи, хотя ты совсем ничего о них не знаешь.
Карлина кладет кусочек рафинада на шапочку из сливок своего латте, а потом очень медленно ложкой опускает его вниз. Мы не виделись с ее свадьбы, и, сидя в кафе, где мы договорились встретиться, я чувствую тот же дискомфорт, что и среди ее родственников: уверенность, что я не на своем месте. Но то, что когда-то выдержала наша ночь, все еще сродни дружбе, и ни один из нас не готов полностью от нее отказаться.
Кроме того, мне нужен совет, лучше всего от непредвзятого и серьезно настроенного человека (в связи с чем первым отпадает Сойер, а за ним – Айзек). Карлине в этом плане я больше доверяю, чем Эмили, которая предложила мне встать с гитарой и розой на улице у Билли под окном и спеть что-нибудь из репертуара Льюиса Капальди. И теперь у меня из головы не выходит вопрос: она это всерьез или просто хочет, чтобы старший брат грандиозно опозорился? Ну или хочет отомстить мне за прошлое; возможно, за то, что я регулярно совершал набеги на ее запасы мармеладок и оставлял только желтые и оранжевые?
Как бы то ни было, вся надежда на Карлину. Мы специально встретились в кафешке за пределами кампуса, крошечной и далеко не такой пафосной, как обещает ее название. Здесь нам никто не помешает. За исключением небольшой компании громко смеющихся пожилых женщин с картами – видимо, бридж-клуб, в обеденное время мы сегодня единственные посетители.
Карлина все еще сосредоточенно размешивает сахар в молочной пенке своего кофе, а я между тем уже допил свой капучино.
– Давай подытожим. Билли для тебя особенная.
Я киваю, взгляд направлен в пустую кофейную кружку, в ушах играет музыка. Песня – как бы она ни называлась – о чувствах, которые певица не в состоянии выразить. Может, идея Эмили не так уж и плоха. Только момент с Льюисом Капальди надо обсудить.
– А она об этом знает?
Я вскидываю глаза. Карлина изучает меня умными, наполненными светом глазами, а затем понимающе улыбается:
– Не знает.
– Я… Я не знаю. Она должна была заметить.
– Ясно. – Карлина облизывает ложечку. – Но ты ей этого не говорил. Решил, что она сделает выводы по твоему поведению.
– Все-таки я рассказал ей много такого, о чем не болтаешь со всеми подряд.
Карлина закидывает ногу на ногу и подначивает меня с дружелюбной усмешкой:
– Мне ты тоже об этом рассказал.
– Да. – Я начинаю изворачиваться, потому что не хочу ее обидеть. – Но не так. Тебе я изложил факты. Билли… Билли заглянула глубже.
– Седрик, Билли с нами не было, когда ты рассказывал мне о своей депрессии. Откуда ей знать, поняла она тебя лучше или ты говоришь всем девушкам одно и то же, чтобы они посчитали тебя сломленным бедняжкой, которого нужно пожалеть и обязательно попробовать исцелить сексом.
– Ауч, – откликаюсь я. Во рту пересохло. – Ты правда так обо мне думаешь?
– Сейчас уже нет.
– А раньше – да? – Это пугает меня сильнее, чем я готов признаться. – Ты просто хотела?..
– Нет, Седди, не переживай. – Она тихо смеется. – Я высокого мнения о собственных умениях в постели, но понимаю, что психическое заболевание так излечить нельзя. Хотя долго сомневалась, не развод ли вся эта история.
Я шумно выдыхаю. Удар ниже пояса. Мне бы даже в голову не пришло, что кто-то может притворяться, что страдает от депрессии, чтобы затаскивать женщин в постель. Это не очень-то сексуально.
– Многие девушки в университете утверждают, что это развод, – продолжает Карлина. – Наверняка эти слухи доходили и до Билли. Я знаю, что это неправда, Седди. Но откуда об этом знать ей? Откуда ей знать, что то, что было между вами, отличается от того, чем ты убивал время последние несколько лет? Она ведь не может заглянуть тебе в голову.
– Страшно подумать, какой кошмарный хаос она бы там увидела. – Но, несмотря на легкомысленный комментарий, я должен признать, что Карлина права. У меня сложилось именно такое впечатление: словно Билли заглянула мне в голову и разобралась в царящем там беспорядке лучше, чем я.
Я, конечно, надеялся получить от Карли конкретный совет, но теперь он с каждым вдохом все сильнее давит мне на грудь.
– То есть ты думаешь, что я должен…
– Прийти к ней и поговорить, да. Не увиливай, скажи ей, что чувствуешь.
Это будет нелегко.
– Не могу же я бороться за нее, если не исключено, что со мной ей будет плохо.
Карлина вновь лишь улыбается. Очевидно, брак сделал ее мягче и уступчивей. Раньше она любила горячо со мной спорить.
– Да ведь никто из нас этого не знает. Седди, все мы берем за руку того, кого любим, и бросаемся в глубокую черную пучину, понятия не имея, что ждет нас на дне. Это ни для кого не бывает легко.
На этот раз она ошибается. Потому что мне известно, что ожидает на дне в моем случае.
Я заказываю еще один кофе, пока Карлина что-то печатает в телефоне.
– Кстати, спасибо за кактус, – ни с того ни с сего произносит она.
– Какой кактус?
Карли по-дружески закатывает глаза:
– Не прикидывайся. Я в курсе, что идея с кактусом в роли букета невесты была твоей.
Я делаю вид, что не представляю, о чем она:
– Не помню ничего такого.
– Стивен мне рассказал. Мы теперь женаты, Седрик, мы обо всем друг другу рассказываем. И о неловких моментах тоже. Особенно о них!
– Как соблазнительно звучит. И о каких же еще неловких моментах рассказывает Стивен?
– Как будто я сейчас возьму и все тебе выложу! Все, что он считает неловким, трогает меня только сильнее, потому что так я вижу, что он мне доверяет.
– Значит, ты счастлива? – Я всегда сомневался в Стивене и никогда не думал, что он достаточно хорош для Карлины. Но сегодня задаю этот вопрос без ноток подозрительности в голосе, не ожидая, что получу в ответ неуверенное «Ну, да».
Я просто радуюсь вместе с ней, когда Карлина говорит: «Да!» без сверкающей эйфории, скорее… сияя теплым мягким светом.
Потому что