К осени 1944 г. Канарис уже был отстранен от должности начальника абвера и находился под домашним арестом по подозрению в участии в июльском покушении на Гитлера. Тем не менее, как патриота его ужасала перспектива того, что после безоговорочной капитуляции страна будет преднамеренно ввергнута в крайнюю нищету, поэтому известные ему детали плана Моргентау он быстро передал Мартину Борману и Йозефу Геббельсу. Рейхсминистр пропаганды использовал эту информацию, чтобы встряхнуть немецкий народ и призвать его к еще более активному сопротивлению перед лицом угрозы превращения Германии, по его собственным словам, в «картофельное поле».[224]
Вскоре после этого подробности плана появились на страницах газеты Wall Street Journal. Эта огласка вызвала серьезный раскол в администрации Рузвельта и американских деловых кругах, чьи инвестиции в промышленность Германии оказались теперь под еще большей угрозой. Генералы Маршалл и Эйзенхауэр горько сетовали на то, что сопротивление немецких войск ощутимо окрепло, что с приближением зимы привело к стабилизации фронта по Линии Зигфрида. Как выразился Томас Дьюи, соперник Рузвельта на президентских выборах в ноябре 1944 года, для врага план Моргентау оказался равносильным получению подкрепления «из десяти свежих дивизий».[225] Аллен Даллес в телеграмме из Берна едва мог сдерживать негодование[226] по поводу того, насколько предложение министра финансов США оказалось ценным для нацистов:
[Среднестатистический немец] теперь дрожит от одной мысли о том, что могут сделать иностранные рабочие и военнопленные, когда настанет хаос и все эти освобожденные миллионы чужаков ринутся разорять и грабить города и деревни… Солдаты на фронте, рабочие на заводах по изготовлению боеприпасов и жители в городах под бомбежками держатся до конца, поскольку знают, что у них нет выбора и на кону стоит само их существование. Нацисты успешно используют это состояние умов в собственных целях… До сих пор Союзники не оказывали оппозиции [внутри Германии] никакой серьезной поддержки. Наоборот, публикуя такие заявления, они снова и снова сплачивают народ и нацистскую партию – то ли по недоразумению, то ли с какой-то целью.
Министерство финансов Генри Моргентау также стало инициатором операции «Тихая гавань». Бреттон-Вудское соглашение, подписанное в июле 1944 г., имело целью установление по окончании войны в промышленно развитых странах капиталистической экономической системы, основанной на принципах либерализма. Оно также призывало нейтральные страны прекратить перемещение капиталов внутри оккупированной Европы. Чтобы положить конец вывозу капитала из Третьего рейха, 14 августа Великобритания и США оказали жесткое давление на Швейцарию, принудив ее подписать торговое соглашение, сокращающее объемы ее сделок с нацистской Германией. Теперь, когда военная удача оказалась на стороне Союзников, швейцарцы были рады подчиниться, однако на деле процесс отмывания денег[227] оказался настолько всепроникающим, что для его прекращения удалось сделать немного. Более того, почти две трети внешнеторговых операций Швейцарии составляли сделки с нацистской Германией, и в разгар мировой войны сложно было определить, какие из них законны, а какие нет.
Операция «Тихая гавань»[228] была развернута 6 декабря 1944 г. с целью отследить перемещения финансовых средств нацистов и награбленных ими ценностей по всему миру, а также найти то, что уже было спрятано ими в нейтральных государствах. Однако планы Рузвельта и Моргентау, связанные с этой операцией, шли гораздо дальше. Им были необходимы конкретные подтверждения незаконности сделок крупных американских корпораций с нацистской Германией и теми лицами в политическом истеблишменте, которые симпатизировали нацистам, – такими людьми были скрытый нацист Генри Форд, бывший посол США в Лондоне Джозеф Кеннеди-старший и Джон Рокфеллер-младший, сын Джона Рокфеллера-старшего, основателя компании Standard Oil и сторонника евгеники. Некоторые из этих компаний и частных лиц в 1930-х гг. пытались помешать реализации программы «Нового курса» и дестабилизировать администрацию Рузвельта.
Эта амбициозная операция имела своей целью преследование как военных преступников всех, кто руководил как самой военной машиной нацистов, так и поддерживавшими ее промышленными компаниями. Банкиры и промышленники, такие как Абс, Шахт, Шрёдер, Круп, Флик, Шмитц и целый легион прочих, должны были попасть на скамью подсудимых международного трибунала и понести наказание за свою деятельность. Предстань они перед открытым судом, Моргентау обнародовал бы горы перехваченной документации, прослушанных телефонных разговоров, расшифровок телеграмм и шифровок Банка Швейцарии, любезно предоставленных МИ-6. Чтобы искупить свои грехи, ответчики должны были бы раскрыть подробности своих сделок с такими корпорациями, как Ford Motor Company, General Motors и Standard Oil. Все компании и банки, уличенные в сотрудничестве с вражеской стороной, сполна бы ответили перед законом Соединенных Штатов. Это был изящный план мести, освященный и узаконенный победой добра над злом на поле боя.
Поскольку Моргентау не доверял ни Министерству юстиции США, ни Государственному департаменту, проведение операции «Тихая гавань» было поручено горстке избранных из числа сотрудников Федерального экономического управления[229] (англ. Federal Economic Administration, FEA) Министерства финансов США. Через FEA президент приказал новому подразделению службы контрразведки Х-2, созданной в рамках Отдела специальной разведки УСС, выявлять и собирать улики, свидетельствующие об операциях с золотом нацистов и награбленными ими ценностями, – особенно в нейтральных странах. Однако эти усилия требовали сотрудничества с агентами УСС на местах, что в Швейцарии было проблематично, так как одним из подозреваемых в рамках операции «Тихая гавань» оказался сам Аллен Даллес – из-за его широких корпоративных контактов и связей с различными нацистскими группировками. Несмотря на эту трудность, расследование сосредоточилось на операциях с золотом, проводимых швейцарскими банками. Это стало серьезным беспокойством для посла Швейцарии Брюггманна, как только он узнал об операции «Тихая гавань» от своего неосмотрительного шурина, вице-президента США Генри Уоллеса. Выявление явных связей между швейцарскими банками и нацистской Германией стало бы серьезной проблемой для швейцарского правительства[230] по окончании войны, поэтому Швейцарская секретная служба, в свою очередь, тоже предупредила Аллена Даллеса о расследовании его деятельности в рамках операции «Тихая гавань».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});