называли скифами — афинские городские стражи были вооружены луком скифского образца. От скифов греки переняли теплые башмаки, шапки с ушами, меховые плащи и штаны, необходимые в холодном для греков Причерноморье.
В Крыму, по-видимому, произошло наоборот: скифы появились позже греков, особенно в прибрежной части, где уже процветали богатые древнегреческие города. Считается, что скифская держава распалась вскоре после того, как скифский царь Атей, впервые объединивший все скифские племена под своей властью, погиб в 339 году до нашей эры при столкновении с македонским царем Филиппом II, отцом знаменитого Александра. В следующем столетии центр Скифии оказывается в Крыму, в Новом Городе, на месте современного Симферополя. Неаполь Скифский стал столицей всего степного Крыма. Скифы сумели подчинить местные племена тавров и сатархов и вступили в борьбу с греками. На их стороне была численность, уже имевшееся знакомство с греческой культурой, военным делом, фортификацией. Они хотели обладать городами, захватить в свои руки богатства греков и всю торговлю со Средиземным морем.
В конце II века до нашей эры войска скифов обрушились на Херсонес. Государство оказалось в безвыходном положении. Погибла Прекрасная Гавань, наша вилла, Керкенитида и многие другие греческие поселения. Херсонеситы потеряли весь Тарханкут, всю «равнину», и скифы, по-видимому, не раз начинали осаду и штурм самого Херсонеса. Лишенные богатств и территорий, херсонеситы вынуждены были обратиться за помощью к царю Понта, Митридату Евпатору, с которым у них был давний договор о дружбе и взаимопомощи.
Митридат, увидев удобный предлог для присоединения Крыма к своей державе, направил в Херсонес полководца Диофанта.
За перипетиями этой военной кампании мы можем следить по тексту известного декрета в честь Диофанта. Благодарные за свое освобождение херсонеситы поставили мраморную плиту декрета и бронзовую статую полководца «на акрополе подле алтарей Девы (покровительницы города) и Херсонеса». Этот декрет археологи нашли еще в прошлом веке. К счастью, он сохранился почти весь.
Скифы не собирались отдавать захваченное без боя. Диофанту пришлось дважды выступать в поход против них. «Приняв на себя ведение войны со скифами, он, прибыв в наш город, — записали херсонеситы, — отважно совершил со всем войском переправу на ту сторону (по-видимому, через Севастопольскую бухту); когда же скифский царь Палак внезапно напал на него с большим полчищем, он, поневоле приняв битву, обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми…»
Битва решила исход войны. Диофант захватил скифскую крепость Хабеи, столицу Неаполь Скифский и принудил скифов просить мира и признать верховную власть Митридата. Однако мир длился не долго. Следующие строки декрета рассказывают: «Когда же скифы обнаружили врожденное им вероломство, отложились от царя… Митридат Евпатор снова выслал с войском Диофанта, хотя время склонялось к зиме».
Выступать против скифов поздней осенью, когда начинаются дожди и ветры, сменяющиеся морозами и снегом, уходить от моря в горы и степь для греков представлялось героизмом. Именно это они и подчеркивали в действиях Диофанта, который «со своими воинами и сильнейшими из граждан (Херсонеса) двинулся против крепостей скифов, но, будучи задержан непогодою и поворотив в приморские местности, овладел Керкинитидою, Стенами и приступил к осаде Прекрасной Гавани».
Со скифами Диофант окончательно разделался следующей весной настолько радикально, что больше уже никогда они не смогли оправиться и угрожать греческим поселениям в Крыму.
Несмотря на свою удачу, Диофант, по-видимому, не смог взять Прекрасную Гавань. «Приступил к осаде» — это значит, что он подошел под стены города, захватил хору, в том числе и эту виллу. Скифы успели ее укрепить. Остатки небольшого рва и вала, которые и сейчас можно заметить вокруг развалин, относились как раз к этому времени. По-видимому, скифы жили на вилле. В одной из комнат Щеглов нашел два разбитых скифских горшка, а на полу — следы костра. Не приученные пользоваться калориферной системой, обогревавшей здание, скифы предпочитали просто раскладывать на полу костер…
Что касается Прекрасной Гавани, то, как можно судить по остаткам другого декрета, крепость взял штурмом не Диофант, а сопровождавший его отряд херсонеситов.
Можно ли проверить греков, утверждавших, что освобождение Тарханкута от скифов произошло, «когда время склонялось к зиме»? По остаткам зерна и вина в пифосах Щеглов смог определить время нападения на виллу — в начале лета. А когда ее освободили?
«Стены», упоминаемые в декрете и в «Присяге» херсонеситов, долгое время считались названием определенного пункта, подобно тому как Прекрасная Гавань или сам Херсонес (по-гречески «полуостров») получили свое название от места, на котором находились. Но теперь историки пришли к выводу, что «стены» — понятие собирательное. Этим словом херсонеситы обозначали совокупность всех мелких береговых укреплений, расположенных между Керкинитидой и Прекрасной Гаванью, одним из которых было городище Тарпанчи.
Именно это городище, вернее, раскопки на нем помогли подтвердить время второго похода Диофанта. Перед скифской стеной Щеглов обнаружил большое зернохранилище. В нем находилось несколько тонн пшеницы и ячменя. По-видимому, скифы успели собрать урожай с греческих полей, но удар Диофанта был настолько неожидан и силен, что зерно не успели спрятать или увезти. Произойти это могло только осенью…
4
Для отдыхающих, которые ни на день не оставляли нас в покое, раскопки на вилле должны были казаться по меньшей мере странными. Работа подвигалась медленно, незаметно, потому что Щеглов, аккуратист до мозга костей, осматривал и «обнюхивал» каждый черепок, каждую пылинку, каждый уголек. Да и сами стены, вернее, их остатки выглядели отнюдь не «впечатляюще». Обычно от археолога ждут сразу каких-то грандиозных открытий — статуй, пресловутого золота, клада… На самом деле настоящая наука складывается вот из этих «мелочей», вроде виноградных косточек, обугленных зерен пшеницы в пифосах, гнезда филина на Тарпанчи. Только археолог может оценить, насколько тщательно и внимательно работал ученый, если смог заметить, а главное, понять значение такой «невзрачной» находки… И уже совсем загадочными и непонятными для посетителей являлись манипуляции Шилика. А ведь в них заключалось будущее археологии!
Еще в первый день моего пребывания на вилле Щеглов как бы между прочим спросил:
— Ты заметил, как у нас раскопы идут?
В том, что виллу копали не квадратами, а вскрывая целые комнаты, я ничего особенного не усмотрел. Но Щеглов указал мне на одну деталь: край каждого раскопа проходил точно по оси стенок. Даже новый, только что разбитый раскоп обнажал не всю стенку, а лишь ее внутренний край. Что ж, такая точность